– Кто такая Ева Лэймонт? – спросил О’Мэлли.
– Это особа, которая занимала номер Брэдбери в «Маплетон-отеле» до вчерашнего дня. Потом с деньгами Брэдбери и по его инструкции она отправилась в «Монмарт-отель», зарегистрировалась под именем Веры Куттер и сообщила Полу Дрейку о том, что Дорэй причастен к убийству. Когда я позвонил Брэдбери сюда, в контору, и сказал ему о смерти Пэттона, он очень удивился, но при этом переусердствовал. Удивление перешло в испуг, а испуг – в ужас.
Брэдбери использовал Еву Лэймонт, чтобы впутать в это убийство Дорэя. Брэдбери подслушал наш разговор с Деллой Стрит, когда я просил проверить всех, звонивших Маджери Клун по телефону Тэльмы Бэлл, и он знал, что я иду, нет, бегу по горячим следам. Поэтому он просто заклинал меня немедленно заставить доктора Дорэя признать вину и расплатиться за якобы совершенное им убийство смертной казнью. Он чувствовал, что мне удается выяснить, как все было на самом деле. Ну-с, как видите, он пытался переложить вину на Дорэя и вовлечь меня в это дело, чтобы спасти свою шкуру. Вот, джентльмены, мое признание.
Он прошел через комнату и сел.
Брэдбери увидел обращенные к нему совершенно светлые обвиняющие глаза сержанта О’Мэлли.
– Все это ложь, – воскликнул Брэдбери, – грязная ложь! Пусть он докажет хоть самую малость из того, что здесь наговорил!..
– Думаю, – спокойно продолжал Перри Мейсон, – если вы, О’Мэлли, обыщете его комнату в «Маплетон-отеле», наверняка найдете тот костюм. А когда проверите отпечатки пальцев на ноже и его отпечатки, убежден, они совпадут. Более того, чтобы доказать, какой он лжец, я сегодня был в отеле и оплатил его счета. При этом я попросил выписать мне все телефонные номера, по которым он звонил. Квитанция у меня с собой. Он звонил: Харкорт 6-3891 – вечером в день убийства. Он звонил также: Гроув 3-6921 – телефон доктора Дорэя в «Мидуик-отеле». Вы увидите по счету, что его номер люкс оплачен до нынешнего утра; что другую комнату занимала женщина, она зарегистрировалась под именем Веры Куттер, и Пол Дрейк опознает ее как давшую информацию о виновности доктора Дорэя. – Перри Мейсон достал из кармана квитанцию и протянул ее сержанту О’Мэлли. Мейсон повернулся к Брэдбери: – Я предупреждал вас, Брэдбери, не лгать про телефонный звонок к Маджери Клун. Я говорил вам, что это усугубит ваше обвинение.
Брэдбери неподвижно глядел на Перри Мейсона. Лицо его стало серого цвета, глаза погасли.
– Будь ты проклят, – дрожащим от ненависти голосом вымолвил он.
– Мы едем в Главное управление, – кивнул О’Мэлли Райкеру и Джонсону. И обратился к Делле Стрит: – Ты не свяжешься по телефону с управлением? Я хочу послать нескольких ребят за Евой Лэймонт и произвести обыск в комнате Брэдбери в «Маплетон-отеле».
– Спасибо, сержант. – Перри Мейсон благодарно склонил перед О’Мэлли голову. Он повернулся к Брэдбери: – Как вы удачно подметили, Брэдбери, мы прекрасно понимаем друг друга. Мы оба – борцы. Но применяем разное оружие. Все.
В приемной частной адвокатской конторы Перри Мейсона толпились репортеры, образуя пестрый и шумный полукруг. Фотокорреспонденты суетились со своими камерами и вспышками. Перри Мейсон сидел за столом в кабинете в своем любимом глубоком вращающемся кресле. Позади него, улыбаясь, стояла Делла Стрит. Доктор Дорэй сидел в кожаном кресле для посетителей. Маджери Клун примостилась на подлокотнике этой старомодной уютной громадины.
– Головы чуть-чуть ближе, – попросил Маджери Клун и доктора Дорэя один из репортеров. – Немного наклонитесь, мисс Клун, а вы, мистер Дорэй, посмотрите на нее и слегка улыбнитесь.
– Я и так улыбаюсь, – ответил Дорэй.
– Мало романтической печали, – объяснил ему репортер. – К вашему лицу подходит выражение страстной тоски, вы же – слишком счастливы.
Маджери Клун потупила голову.
Перри Мейсон с огромным удовольствием наблюдал за парочкой, которую то и дело озаряли вспышки фотоаппаратов.
Один из репортеров подошел к Перри Мейсону:
– Мистер Мейсон, не скажете ли нам, когда вы впервые узнали, что виновен Брэдбери?
– Я понял это сразу, когда обнаружил, что Брэдбери связывался с Маджери Клун в период после убийства и до полуночи. Я знал, что Маджери Клун не могла звонить ему, поскольку не знала о его местонахождении. А звонил ей он, пока она была у Тэльмы Бэлл. Меня заинтересовало, как он мог узнать, что Маджери Клун находится у Тэльмы. Ему был известен сей факт до того, как я сообщил… Естественное этому объяснение: он видел записку с телефонным номером на столе у покойного Пэттона.
– Вы расставили ему ловушку? – допытывался репортер.
– Не совсем так, но я начал связывать концы с концами. Я вспомнил, что он вошел ко мне в контору с журналом «Либерти», только что появившимся на прилавках. Он приобрел его вечером в том киоске в вестибюле, торгующем сигаретами. Позже я встретил мою знакомую продавщицу сигарет, она сказала мне, что Брэдбери оставил у нее под прилавком сверток средних размеров и купил журнал. Но он вошел в контору, ничего не сказав про оставленное внизу. Позже я решил уточнить все детали, и не потому, что он мог быть виновным, а почти наверняка был таковым. Я захотел проверить все его телефонные звонки, куда и кому он звонил. Сначала я не представлял, как мне это удастся, но вспомнил, что в отелях все звонки регистрируются, поэтому было легко.
– А как вы узнали, что в деле фигурирует Ева Лэймонт? – не отставал репортер.
– Потому что первая телеграмма, которую я получил в связи с этим делом, была подписана Евой Лэймонт. Брэдбери намеревался воспользоваться ею для осуществления своих планов. Но испугался, что она не справится, и просто использовал ее как соучастницу, пытаясь вовлечь в историю Дорэя. Она, конечно, всего не знала. Он выложил перед ней только те карты, какие счел нужным. Она выполняла то, что говорил он. Она далеко не глупа и, безоговорочно повинуясь Брэдбери, дурачила Пола Дрейка. Используя ее, Брэдбери дал полицейским шансы гораздо скорее напасть на след доктора Дорэя.
– Как вы думаете, когда Брэдбери задумал убить Пэттона?
– После оглашения результатов конкурса красоты в Кловердале. Темна душа безнадежно любящего… Брэдбери – умный и хитрый человек, которому, конечно, выпало несколько удачных стечений обстоятельств, и ему почти удалось усадить доктора Дорэя на электрический стул. Ни один судья на земле не поверил бы, когда доктор Дорэй стал бы говорить правду о том, что нож просто чудом исчез из его машины, когда он припарковался возле дома Пэттона. Более того, Дорэй даже подумывал, не Маджери ли в аффекте убила киношного бизнесмена.
– Но вы не обошлись без помощи Тэльмы Бэлл? – спросил настойчивый и любознательный репортер.
– Тэльма Бэлл никогда не говорила мне правду. Я вот прочел ее интервью, данное какой-то газете, как Пэттон под влиянием алкоголя пытался закрыть ее в спальне. Ванной она воспользовалась как убежищем и там закатила свою истерику.
– Но, мистер Мейсон, – напористо спросил его другой журналист, – вы ведь признаете, что заперли дверь на ключ, а потом давали ложные показания полиции?
Перри Мейсон усмехнулся, серые глаза его засверкали.
– Да.
– Но разве это не предосудительно?
– Это смотря как рассуждать. Лично я все время чувствовал себя приманкой на крючке, которую вот-вот заглотнет большая зубастая рыба. Но именно этот бедный червяк, добровольно насадивший себя на крючок, и показал, кто есть настоящий убийца. Прошу простить мне сие рыболовное сравнение.
– Но разве вы не рисковали?
Перри Мейсон оттолкнулся от стола, встал, расправив свои широкие плечи, и с выражением веселого удовольствия оглядел репортеров.
– Джентльмены, – добродушно развел он руками, – я всегда рискую. Это – часть моей игры. Я люблю это.
На столе Перри Мейсона настойчиво звонил телефон. Делла Стрит сняла трубку, послушала и вышла из кабинета. Перри Мейсон обратился к журналистам:
– Джентльмены! Думаю, вы уже получили все, что хотели. Я хотел бы закончить это интервью, потому что несколько устал.
– О’кей, мы понимаем, – сказал один из толпы.
Перри Мейсон взглянул на Маджери Клун и Боба Дорэя так, будто впервые их видит, и шутливо указал им на дверь.
– Что эти дети тут делают? – ласково-ворчливо спросил он. – Все кончено! Вы уже не животрепещущее уголовное дело. «Дело о счастливых ножках» закрыто. Ступайте-ка в обычную канцелярскую папку.
– До свидания, мистер Мейсон, – нежно сказала Маджери своим милым голосом. – Я никогда не смогу вас отблагодарить, и вы это прекрасно знаете.
