Он сунул свою желтую брошюрку в карман и перечислил ей целый список пэров королевства, которые начинали свою жизнь гораздо более неудачно, чем Джеймс Бонд. Грейс только хихикнула.
— Не будь таким наивным, Джеймс, — сказала она. — Представляю тебя герцогом Кимптоном!
Джеймс взглянул на нее со смешанным чувством ярости и отчаяния. Кажется, атмосфера Кимптон-он-Си сильно повлияла на Грейс.
Пляж Кимптона представлял собой длинную прямую полосу песка. Ряд купальных домиков тянулся вдоль него на полторы мили. Их компания как раз остановилась возле нескольких домиков, на которых были Помещены таблички: «Только для проживающих в гостинице „Эспланада!“
— Тут, — коротко сказала Грейс. — Но, боюсь, Джеймс, ты не можешь зайти туда вместе с нами, тебе придется пойти в общественные раздевалки вон там. Мы встретимся с тобой в море. Всего хорошего!
— Всего хорошего! — сказал Джеймс и побрел в указанном направлении.
Двенадцать полуразвалившихся раздевалок торжественно выстроились вдоль берега океана. Их охранял старый моряк с голубым бумажным рулоном в руках. Он взял протянутую Джеймсом монету, оторвал голубой билет, кинул ему полотенце и ткнул пальцем куда-то себе за плечо.
— Дождитесь своей очереди, — хрипло сказал он.
Тут Джеймс понял, что ему придется участвовать в состязании. Другие люди тоже хотели поскорей искупаться. Не только все раздевалки были заняты, но и возле них стояли в очередях решительные люди, свирепо глядящие друг на друга. Джеймс присоединился к самой маленькой очереди и стал ждать. Дверь раздевалки раскрылась, и из нее вышла полуодетая красивая молодая женщина, которая надевала на себя купальную шапочку с таким видом, словно ей придется провести здесь все утро. Не спеша она подошла к кромке воды и уселась на песок.
— Тут ничего не выйдет, — сказал Джеймс себе и перешел в другую очередь.
Через пять минут во второй раздевалке послышались какие-то звуки. Полотно, которым была обтянута раздевалка, зашевелилось, и оттуда появились четверо детей с отцом и матерью. Раздевалка была такой маленькой, что это казалось настоящим фокусом. Но тотчас же вперед устремились сразу две женщины, каждая из которых тянула на себя полотняную дверь раздевалки.
— Извините, — сказала первая молодая женщина, слегка задыхаясь.
— Нет, это вы меня извините, — ответила ей другая, бросив на нее свирепый взгляд.
— Должна сказать вам, что я тут была ровно за десять минут до вашего прихода, — сказала первая молодая женщина.
— Я тут стояла целую четверть часа, и любой может вам это подтвердить, — вызывающе ответила вторая молодая женщина.
— Минуточку, минуточку, — произнес пожилой моряк, приближаясь к ним.
Обе женщины, перебивая друг друга, заговорили с ним. Когда они замолчали, он ткнул пальцем во вторую молодую женщину и коротко сказал:
— Ваша очередь.
Потом он ушел, не внимая ничьим протестам. Он не только не мог знать, кто был первым, но его это нисколько не беспокоило, и его решение, как это обычно говорится, было окончательным. Джеймс с отчаянием схватил его за руку.
— Послушайте!
— Да, мистер?
— Сколько мне еще ждать, прежде чем я попаду в раздевалку?
Старый моряк бросил оценивающий взгляд на очередь.
— Может быть, час. Может быть, полтора. Я затрудняюсь сказать.
В этот момент Джеймс издалека заметил, как по песку к воде легко побежали Грейс и сестры Сопворс.
— Проклятье! — сказал себе Джеймс. — О, проклятье!
Он еще раз дернул старого моряка за руку.
— Нет ли где-нибудь другой раздевалки? Может быть, вон в тех домиках? Кажется, они пустые.
— Домики, — произнес древний моряк с достоинством, — находятся в Частной Собственности.
И, выразив в этих словах глубокий упрек, он ушел. С горьким ощущением, что его обманули, Джеймс отошел от толп ожидающих и, как дикарь, большими шагами яростно зашагал по пляжу. Везде ограничения. Везде сплошные ограничения! Он свирепо посмотрел на щеголеватые домики, вдоль которых он прошел. В этот самый момент из независимого либерала он превратился в ярко-красного социалиста. С какой стати богачи могут иметь собственные купальные домики и купаться, когда только захотят, не ожидая в очереди? «Вся наша система, — подумал Джеймс, — насквозь прогнила».
С моря доносились кокетливые вскрики и плеск воды. Голос Грейс! И вместе с ее визгом слышался глупый смех Клода Сопворса.
— Проклятье! — воскликнул Джеймс, скрипя зубами, чего он никогда раньше не делал, только читал об этом в романах.
Он остановился, резко размахивая своей палкой, и решительно повернулся к морю спиной. Теперь с усиленной ненавистью он смотрел на «Орлиное гнездо», «Буэна-Виста» и «Мон дезир». Для обитателей Кимптона стало обычаем давать своим купальным домикам причудливые названия. Название «Орлиное гнездо» поразило его исключительно своей глупостью, «Буэна-Виста» — находилось вне его лингвистических возможностей. Но его познания во французском позволили оценить уместность третьего названия.
— «Мон дезир»[30], — сказал Джеймс. — Очень надеюсь, что это действительно так.
И в этот момент он заметил, что, в то время как двери других купальных домиков были плотно закрыты, дверь «Мон дезир» была приоткрыта. Джеймс задумчиво оглядел пляж, это прекрасное местечко было оккупировано в основном матерями больших семейств, которые были полностью поглощены заботой о своем потомстве. Было только десять утра — слишком рано для аристократии Кимптона.
«Едят своих перепелов с грибами не вставая с постели, им их приносят на подносах напудренные лакеи в ливреях. Ни один из них не явится сюда раньше двенадцати», — подумал Джеймс.
Он опять повернулся к морю. В этот момент вновь раздался пронзительный визг Грейс. Он сопровождался смехом Клода Сопворса.
— Будь что будет, — сказал Джеймс сквозь зубы.
Он толкнул дверь «Мон дезир» и вошел. В первый момент он испугался, увидев на вешалках много разной одежды, но вскоре к нему опять вернулась уверенность. Домик был поделен надвое, справа висел желтый женский свитер, лежала смятая панама и из-под вешалки выглядывала пара пляжных туфель. А слева были серые фланелевые брюки, пуловер и зюйдвестка. Джеймс поспешно прошел на мужскую половину и быстро разделся. Через три минуты он уже был в воде и, с важностью фыркая и пыхтя, пытался подражать профессиональному пловцу — голова под водой, руки хлещут по воде, — плывущему стилем баттерфляй.
— О, вот и ты! — воскликнула Грейс. — А я боялась, что ты целую вечность будешь ждать там с этой толпой.
— В самом деле? — спросил Джеймс.
Вдруг он снова вспомнил о желтой брошюрке, но теперь уже без раздражения. «Иногда сильный человек может и растеряться». К этой минуте его настроение полностью восстановилось. Он даже смог вежливо, но твердо сказать Клоду Сопворсу, который учил Грейс плавать кролем:
— Нет, нет, старина. Ты все делаешь не так. Я все ей сам покажу. — И в его тоне слышалась такая уверенность, что смущенный Клод был вынужден ретироваться. Единственно, о чем он жалел, так это только о том, что его триумф недолго продлился. Температура наших английских вод не позволяет купальщику долго оставаться в них.
У Грейс и сестер Сопворс уже посинели губы, и они начали стучать зубами. Они выбежали на пляж, а Джеймс опять в одиночестве отправился в «Мон дезир». Как только он быстро растерся полотенцем и надел рубашку, то почувствовал, что доволен собой. Он ощущал себя энергичным человеком.
И тут внезапно он замер, похолодев от ужаса. Снаружи раздавались девичьи голоса, и голоса эти совершенно не походили на голоса Грейс и ее подружек. В следующий момент он понял, что это явились действительные владельцы «Мон дезир». Возможно, если бы Джеймс был уже одет, то тогда бы он спокойно встретил их и попытался бы все им объяснить. Но сейчас он впал в панику. Окна «Мон дезир» были завешаны плотными зелеными занавесками. Джеймс бросился к двери и отчаянно схватился за ручку. Чьи-то руки безуспешно пытались повернуть ее снаружи.
— Между прочим, она закрыта, — сказал девичий голос. — Мне показалось, что Паг сказал, что она открыта.
— Нет, это сказал Воггл.
— Воггл — дурак, — произнес другой голос, — совершенный дурак. Пошли обратно за ключом.
Джеймс услышал, как их шаги стали удаляться. Он облегченно вздохнул. В отчаянной спешке он свалил в кучу всю свою остальную одежду. А через две минуты его уже могли видеть небрежно прогуливающимся по пляжу с почти агрессивным видом невиновности. Через четверть часа к нему присоединились Грейс и сестры Сопворс. Они приятно провели остаток утра: бросали в воду камешки, рисовали на песке и легко подшучивали друг над другом. Потом Клод взглянул на свои часы.
— Время обеда, — отметил он. — Нам пора идти.
— Я ужасно голодна, — сказала Алиса Сопворс.
