Ознакомительная версия.
— Меня совершенно не волнует ваше мнение, благодарю вас, — сказал Блант холодно.
Он хотел было пройти, но Пуаро, нисколько не оскорбившись, взял его под руку и задержал.
— А! Но вы должны выслушать меня. Я еще не все сказал. Недавно я говорил, что от меня кое-что скрывают. Очень хорошо. Я все время видел, что скрываете вы. Мадемуазель Флора — вы любите ее всем сердцем. С тех пор, как впервые увидели, разве я не прав? О! Давайте говорить об этом открыто… Почему в Англии принято говорить о любви как о постыдной тайне? Вы любите мадемуазель Флору. Вы стараетесь скрыть это от всего мира. Очень хорошо — это в порядке вещей. Но примите совет от Эркюля Пуаро: не скрывайте этого от самой мадемуазель.
Уже несколько раз Блант проявлял признаки нетерпения, но сердечные слова, казалось, приковывали его внимание к тому, что говорил Пуаро.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил он резко.
— Вы думаете, что она любит капитана Ральфа Пэтона… но я, Эркюль Пуаро, говорю вам, что это не так. Мадемуазель Флора согласилась выйти замуж за капитана Пэтона, чтобы угодить своему дяде, и потому, что в замужестве она видела возможность уйти от здешней жизни, которая становилась для нее просто невыносимой. Он ей нравился, между ними было много понимания и сочувствия. Но любви не было! Не капитана Пэтона любит мадемуазель Флора.
— Черт возьми, что вы хотите этим сказать? — спросил Блант.
Под его загаром я заметил багровый румянец.
— Не будьте слепым, месье. Она просто по-детски преданна Ральфу. Пэтон в опасности, и она считает своим долгом не покидать его.
Я почувствовал, что и мне пора вставить слово, чтобы помочь доброму делу.
— Моя сестра говорила мне позавчера вечером, — сказал я поощрительно, — что Флора всегда была и будет совершенно равнодушна к Ральфу Пэтону. В таких вещах моя сестра всегда бывает права.
Блант пренебрег моими усилиями. Он обратился к Пуаро.
— Вы действительно думаете… — начал он и умолк.
Он принадлежит к тем неразговорчивым людям, которым трудно облечь свои мысли в слова.
Пуаро такие трудности были незнакомы.
— Если вы не верите мне, спросите у нее самой, месье. Но, может быть, вам теперь все равно… Эта история с деньгами…
Блант издал звук, похожий на злой смех.
— Думаете, я ее осуждаю? Роджер всегда был странным малым в отношении денег. Она попала в беду и не осмелилась сказать ему. Бедняжка. Бедный одинокий ребенок.
Пуаро многозначительно посмотрел на боковую дверь.
— Мадемуазель Флора, я полагаю, ушла в сад, — пробормотал он.
— Я был глуп во всех отношениях, — сказал вдруг Блант. — Странный у нас разговор. Как в датских пьесах. А вы правильный малый, месье Пуаро. Благодарю вас.
Он ухватил руку Пуаро и так стиснул ее, что тот поморщился от боли. Потом он направился к боковой двери и вышел в сад.
— Не во всех отношениях, — пробормотал Пуаро, нежно поглаживая онемевшую руку. — Только в отношении любви.
Инспектору Рэглану был нанесен тяжелый удар. Благородная ложь Бланта не обманула его так же, как и нас. Весь обратный путь в деревню сопровождался его жалобами.
— Это меняет все. Не знаю, понятно ли это вам, месье Пуаро?
— Да, да, понятно, понятно, — отвечал Пуаро. — Видите ли, эта небольшая идея возникла у меня несколько раньше.
Инспектор Рэглан, которому «эта идея» была высказана полчаса назад, смотрел на Пуаро с несчастным видом и продолжал свои открытия.
— А теперь эти алиби. Они ничего не стоят! Абсолютно. Нужно все начинать сначала. Нужно узнавать, что делал каждый с 9.30 и дальше. Девять тридцать — вот время, за которое нам нужно ухватиться. Вы были правы насчет этого Кента: мы его пока не отпустим. Значит так… девять сорок пять, — в «Собаке и свистке». Он мог добраться туда за четверть часа, если бежал. Вполне возможно, что это его голос слышал мистер Реймонд, когда он просил денег у мистера Экройда, и тот ему отказал. Но ясно одно: по телефону звонил не он. Вокзал находится в полумиле в противоположном направлении. Больше чем полторы мили от «Собаки и свистка», а он был в этом баре приблизительно до десяти минут одиннадцатого. Чтоб он пропал, этот телефонный звонок! Мы все время возвращаемся к нему.
— Это верно, — согласился Пуаро. — Очень любопытно.
— Вполне возможно, что позвонил капитан Пэтон, если он забрался в комнату своего дяди и обнаружил, что он убит. Испугавшись, что его могут обвинить, он скрылся. Это возможно, не правда ли?
— А для чего ему понадобилось бы звонить?
— Возможно, у него были сомнения, действительно ли старик был мертв. Решил как можно скорее вызвать доктора, но не захотел назвать себя. Ну, как эта теория? Я бы сказал, в ней что-то есть.
Инспектор важно выпятил грудь. Он был так откровенно восхищен собою, что любое наше замечание было бы излишним.
В этот момент мы подъехали к моему дому, и я поспешил к своим больным, которые уже давно ждали меня. Инспектор и Пуаро отправились в полицейский участок пешком.
Отпустив последнего больного, я пошел в заднюю часть дома в маленькую комнату, которую я называю мастерской… Я очень горжусь самодельным радиоприемником, что сам смастерил. Каролина ненавидит мою мастерскую. Я держу там инструменты и не разрешаю Энни производить беспорядки своим совком и щеткой. Я приводил в порядок внутренности будильника, объявленного домашними никуда не годным, как дверь приоткрылась, и Каролина просунула в нее свою голову.
— А! Вот где ты, Джеймс, — сказала она недовольно. — Тебя хочет видеть месье Пуаро.
— Ну, — ответил я с раздражением, так как от ее внезапного появления вздрогнул и уронил мелкую деталь механизма, — если он хочет меня видеть, пусть войдет сюда.
— Сюда?..
— Ну да. Сюда. Я же сказал.
В знак неодобрения Каролина презрительно фыркнула и удалилась. Через минуту-две она вернулась, сопровождая Пуаро, а затем снова удалилась, захлопнув со стуком дверь.
— Ага, мой друг, — сказал Пуаро, входя и потирая руки. — Как видите, от меня не так легко отделаться!
— Закончили с инспектором?
— Пока — да. А вы осмотрели всех больных?
— Да.
Пуаро сел и, склонив свою яйцеобразную голову, смотрел на меня с видом человека, смакующего восхитительную шутку.
— Вы ошибаетесь, — сказал он наконец. — Вы должны принять еще одного больного.
— Не вас ли? — воскликнул я с удивлением.
— А, нет, не меня. У меня великолепное здоровье. Нет, откровенно говоря, это моя небольшая идея. Мне нужно кое с кем повидаться, и в то же время совсем не нужно, чтобы вся деревня в связи с этим строила всякие догадки. А это могло бы случиться, если бы увидели, что женщина идет ко мне. Как видите, это женщина. А к вам она уже приходила раньше как больная.
— Мисс Рассел! — воскликнул я.
— Précisément[37]. Я очень хочу поговорить с ней, так что я послал ей небольшую записку и назначил встречу в вашей приемной. Я вам не надоел?
— Наоборот, — сказал я. — Это значит, что мне тоже разрешается присутствовать во время интервью?
— Ну, конечно! В вашей собственной приемной!
— Вы знаете, — сказал я, снимая пенсне, — вся эта история очень интригует. Каждое новое событие как новый узор в калейдоскопе. Вы встряхиваете калейдоскоп и факт оборачивается совершенно новой стороной. А теперь скажите, почему вы так хотите видеть мисс Рассел?
Пуаро вскинул брови.
— Это же совершенно ясно, — пробормотал он.
— Вы снова за свое, — проворчал я. — По-вашему, все ясно. А меня заставляете блуждать в тумане.
Пуаро покачал головой.
— Вы сами смеетесь надо мной. Взять хотя бы случай с мадемуазель Флорой. Инспектор удивился, а вы… вы — нет.
— Мне даже и не снилось, что она может оказаться воришкой, — запротестовал я.
— Вполне возможно. Но я наблюдал за вашим лицом, и вы восприняли это не так, как инспектор Рэглан, с потрясением и недоверием.
С минуту или две я размышлял.
— Может быть, вы и правы, — сказал я наконец. — Я все время чувствовал, что Флора что-то скрывает, так что правду, когда она обнаружилась, я ожидал уже подсознательно. Она действительно очень огорчила Рэглана. Бедняга.
— А! Pour ça, oui[38]! Бедняга должен пересмотреть все свои теории. Но благодаря состоянию его умственного хаоса мне удалось убедить его сделать мне небольшую уступку.
— Какую же?
Пуаро вытащил из кармана лист писчей бумаги. На нем было что-то написано. Он прочитал вслух: «В течение нескольких дней полиция разыскивала капитана Ральфа Пэтона, приемного сына доктора Экройда из Фернли Парка, умершего при трагических обстоятельствах в прошлую пятницу. Капитан Пэтон задержан в Ливерпуле при попытке сесть на пароход, отправлявшийся в Америку».
Ознакомительная версия.
