Ознакомительная версия.
Кстати, Рут сказала, что художник плохо разбирался в компьютерах, совсем не знал никакого программирования и никогда не стремился восполнить этот пробел в своем образовании.
…Шеф слушал мои рассуждения молча, но мне показалось, что у него уже была своя версия этого события, так как он попросил меня соединить его с инспектором Майлсом, не дослушав все, что я хотела ему сказать.
– Скажите, инспектор, – спросил Генри после обычного обмена приветствиями и любезностями, – вы помните, год назад скоропостижно скончался художник Джозеф Ламберт? Да, я понимаю, никакого криминала… Но насколько возможно сейчас посмотреть заключение медицинской экспертизы? Нет, это связано не с Ламбертом, просто, если хотите, одна любопытная загадка, спасибо, буду вам очень признателен.
– У вас появилась идея? – спросила я, хотя на откровенный ответ не рассчитывала.
– Хотелось бы убедиться, что происшествие с Рут не имеет отношения к тому, что случилось год назад с Ламбертом. У меня к вам просьба, Николь. Инспектор обещал скопировать для меня кое-какие документы, не могли бы вы за ними съездить?
– Конечно, шеф, без проблем, – ответила я, понимая, что именно в этих бумагах Генри рассчитывает найти что-то важное, ответ, как минимум, на один из вопросов.
Но мне не пришлось ехать в полицию. Инспектор Майлз не смог сдержать своего любопытства. Он сам привез копию медицинского заключения о смерти Джозефа Ламберта. Конечно, он рассчитывал на нашу откровенность, но я не была уверена, что Генри готов поделиться информацией. Однако я ошиблась.
– Видите ли, инспектор, я не очень верю в случайные совпадения, – заявил мой шеф, когда я прочитала ему документ. – Год назад в результате гипертонического криза умер художник, у которого время от времени наводила порядок девушка по имени Рут. Она не только помогала Ламберту по хозяйству, она была ему другом. Недавно эта девушка обратилась к нам, так как у нее вызвали сомнение три картины, выставленные на вернисаже художника. Она утверждает, что Джозеф Ламберт этих картин не писал, хотя они написаны в его стиле, а искусствоведческая экспертиза установила, что и его рукой
– Она обращалась в полицию? – наконец, подал голос Майлз.
– Обращалась, но ее заявление никто не принял всерьез. Возможно, юная мисс и не права, но странно – почему именно после того, как мы занялись этим расследованием, у здоровой молодой девушки случился гипертонический криз?
– Как я понимаю, мистер Тамон, вы подозреваете, что смерть художника и болезнь девушки связаны между собой и являются следствием не естественных причин, а отравлением каким-нибудь лекарством или иным препаратом?
– Пожалуй, что так, инспектор, – откровенно признал мой шеф.
– Но зачем? Впрочем, если картины и вправду ненастоящие, то повод очевиден. Но ведь была серьезная проверка всех произведений, или вы допускаете такой уровень подделки?
– Человеку сделать это невозможно, но… Давайте сначала все проверим и сведем концы с концами.
– Очень надеюсь, что вы действительно во всем разберетесь. У вас уже есть версия?
– По правде говоря, есть, но фантастическая! Николь, вы сегодня нанесете еще один визит в больницу?
– Обязательно.
– Пусть Рут расскажет вам обо всем, что с ней произошло за последние сутки перед ее неожиданной болезнью. Пусть перечислит все, что ела и пила. И соедините меня с доктором Штайнером.
Я позвонила доктору, хотя прекрасно понимала, что не здоровье сейчас беспокоит шефа. Я догадывалась, какие вопросы будут заданы, и мне самой не терпелось услышать ответы.
– Здравствуйте, доктор, рад вас слышать, – Генри сделал такую длинную паузу, словно ответная фраза доктора была более распространенной, чем обычно. – Нет, речь не о моем здоровье. У меня вопрос из области фармакологии… Нет, с Николь тоже все в порядке… Да весьма любопытный случай… Я понимаю, но мы с вами не первый год знаем друг друга. Да, уверяю вас…. Нет, это исключено… Договорились. Скажите, существует ли препарат, применяемый внутрь: таблетки, порошки, капли, микстура… Этот препарат должен вызывать резкий скачок артериального давления. Что-то вроде действия адреналина… Как вы сказали? Его невозможно просто купить в аптеке?... Спасибо, доктор. Не волнуйтесь… Да, вы нам очень помогли.
– Что он сказал? – это выпалила не я, а мое любопытство.
– Есть такой препарат – артерон. Он назначается при редком заболевании сердца: у больного наблюдается склонность к внезапным обморокам, которые могут привести к остановке сердца. Таким пациентам выписывают артерон, и они принимают его раз в неделю всего по пять-десять капель, обязательно в присутствии врача. Препарат не выдается на руки – вот что важно.
– Да, но если Лорьен не страдал этим заболеванием, то откуда он знал о лекарстве? Он ведь не врач. А если даже и знал, то как его достал? Украл?
– На эти вопросы можно ответить по-разному. Но мне кажется, что самый правдоподобный вариант следующий: Лорьен – заметьте, я вовсе не утверждаю, что именно он причастен к смерти художника и покушению на жизнь Рут, но принимаю это в качестве рабочей гипотезы, – скорее всего, болен этой редкой болезнью и лечится именно этим лекарством. Его врач знает и наблюдает его как пациента много лет. Лорьен возглавляет крупную и процветающую фирму, его работа связана с частыми поездками. Поэтому он убедил своего доктора, что сможет и сам принимать эти капли, соблюдая все необходимые условия.
– Может, вы и правы, шеф, но как мы сможем это проверить? – задала я отнюдь не праздный вопрос.
– Об этом я собираюсь подумать. А пока предлагаю вам, Николь навестить Рут и постараться сделать так, чтобы она все вспомнила.
…Рут выглядела значительно лучше, чем накануне. Даже улыбалась.
– Здравствуйте, мисс Федона, мне так неудобно, что я причиняю вам столько хлопот.
– Меня зовут Николь, и перестань комплексовать. Расскажи, как это с тобой приключилось?
– Даже не знаю, что сказать. Со мной никогда не было ничего подобного.
– От болезни никто не застрахован. Но, может быть, что-то тебя сильно расстроило?
– Меня огорчает история с картинами, мне это очень неприятно, но не настолько…
– Понимаю, не настолько, чтобы падать в обморок. Может, ты принимала какие-нибудь таблетки? – спросила я на всякий случай, хотя была почти уверена в отрицательном ответе.
– Нет, это уж точно! – прозвучал решительный и вполне ожидаемый ответ.
– Слишком крепкие напитки… – продолжила я свои предположения.
– Ну, что вы! Я не пью ничего крепче легкого тоника, да и то очень редко. Во всяком случае, уже не помню, когда… – опять ничем не удивила меня моя собеседница.
– Расскажи все, что с тобой произошло накануне твоей болезни, включая подробное описание всего, что ты ела или пила, – наконец, предложила я.
– Вы думаете, меня отравили? – удивилась Рут, – это невозможно. Ну хорошо, я попробую… Завтракаю я всегда очень рано, мне нужно быть на работе к десяти, но встаю я в шесть. Принимаю душ, готовлю себе кофе и тосты, иногда добавляю фруктовый салат. В тот день как раз я приготовила себе бананы со сливками. Понимаю, что это лишние калории, но изредка…
– Вся прелесть диеты в том, что иногда позволяешь себе ее игнорировать, – заметила я, чтобы поддержать разговор.
– Да, – улыбнулась Рут. – На работе все было как обычно. В перерыв мы с Ирен, это моя подруга, как всегда, обедали в кафе «Канзас», это в том же здании, где находится наш офис.
– Кстати, где ты работаешь? – странно, что мы раньше не задали этот вопрос, ведь понятно же, что уборка в доме художника была для нашей клиентки лишь эпизодическим заработком.
– Я разве не говорила? В турфирме «Аладдин».
– После обеда ты себя чувствовала нормально?
– Да.
– В этот день не было особо придирчивых клиентов или конфликтов с начальством?
– Нет, ничего такого… – Рут задумалась, но так ничего особенного, видимо, не вспомнила.
– После работы ты заходила куда-нибудь? – стала помогать я ей наводящими вопросами.
– Да, в супермаркет рядом с домом. Кстати, там я встретила мистера Лорьена! – воскликнула Рут почти радостно.
– Вот как? Он тоже тебя узнал?
– Конечно. Он был очень любезен, даже угостил меня своей любимой шоколадкой, я стараюсь не есть такие сладости, но было неудобно, он купил ее для меня…
– Купил там, в супермаркете?
– Да, одну для себя и одну для меня.
– Что это был за шоколад?
– «Шерри», действительно очень вкусно: мягкий сливочный шоколад, а внутри каждой подушечки вишенка в сиропе.
– Это была большая плитка? Они ведь бывают трех видов, насколько я помню.
– Нет, самая маленькая.
– Что было потом?
– Я пришла домой, отнесла покупки на кухню, затем у меня разболелась голова, я хотела взять таблетку аспирина, но вынуждена была сесть в кресло… Очнулась в больнице.
– Значит, эта шоколадка – последнее, что ты ела?
Ознакомительная версия.
