Ознакомительная версия.
Советую вам сесть, мистер Саварезе. Мне удобнее, когда все сидят.
Вульф переместил свой центр тяжести. Первые десять минут, которые он проводит в кресле, он всегда двигается, чтобы устроиться поудобнее.
— Надо признать, что я нахожусь в очень уязвимой позиции — слегка раздраженно сказал он. — Я сказал мистеру Крамеру, что, когда он покинет этот кабинет, то захватит с собой убийцу. Но хотя я знаю, кто убийца, ни у меня, ни у кого-нибудь другого нет ни малейших доказательств. Тем не менее…
— Подождите минуту, — прорычал Крамер.
Вульф покачал готовой.
— Очень важно, мистер Крамер, чтобы все было неофициально. До тех пор пока я не дойду до определенной точки, если я когда-нибудь до нее дойду.
Поэтому прошу вас вообще ничего не говорить. — Вульф посмотрел в другую сторону. — Я думаю, будет лучше всего, если я Объясню, как я установил личность убийцы. Кстати, здесь есть один интересный момент. Хотя я был близок к догадке, окончательно мне все стало ясно только два часа назад, когда мистер Гудвин сообщил мне, что взамен «Хай спота» на место спонсора претендовало шестнадцать кандидатов. Это развеяло все сомнения.
— Прошу вас — выпалил Нэт Трауб. — Давайте оставим интересные моменты и перейдем к делу. — Вам следует быть терпеливым, сэр, — неодобрительно Сказал ему Вульф. — Я не только докладываю, я выполняю работу. Будет ли убийца арестован, предстанет ли он перед судом и получит ли он по заслугам — все это зависит от того, как я проделаю эту работу. Нет никаких доказательств, и, если сейчас, сегодня вечером, я из вас их не вытяну, возможно, их вообще никогда не будет. В течение расследования и для меня, и для полиции проблема заключалась в том, по не существовало никаких прямых улик. Когда идет охота за убийцей, столь хорошо замаскированным, как этот, необходимо для начала расчистить путь от всех неопределенностей.
Но это очень сложно сделать, если не ясно, в каком направлении двигаться.
На сей раз не было никаких прямых указаний на такое направление, и, честно говоря, я начал Сомневаться. появятся ли они. Я сомневался до вчерашнего утра, когда этот кабинет посетили мистер Андерсон и мистер Оуэн. Они указали мне направление.
— Вы лжец, — заявил Андерсон.
— Знаете что, — Вульф поднял ладонь, — когда-нибудь, сэр, вы попадете не на тот поезд, поскольку попытаетесь сесть в свой до того, как он пришел. Как вы можете знать, лгу я или нет, когда понятия не имеете, что я хочу сказать. Вы пришли сюда, дали мне чек на полную сумму моего гонорара и сказали, что больше не являетесь моим нанимателем. Вы также сказали, что не являетесь больше спонсором программы мисс Фрейзер. В качестве причины такого шага вы сослались на то, что не можете допустить, чтобы общественное мнение ассоциировало ваш продукт с шантажом, потому что шантаж — это грязно и вызывает у людей отрыжку, а здесь не обошлось без шантажа. Я правильно излагаю?
— Да, но…
— Здесь все «но» говорю я. После того как вы ушли, я просидел в этом кресле двенадцать часов, прерываясь только для того, чтобы поесть, и думал о вас. Если бы я знал тогда, что до конца дня шестнадцать компаний будут рваться на место «Хай спота», я пришел бы к заключению гораздо раньше чем за двенадцать часов. Но я этого не знал. Я думал над вопросом, что с вами произошло. Для вас настолько важна реклама, что вы даже предприняли поездку сюда, чтобы со мной сфотографироваться. И вдруг неожиданно вы убегаете, как миловидная девушка, испугавшаяся оспы. Почему?
— Я говорил вам…
— Я знаю. Но меня это объяснение не удовлетворило. При внимательном рассмотрении оно оказалось слишком неубедительным. Я не предлагаю, чтобы вы выслушали весь ход моих мыслей в эти двенадцать часов, но первое, что я сделал, — это отмел ваши аргументы. Тогда что же за этим стояло? Я рассмотрел все возможные обстоятельства и все приемлемые комбинации. Я предположил, что вы и есть убийца и боитесь, что я об этом разнюхаю, что вы не убийца, а шантажист: что вы сами невиновны, но знаете, кто этот злоумышленник или злоумышленники, и не хотите назвать их имена. Я выдвинул тысячу других предположений. Рассматривая их, я принимал во внимание и то, что знаю о вас: ваше положение, послужной список, темперамент, характер.
Только одно предположение удовлетворило меня полностью. Я пришел к заключению, что вы каким-то образом убедились: кто-то, близко связанный с программой, спонсором которой вы являетесь, совершил убийство и есть вероятность, что этот факт будет раскрыт. Более того, я пришел к выводу, что этим человеком не могут быть мисс Коппел, мисс Венс, мистер Медоуз или мистер Стронг, и уж конечно, не мистер Саварезе. Вас заботит общественное мнение, а для общественного мнения эти люди не имеют никакого значения.
Мисс Фрейзер — это программа, а программа — мисс Фрейзер. Это могла быть только она. Вы знали или думали, что знаете, что мисс Фрейзер убила Орчарда и, возможно, также мисс Пул, и вы постарались отойти от нее как можно дальше и как можно быстрее. Судя по вашему лицу, вам не нравится то, что я говорю.
— Да, не нравится, — холодно сказал Андерсон. — Я думаю, вы тоже будете не в восторге, когда я выскажусь. Вы закончили?
— Боже мой, нет. Я только начал. Как я уже сказал, я пришел к такому заключению, но ликования это не вызвало. Что мне было делать с этим?
Конечно, у меня был аргумент, который я мог бы применить против вас, но мне казалось, что будет неумным идти таким путем. Поэтому я начал поиск других подходов. Должен признать, что тот, с которого я решил начать, был слабым и даже не совсем правильным. Но это было сегодня утром во время завтрака, еще до того, как я закончил пить кофе и оделся, а мистер Гудвин был в Беспокойном состоянии, и мне нужно было дать ему какую-нибудь работу. Я также предложил мистеру Крамеру создать у всех впечатление, что есть доказательства тово, что мисс Венс шантажировали, она находится под подозрением и в любой момент может быть обвинена в убийстве. Есть шанс, думал я, что суровая угроза мисс Венс, симпатичной молодой женщине, может заставить кого-то разговориться.
— Так это пошло от вас? печально сказала Элинор Венс.
Вульф кивнул.
— Увы! Признаю, что это был плохой ход, но я подумал, что мистер Крамер может попытаться сделать и это. Сегодня утром, прежде чем одеться, я не смог придумать ничего лучше, как приказать мистеру Гудвину отпечатать анонимное письмо о вас и отвезти его туда. В письме утверждалось, что вы по крайней мере дважды совершали убийство.
— Очень мило — сказал Билл Медоуз.
— Он не сделал этого, — сказала Элинор.
— Уверяю вас, сделал, — развеял ее иллюзию Вульф. — Оно было с ним, но он не успел его предъявить. Этому помешала смерть мисс Коппел. Она же стала причиной других событий, например того, что мы здесь собрались. Если бы я действовал быстро и энергично в соответствии с заключением, к которому я пришел двадцать четыре часа назад, мисс Коппел могла быть сейчас жива. Мне следовало бы извиниться перед ней, но это невозможно.
Остается сделать только то, что я делаю сейчас.
Вульф пристально посмотрел на Андерсона.
— Я собираюсь заняться вами, сэр. Не буду тратить время, обращаясь к вам во имя правосудия или чего-нибудь еще подобного чтобы вы рассказали мне, почему так резко обрубили концы. Это бесполезно. Вместо этого я сообщу вам небольшой бытовой факт. Мисс Фрейзер пила «Хай спот» только несколько раз в самом начале, а затем ей пришлось отказаться от него и заменить его на кофе. Она была вынуждена это сделать, потому что ваш продукт приводил ее желудок в расстройство. У нее начиналось сильнейшее несварение.
— Это ложь, — сказал Андерсон. — Вы лжете.
— Даже если это так, то потерпите — я скоро кончу. Мисс Венс, некоторые вещи теперь не столь важны. как раньше. Вы слышали то, что я сказал? Это правда?
— Да.
— Мистер Стронг?
— Не думаю, что…
— Признайте, ведь вы находитесь в той же комнате и в том же кресле.
Это правда?
— Да.
— Мистер Медоуз?
— Думаю, этого достаточно. Итак, мистер Андерсон…
— Поздно, — презрительно усмехнулся президент. Я ушел из этой чертовой программы.
Вульф покачал головой.
— Они это пережили. У них был выбор из шестнадцати предложений. Нет, мистер Андерсон, вы в незавидном положении. Вы протестуете против шантажа, но вас самого шантажируют. Это правда, что газеты редко обижают людей, делавших рекламу, но вряд ли какая-нибудь из них откажется в красках описать, что продукт, который мисс Фрейзер удачно навязывала десяти миллионам американцев, вызывает у нее такое расстройство желудка, что она не могла проглотить и чайной ложечки. Наверняка газеты этим заинтересуются, и они как раз успеют опубликовать это к утру понедельника.
— Сукин сын — Андерсон все еще оставался на прежних позициях. — Они не будут трогать эту тему. Правда, Фред?
Но специалист по рекламе из отдела информации застыл от ужаса и не мог сказать ни слова.
Ознакомительная версия.
