– Вы хотите, чтобы я изменила показания, мистер Мейсон?
– Нет, – усталым голосом ответил Мейсон, – я хочу, чтобы вы говорили правду и ничего больше. Однако должен вас предостеречь, что если вы лжете, то вас легко могут осудить на казнь.
– Но я ничего не могу поделать. Не могу изменить своих показаний. Я рассказала всю правду, истинную правду, и мне придется так держаться и дальше.
– Ну если это правда, то ничего не поделаешь, – вздохнул Мейсон. – Что вы знаете об этом револьвере? Давно ли ваш муж приобрел его? Носил ли его при себе постоянно?
– Когда я познакомилась с ним, у него уже был этот револьвер, но он обычно не носил его. Лишь последние два месяца револьвер все время был у него в кармане.
– Не знаете ли вы зачем? Быть может, у него были враги?
– Вполне возможно, но я ничего не знаю.
– И револьвер был при нем в последний день его жизни, двенадцатого?
– Да, он вынул его из кармана и положил на тумбочку, когда ложился спать.
– Очевидно, он кого-то опасался, раз всегда ходил с оружием?
– Наверное. Но за один, нет, за два дня до смерти он стрелял из него.
Мейсон вдруг оживился:
– Откуда вам это известно?
– В ночь на десятое револьвер оказался пустым, и Скотт при мне вынул из ящика коробочку с пулями и зарядил его снова.
– Быть может, он практиковался в стрельбе? Все шесть пуль отсутствовали?
– Да, он при мне вложил шесть новых.
– Значит, он стрелял еще раз уже после этого эпизода, так как, когда револьвер оказался в вашей руке, одной пули не было.
– Я этого не знала, пока об этом мне не сказали полицейские.
– Хотелось бы, – начал Мейсон с другого конца, – узнать побольше о его жизни, интересах, знакомых, врагах.
– К сожалению, мистер Мейсон, не могу вам помочь. У нас не было почти ничего общего. Он был скрытным человеком, и я мало о нем знаю.
Наступило молчание.
– Каково мое положение, мистер Мейсон? – спросила она наконец.
– Пока ничего не могу сказать.
Она отрывисто засмеялась:
– Не хотите мне говорить об этом?
– Оно далеко не блестяще, это я могу сказать вам уже теперь, – заметил Мейсон.
– Ну что ж, сделайте, что сможете, мистер Мейсон. До свидания, – сказала она с глубоким вздохом.
– Спокойной ночи, – ответил он и, взяв портфель, вышел из зала, не оглядываясь.
Мейсон шагал взад и вперед по ковру своей комнаты в конторе, засунув большие пальцы в проймы жилета и слегка наклонив голову.
Делла Стрит сидела за столом с открытым блокнотом для стенографирования. Половина страницы была уже исписана, и сейчас, держа карандаш, она терпеливо ожидала продолжения диктовки.
Здесь же, в глубоком кресле, в своей любимой позе – боком, перекинув скрещенные ноги через один подлокотник и опершись спиной о другой, – сидел Пол Дрейк.
Время от времени Мейсон произносил какие-то фразы, но обращался больше к самому себе, чем к другим, не прекращая своего безостановочного движения.
– Тебе бы лучше уступить, Перри, – гнул свою линию Дрейк. – Нет никакого смысла биться головой об стену. У тебя нет другого выхода. На этот раз, несмотря на весь твой ум и ловкость, тебе не удастся вытащить кролика из своей шляпы. Марион Шелби виновна.
– Я разрабатываю новую версию, – ответил Мейсон. – Правда, пока она лишь умозрительная и ничем не подкрепленная.
– Да, это, конечно, будет жуткая версия, – прервал его Дрейк. – Но позволь тебе напомнить кое-что, относящееся к практической психологии присяжных. Ты, конечно, и сам знаешь об этом, но просто упускаешь из виду. Если ты будешь активно обелять обвиняемую, Бюргер изрубит тебя на мелкие кусочки. Присяжные будут чувствовать себя обманутыми и тоже обозлятся. В результате ты станешь всеобщим посмешищем, а ее присудят к высшей мере.
– На сегодняшний день я действительно разбит, но сегодня только пятница, и впереди у меня два свободных дня…
Раздался телефонный звонок.
Нахмурившись, Мейсон сказал Делле:
– Послушай, Делла.
– Хелло, да… Хорошо.
Обратившись к Мейсону, она сказала:
– Звонит начальница женской тюрьмы. Марион Шелби хочет побеседовать с вами, и ей разрешено подойти к телефону.
– Хорошо, – сказал Мейсон и взял трубку. – Слушаю, в чем дело?
Марион Шелби с трудом произнесла сквозь слезы:
– Мистер Мейсон, вы прекрасный человек и превосходный адвокат, но, пожалуй, слишком хороши для такого процесса, как мой. Я не хочу вовлекать вас в новые неприятности и собираюсь освободить вас от всяких обязательств по отношению ко мне.
– Вы хотите сказать, что отказываетесь от моей защиты?
– Вы правильно меня поняли.
– Неужели вы хотите выступать сами?
– Нет, у меня будет другой адвокат, который умеет вести такие дела, как это. Мне рекомендовал его мистер Лаутон Келлер. Он зайдет переговорить с вами. Он расскажет вам обо всем, но я хотела сама сказать, что освобождаю вас от всякой ответственности. Вы понимаете меня, мистер Мейсон? Мне нужен адвокат, который имеет опыт в таких запутанных делах, как мое.
– А мне вы даете отставку? – мрачно спросил Мейсон.
– В конце концов, это какой-то выход, – невесело улыбнувшись, сказал Дрейк.
– Выход? – набросился на него Мейсон. – Это ставит меня в самое унизительное положение, в которое я когда-либо попадал.
– Не обращай на это внимания, Перри, не стоит, – заявил Дрейк. – Взгляни на дело реально. Ты показал свои блестящие способности при перекрестном допросе свидетелей обвинения. И хотя твоя карта была бита, ты проделал великолепную работу. Ты и словом не обмолвился о том, как собираешься защищать свою клиентку, но полностью раскрыл сценарий прокурора. Сейчас в игру входит этот ловкий малый, Келлер, специалист по обходным маневрам. Он говорит на языке, более понятном твоей клиентке и более привычном для нее. Для тебя это выход из положения. Теперь мы можем заняться своими проблемами, договориться как-нибудь с Эллен Кэшинг и развязаться с этим делом.
Мейсон раздраженно отмахнулся.
– Хорошо, – сказал он, – все к черту! Надо перекусить.
– Да, конечно, – сказала Делла, – я уже проголодалась.
Мейсон подошел к шкафу и взял шляпу и пальто.
– Завтра сюда в контору придет Эллен Кэшинг, Делла, для дачи показаний под присягой. Об этом мне сообщил этот ее нечистоплотный стряпчий, Аттика.
Когда Мейсон начал одеваться, раздался стук в дверь.
– Взгляни, кто там, Делла, – сказал он.
Делла крикнула через закрытую дверь:
– Контора закрыта.
– Откройте. Я – Лаутон Келлер. Мне нужно поговорить с мистером Мейсоном.
Мейсон хмыкнул:
– Ну что ж, еще один юмористический фокус. Открой дверь и впусти фокусника, Делла.
Лаутон Келлер вошел в комнату.
– Добрый вечер. – Он кивнул, снял шляпу и с нескрываемым самодовольством уселся на стул.
Мейсон присел на край стола.
– Пожалуйста, покороче, мистер Келлер, я должен уйти.
– Хорошо, я буду краток. Я в некотором роде заинтересованное лицо во всем этом деле.
– Понимаю.
– Вы великолепный адвокат, Мейсон!
– Благодарю вас.
– И есть целый ряд уголовных процессов, где вас нельзя превзойти.
– Вы не можете себе представить, как мне льстит такая высокая оценка с вашей стороны.
– Не сердитесь и не засучивайте рукава для драки, Мейсон. Этот случай совсем не подходит под те процессы, которые вы обычно ведете. У меня есть друг, адвокат, специализирующийся именно на таких делах.
– Кто этот адвокат? – спросил Мейсон.
– Это Аттика, из конторы «Аттика, Хокси и Мид».
Дрейк присвистнул.
– Вы его знаете? – спросил Келлер у Дрейка. – Он ловкач.
Дрейк ответил:
– Он всего лишь нечистоплотный стряпчий и, кстати сказать, представляет интересы Эллен Кэшинг в иске, предъявленном мне и мистеру Мейсону.
– Да, это верно. А теперь взгляните, как он умен! Он привлекает внимание общества к своей клиентке…
– От него воняет, – сказал Мейсон.
– Не сердитесь, мистер Мейсон, прошу вас. Мне, пожалуй, не стоило рассказывать вам о том, что он предрекал вам поражение и полный провал в предстоящем процессе, но я призываю вас к выдержке.
– Чего вы хотите? – спросил Мейсон.
– Факты таковы: этот Скотт Шелби был малоуважаемым человеком. Всегда в погоне за женщинами и деньгами. Не отказывался от шантажа. Пытался убедить всех, что они ему чем-то обязаны и за это должны оказывать услуги. У всех нас есть человеческие слабости, но этот парень был больше похож на крысу, чем на человека. Поняли меня?
– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Выкладывайте все, что хотели сообщить.
– В ту ночь, которую они провели на яхте Бентона, его жена решила, что с нее хватит и что она попытается получить развод. Однако его невозможно получить, не имея улик против мужа, а муж, естественно, не приводит любовниц в спальню жены. Тогда она решила сама поискать эти улики. Поняли меня?
– Да, – сухо ответил Мейсон.
