Колледж Барлоу — последнее место в Миссури, куда бы вы отправились (Миссури не уступает никакому штату по количеству пролитой в нем крови), если бы жаждали урока в изящном искусстве убийства. Фактически редко какой житель штата не скажет, многозначительно подмигнув, что Барлоу — последнее место в Миссури… отставив прочее невысказанным. Эта острота, чье происхождение столь же мутно, как воды Миссисипи, возможно, впервые была произнесена каким-то стариком, давным-давно окончившим один из миссурийских университетов, чье отношение к образованию так же давно набальзамировано. В Барлоу же образование не стоит на месте — просвещение и веселье поют там дуэтом, глубокие социологические выводы извлекаются из «Малыша Эбнера» и «Терри и пиратов»,[97] а на семинарах философского факультета вы почти наверняка обретете веру в паре с Надеждой[98] — во всяком случае, в том, что касается педагогической политики.
Но оставим великие труды и поищем великого труженика.
Доктор Изейя Сент-Джозеф А. Барлоу как-то заметил, что хотя он достаточно стар, чтобы быть одним из отцов-основателей, но все же не настолько дряхл, чтобы умереть, подрезая плющ. Старик шутил, что он так же вечен, как солнечные часы. И действительно, в том саду, где он трудился, нет места смерти и всегда слышится веселый смех.
Одни рассказывали о научных заслугах доктора Барлоу; другие повторяли удивительную историю о том, как он, на манер Утера Пендрагона,[99] околдовал нескольких миссурийцев, вытаскивая у них из карманов целые дома; третьи сообщали о приверженцах доктора, распространяющих его гуманистические проповеди в дальних уголках земного шара. Увы, эти куда более достойные репортажи должны дожидаться того, кто имеет в своем распоряжении минимум тысячу страниц. Здесь же места хватает лишь на указание, что тревожащий многих веселый подход колледжа Барлоу к науке в полной мере вдохновлен доктором Изейей Сент-Джозефом А. Барлоу.
Желающие обучаться в колледже Барлоу должны пройти довольно необычный вступительный экзамен. Он происходит in camera,[100] и его характер такой же строго секретный, как масонский ритуал. Тем не менее, утечка информации все же происходит — известно, что во время этой процедуры доктор Барлоу использует шестнадцатимиллиметровый кинопроектор, радио, портативный фонограф, Библию, Фермерский альманах, «Полного Шерлока Холмса» и последний выпуск Бюллетеня конгресса, а из аудитории доносятся голоса Утенка Доналда[101] и Юного Уиддера Брауна.[102] Все это выглядит странным, но, вероятно, как-то связано с тем, что приходящие в колледж зачастую не могут отличить студентов от профессоров. Борода в этом учреждении не является признаком достоинства — даже самые пожилые преподаватели демонстрируют веселье, обычно ассоциирующееся со студентами, которые даже не начали бриться.
Итак, в колледже царят смех и юмор, а если трупы танцуют dance macabre,[103] то лишь на анатомических столах третьего курса биологического факультета, где отношение к смерти шаловливо-эмпирическое.
Вообразите, какой эффект произвело в колледже Барлоу не эпическое убийство, воспеваемое трубадурами на первом курсе факультета литературы, не романтическое убийство, заманчиво кивающее с полок студенческого книжного магазина (от Энтони Эбботта до Изрейела Зэнгуилла[104]), а самое реальное жестокое убийство, от которого, как выразился бы молодой профессор Бейкон с кафедры биохимии, дурно пахнет.
* * *
Письмо доктора Барлоу показалось Эллери в высшей степени горестным.
«Один из моих преподавателей исчез, — писал ректор колледжа Барлоу, — и я не могу выразить Вам, мистер Квин, всю степень моих дурных предчувствий. Короче говоря, я опасаюсь худшего.
Мне известно о Вашей крайней занятости, но если Вы хоть как-то осведомлены об учебном заведении, которому я посвятил жизнь, то поймете весь ужас нашей проблемы. Мы чувствуем, что сумели создать в нашем колледже нечто слишком ценное, чтобы осквернить это гнусностью нашего века; с другой стороны, здесь присутствуют и чисто практические соображения, не говоря уже о юридических. Если профессор Чипп, как я подозреваю, пал жертвой преступления, то мне кажется, мы могли бы провести расследование sub rosa[105] и представить не вполне дружелюбному миру un mystere accompli.[106] Это избавило бы нас от многих осложнений.
Могу я убедить Вас приехать в Барлоу потихоньку и сразу же? Заявляю от имени членов правления, что в вопросе о гонораре не возникнет никаких осложнений».
Письмо было написано от руки быстрым и нервным почерком, который наводил на мысль о виноватых взглядах, бросаемых ректором через плечо.
Все это настолько не походило на то, что Эллери слышал о докторе Изейе Сент-Джозефе А. Барлоу и его ученом водевильном шоу, что он быстро нацарапал записку инспектору Квину и выбежал из квартиры. Никки, схватив свой бесценный блокнот, помчалась за ним.
* * *
Город Барлоу в штате Миссури грелся на теплом сентябрьском солнце. Озеро Озаркс поблескивало вдали.
— По-вашему, Эллери, о случившемся уже известно? — вполголоса спросила Никки, когда такси медленно везло их по сонным улицам. — Здесь так тихо. Совсем не похоже на университетский город.
— Барлоу еще в каникулярном периоде, — педантично объяснил Эллери. — Осенний семестр начнется только через десять дней.
— Вы всегда делаете все удручающе неинтересным.
Их проводили в кабинет доктора Барлоу.
— Простите, что не встретил вас на вокзале, — пробормотал ученый, быстро закрывая дверь. Это был худощавый седой старик с лицом итальянца и быстрыми черными глазами, озабоченный взгляд которых не мог погасить таящиеся в глубине огоньки. Петрарка из Миссури, с усмешкой подумал Эллери. Что касается Никки, то она влюбилась в старика с первого взгляда. — Тише, тише — это должно быть нашим девизом.
— Так кто же такой профессор Чипп, доктор Барлоу?
— Преподаватель американской литературы. Вы не слышали о его лекциях об Эдгаре По? У него высочайший авторитет — он один из наших самых популярных педагогов.
— По! — воскликнула Никки. — Эллери, это должно сообщить личный интерес вашему расследованию.
— Леверетт Чизхолм Чипп, — кивнул Эллери, вспоминая. — Монография в «Ревью» о прозе По. Энтузиазм и научная дотошность…
— Он уже тридцать лет преподает в Барлоу, — печально промолвил доктор. — Мы просто не сможем обойтись без него.
— Когда профессора Чиппа видели последний раз?
Доктор Барлоу поднял телефонную трубку:
— Милли, пришлите ко мне Ма Блинкер… Ма заведует пансионом в кампусе, где старина Чипп останавливался каждый раз, когда приезжал преподавать в Барлоу, мистер Квин… А, Ма! Входите и закройте за собой дверь.
Ма Блинкер была крепкой старой миссурийкой, которая выглядела так, будто ее вызвали в зал совета во время работы над яблочным пирогом. Суровый взгляд устремился на визитеров из Нью-Йорка, но доктор Барлоу сделал успокаивающий жест, после чего глаза сразу смягчились и стали влажными.
— Профессор был такой славный, — жалобно произнесла женщина. — Как вы говорите? Пунктуальный? Да по нему можно было часы сверять!
Эллери посмотрел на доктора Барлоу, и тот кивнул.
— Ма, расскажите все мистеру Квину.
— У профессора, — начала Ма Блинкер, — есть бревенчатая хижина на озере Озаркс возле границы с Арканзасом. Каждый год он уезжает из Барлоу 1 июля, чтобы провести каникулы в хижине. 1 июля — как по расписанию.
— Один, миссис Блинкер?
— Да, сэр. Он там пишет свои труды.
— Учебники по литературе, — объяснил Барлоу. — Хотя позапрошлым летом Чипп, к моему удивлению, сообщил мне, что начал писать роман.
— Следовательно, 1 июля он уезжал в свою хижину, а на следующий день после Дня труда[107] возвращался в Барлоу, готовый к осеннему семестру?
— Именно так, мистер Квин. Год за годом. А сейчас 13 сентября, но он все еще не появился в городе!
— На следующий день после Дня труда… Значит, он опаздывает на десять дней.
— И вся эта суета из-за десяти дней? — спросила Никки.
— Мисс Портер, десятидневное опоздание Чиппа столь же невероятно, как… как если бы я оказался переодетой миссис Хадсон! Даже еще невероятнее. Я так забеспокоился, мистер Квин, что даже позвонил в Слейтер в штате Арканзас, чтобы они послали кого-нибудь в хижину Чиппа.
— Значит, он не просто задержался позже обычного?
— Чипп никогда не отказывался от своих привычек. Он не просто задержался. Человек из Слейтера не обнаружил в хижине никаких признаков Чиппа, кроме его чемодана.
— Но я понял из вашего письма, доктор, что у вас имеется более конкретная причина подозревать…
