— Можешь ли ты говорить с нами с помощью алфавита. Один щелчок — А, два — Б и так далее?
«Запоздалая предосторожность», — подумала мисс Климпсон. Щелк!
— Как тебя зовут?
Четыре щелчка и затаенное дыхание. Один щелчок…
— Г-А…
Длинная серия щелчков.
— Это было «Р»? Ты слишком спешишь.
Щелк.
— Г-А-Р — верно?
— Да.
— Это Гарри?
— Да. Да. Да.
— О Гарри! Наконец-то! Как ты? Ты счастлив?
— Да… Нет… Одиноко.
— Это не моя вина, Гарри.
— Да. Слабость.
— У меня были обязанности. Вспомни, кто нам помещал.
— Да. О-Т-Е…
— Нет-нет, Гарри! Это была ма…
— О-Б-А! — торжествующе заключил стол.
— Как ты можешь так говорить?
— Любовь превыше всего.
— Теперь я это понимаю. Но тогда я была совсем легкой. Неужели ты меня до сих пор не простил?
— Все забыто. Твою мать я тоже простил.
— Я так рада. Что ты делаешь? Где ты теперь, Гарри?
— Постой. Помоги.
— Ты хочешь мне что-то сказать?
— Поезжай в Ковентри. — Стол начал лихорадочно дергаться.
Это произвело ошеломляющее впечатление.
— О, это действительно ты, Гарри! Ты не забыл нашу старую шутку. Скажи мне…
Тут стол начал проявлять признаки сильнейшего возбуждения и разразился целым потоком непонятных букв.
— Что ты хочешь?
— Д-Д-Д…
— Это кто-то пытается помешать нам, — пояснила мисс Бут. — Кто это?
— Д-Ж-О-Р-Д-Ж, — в очень быстром темпе.
— Джордж? Я не знаю никакого Джорджа, разве что сын Тома. Неужели с ним что-нибудь случилось?
— Ха-ха-ха! Это не Джордж Бут, а Джордж Вашингтон.
— Джордж Вашингтон?
— Ха-ха! — Стол начал совершать такие судорожные рывки, что медиум уже не мог его сдержать. Мисс Бут, записывавшая беседу, положила руки на стол, и тот стал плавно покачиваться.
— Кто здесь?
— Понго.
— Какой еще Понго?
— Ваш хранитель.
— А кто говорил перед тобой?
— Злой дух. Ушел.
— А Гарри еще там?
— Ушел.
— Кто-нибудь еще хочет говорить?
— Элен.
— Какая Элен?
— Ты не помнишь? Мейдстон.
— Мейдстон? Ты говоришь об Элен Пейт?
— Да, Пейт.
— Подумать только! Добрый вечер, Элен. Как мило, что ты пришла.
— Помнишь ссору?
— Когда мы поругались в дортуаре?
— Кейт плохая.
— Я не помню никакой Кейт, разве что Кейт Херли. Ты о ней говоришь?
— Плохая Кейт. Свет погашен.
— О, я знаю, что она хочет сказать! Как мы ели пирожные, когда гасили свет.
— Да.
— Ты до сих пор делаешь ошибки, Элен.
— Мисс… Мисс…
— Миссисипи? Неужели ты до сих пор делаешь ошибки в этом слове?
— Смешно.
— А там с тобой много девочек из нашего класса?
— Алиса и Мейбл. Посылают привет.
— Как мило с их стороны! Передай им тоже привет.
— Да. Любовь. Цветы. Солнце.
— Что ты…
«П» — нетерпеливо сообщил стол.
— Это снова Понго?
— Да. Устал.
— Ты хочешь, чтобы мы прекратили?
— Да. Следующий раз.
— Ну ладно, до свидания.
— До свидания.
Мисс Климпсон с изможденным видом, который был вполне объясним, откинулась на спинку стула. Выстукивать буквы алфавита очень утомительно, к тому же она опасалась, что мыльница может соскользнуть вниз.
Мисс Бут включила свет.
— Это потрясающе! — воскликнула она.
— Вы получили то, что хотели?
— Да, конечно. А вы не слышали, что они отвечали?
— Я не все разобрала, — сказала мисс Климпсон.
— Это не так-то просто, пока не привыкнешь. Наверное, вы страшно устали. Сейчас мы выпьем чаю. В следующий раз мы попробуем воспользоваться планшеткой для спиритических сеансов. Тогда получать ответы гораздо проще.
Мисс Климпсон задумалась. Конечно, это менее утомительно, но она не была уверена в том, что справится. Мисс Бут поставила чайник и бросила взгляд на часы.
— Боже мой! Уже почти одиннадцать. Как пролетело время! Надо сбегать взглянуть на мою подопечную. Вы не хотите пока прочитать вопросы и ответы? Надеюсь, я ненадолго задержусь.
«Пока вполне удовлетворительно», — отметила про себя мисс Климпсон. Доверие завоевано. Через несколько дней она сможет осуществить свой план. С Джорджем она, конечно, чуть не попалась. И глупо было называть Элен. Нелли было бы гораздо лучше — сорок пять лет тому назад в каждой школе была Нелли. Но в конечном счете все это не так уж важно — собеседница все равно помогала выпутаться. Как у нее болели руки и ноги! И еще она устало подумала, не ушел ли последний автобус.
— Боюсь, что ушел, — сказала мисс Бут, когда по ее возвращении ей был задан этот вопрос. — Но мы вызовем такси. Конечно же, за мой счет. Я настаиваю, вы и так приехали сюда для того, чтобы доставить мне удовольствие. Вам не кажется, что связь была поразительной? Гарри никогда раньше не приходил. Бедняжка! Боюсь, я была не слишком добра с ним. Он женился, но так и не смог меня забыть. Он жил в Ковентри, и мы шутили по этому поводу, поэтому он и упомянул это место сегодня. Интересно, а кто эти Алиса и Мейбл? У нас было две Алисы — Гиббонс и Роуч, обе очень хорошие девочки. А фамилия Мейбл была, кажется, Херридж. Она вышла замуж и уехала в Индию много лет тому назад. С тех пор я о ней ничего не слышала, наверное, она тоже перешла в мир иной. Понго — это новый хранитель. Надо у него спросить, кто он такой. Хранительницу миссис Крэйг зовут Федора, она была рабыней при дворе Помпеи.
— Правда? — воскликнула мисс Климпсон.
— Она рассказала нам свою историю. Ее бросили на съедение львам, потому что она была христианкой и отказывалась вступить в связь с Нероном.
— Как интересно.
— Да, правда? Она не очень хорошо говорит по-английски, и иногда ее трудно понимать. К тому же она порой впускает очень утомительных духов. Понго быстро отделался от Джорджа Вашингтона. Вы ведь приедете еще раз? Завтра вечером?
— Конечно, если хотите.
— Да, пожалуйста, приезжайте. В следующий раз вы должны тоже что-нибудь у них спросить.
— Обязательно спрошу, — сказала мисс Климпсон. — Это было такое откровение… Поразительно! Я никогда не думала, что владею таким даром.
И это была правда.
Мисс Климпсон могла даже не пытаться скрывать от своих соседок по пансиону, где она провела вечер и чем занималась. Ее возвращение в полночь на такси возбудило живейшее любопытство, поэтому она рассказала все как есть, чтобы ее не обвинили в худших прегрешениях.
— Моя дорогая мисс Климпсон, — заметила миссис Пеглер, — надеюсь, вы не сочтете, что я вмешиваюсь не в свое дело, но я должна предостеречь вас против миссис Крэйг и ее знакомых. Я не сомневаюсь, что мисс Бут прекрасная женщина, но мне не нравится компания, с которой она общается. Впрочем, спиритизм я тоже не одобряю. Если бы вы были замужем, я бы объяснила вам более доходчиво, но поверьте мне — эти увлечения серьезно влияют на характер.
— Бросьте, миссис Пеглер! — возразила мисс Этеридж. — По-моему, вы не правы. Одна из лучших женщин, которых я знала (называть ее подругой для меня честь), занималась спиритизмом, а была настоящей святой.
— Вполне возможно, мисс Этеридж, — внушительно распрямляя полный стан, ответила миссис Пеглер, — но дело не в этом. Я не говорю, что вызывающий духов не может быть хорошим человеком, просто многие из них дурные и лживые люди.
— Мне много раз доводилось встречаться с так называемыми медиумами, — холодно согласилась мисс Твилл, — и все они без исключения были крайне непорядочны.
— Да, по отношению ко многим из них это справедливо, — промолвила мисс Климпсон. — Думаю, я имею право судить об этом. Однако надеюсь, многие не столько лицемерят, сколько искренне заблуждаются. Как вы думаете, миссис Лиффи? — и она повернулась к хозяйке пансиона.
— Н-ну… — ответила миссис Лиффи, вынужденная в силу своего положения соглашаться со всеми, — насколько я могу судить, а я плохо знакома со спиритизмом, у меня нет времени читать книги — в некоторых случаях, при строго соблюдаемых мерах предосторожности в их утверждениях есть доля правды. Хотя лично я не хотела бы иметь с ними дела. Как и миссис Пеглер, мне не слишком нравятся люди, которые занимаются спиритизмом, хотя встречаются исключения. Наверное, этим должны заниматься квалифицированные исследователи.
— Здесь я с вами полностью согласна, — промолвила миссис Пеглер. — Я выразить не могу, как мне противны такие женщины, как миссис Крэйг, которые вторгаются в святая святых. Вы только представьте себе, мисс Климпсон, что эта женщина, которую я не знаю и знать не желаю, однажды посмела написать мне, что на одном из своих сеансов получила сообщение от моего мужа. Упомянуть имя генерала в связи с такой мерзостью! Конечно, это была чистейшая ложь, генерал никогда не стал бы этим заниматься. Он по-армейски просто называл это «вредной чушью». И она посмела сообщить мне, его вдове, что он приходил к ней в дом, играл на аккордеоне и просил отслужить специальные молебны, чтобы избавить его от кары. Это умышленное оскорбление! Генерал всегда ходил в церковь, но категорически возражал против молебнов за усопших и всяких папистских штучек. А что до кары, он был прекрасный человек. И зачем ему там аккордеон?
