— С вами говорит Делия Бранд. Скажите, моя сестра Клара у вас?
— Нет, мадемуазель. Она уже ушла.
— Как давно?
— Минут пять или десять тому назад. Я пустила ее в церковь: ей показалось там удобнее дожидаться священника. Через некоторое время она вернулась и, предупредив меня, что не может больше ждать, удалилась.
— Благодарю вас.
Не кладя трубки, Делия набрала следующий номер; на этот раз ей не потребовалось заглядывать в телефонный справочник: номер телефона квартиры Тайлера Диллона на Бич-стрит она знала наизусть.
На другом конце никто не отвечал. В этот момент Делия услышала, как к дому подъехала автомашина и проследовала в гараж; вскоре в передней раздались шаги, и когда в дверях появилась Клара, она мягко опустила трубку на рычаги.
— Я его не застала, — произнесла Клара. — Почему ты не в постели? Я прождала битый час, но миссис Боннер не знала… — Она замерла, уставившись мимо плеча сестры в ту часть комнаты, где стояли кушетка и кресло. — Дел! Боже мой, что это? — Клара подбежала к священнику, нагнулась над ним и тут же выпрямилась. — Дел! Ради всего святого…
— Ты ошибаешься! — горячо и резко воскликнула Делия. — Он пришел… сел в кресло и заявил, что в него стреляли и он умирает… И я подумала: это ты… А теперь то же самое ты подумала обо мне…
Мы обе приняли друг друга за…
Делия внезапно громко расхохоталась. Она стояла и как безумная смеялась, плечи у нее вздрагивали, голова тряслась. Клара кинулась к ней и, схватив за руки, силой усадила на стул.
— Сестренка! Ради бога, перестань! Я ничего такого вовсе не думала! Дел, дорогая, не надо… ты не должна…
— Они обе здесь, — донесся с порога голос Эда Бейкера.
Клара похолодела, Делия хихикнула.
— Пожалуйста, доктор, сюда, к креслу, — продолжал окружной прокурор, входя в комнату. — Если он мертв, не трогайте его, пока я сам не осмотрю. Пригласи ребят, Франк. Здесь всем хватит работы.
Средний ежедневный тираж газеты «Таймс стар» из года в год не превышал девяти тысяч четырехсот экземпляров. В эти среду и четверг он возрос, соответственно, до двенадцати тысяч и четырнадцати тысяч двухсот, а в пятницу достиг рекордной планки — семнадцати тысяч шестисот штук.
До последнего времени в гостинице Фаулера корреспонденты газет редко появлялись, еще реже в ней останавливались заезжие фоторепортеры. Даже когда в округе появлялись известные государственные мужи, граждане страны узнавали об их повседневной деятельности только благодаря усилиям местных журналистов. Однако к полудню пятницы в гостинице зарегистрировались уже одиннадцать представителей прессы из Спокана, Денвера, городов Тихоокеанского побережья и из населенных пунктов, расположенных между ними.
Мистер Мэттьюз, губернатор Вайоминга, всегда держался весьма демократично. Обычно, чтобы попасть к нему на прием, не требовалось каких-либо формальностей — было бы желание. Однако потенциальный посетитель напрасно стучал бы в эту пятницу в дверь его кабинета в Шайенне, столице штата. Губернатор находился не в собственной канцелярии, а в клубе «Пирамидальный», в комнате с надежно запертыми дверями. И лишь немногие знали об этом.
Церковь преподобного Руфуса Тоула всегда была открыта, в любой день недели, на тот случай, если кому-то вдруг захочется войти и помолиться, однако редко в ней оказывалось более одного или двух молящихся. Но в пятницу люди шли нескончаемым потоком, указывая друг другу на то место, где Клара Бранд сидела накануне вечером, прежде чем смертельно ранить пастора. В то же самое время другие любопытные, проезжая мимо дома 139 на Валкен-стрит, замедляли движение и, вытягивая шеи, старались разглядеть что-либо за окнами гостиной, в которой Делия Бранд застрелила Руфуса Тоула через сорок восемь часов после того, как она уложила наповал Дана Джексона, что расценивалось как выдающееся достижение. Очевидное противоречие в определении конкретного виновника преступления являлось не более чем отражением одного лишь аспекта полемики, расколовшей жителей Паркового округа на два враждующих лагеря.
На самом верхнем этаже нового Саммис-Билдинг в своем кабинете сидел Лем Саммис и не отрываясь смотрел на человека, расположившегося по другую сторону письменного стола; цепкий, острый взгляд посетителя, лет на десять моложе хозяина, не выражал ни дружелюбия, ни особой симпатии, но вместе с тем не был он и враждебным.
— Нет, Лем, — твердо заявил гость, — я здесь не для того, чтобы говорить вам любезности или обмениваться комплиментами. Возможно, однажды вы подрежете мне крылья или, наоборот, я подрежу их вам, но сегодня нам нужно действовать сообща против этих парней. Бейкер должен прекратить свои нападки, или мы окончательно разделаемся с ним, а потом доберемся и до Карлсона. Горнорудная промышленность способствовала процветанию Вайоминга, и мы, золотопромышленники, будем и впредь управлять делами нашего штата. Мне наплевать, кто убил Джексона, ваша дочь или даже вы сами. Надеюсь когда-нибудь хорошенько прижать вас на этом, но не так, как делает Карлсон, не прибегая к помощи голодных обезьян. Мэттьюз забился в нору, но я отыщу его, и ему не поздоровится.
— Я вовсе не прошу об одолжении, Олли, — проговорил Лем холодно.
— О каком одолжении может идти речь! Нам обоим отлично известно, какова ситуация. Мы посчитаемся друг с другом после того, как все благополучно завершится. В первую очередь я займусь губернатором.
— Когда вы его найдете, то передайте ему от меня…
— Я не стану никому ничего передавать от вас, а выскажу свое собственное мнение.
— Пошел к черту!
— После вас, Лем, после вас!
Когда Олли Невинс ушел, Саммис еще некоторое время сидел неподвижно, потом снял телефонную трубку и что-то в нее пробурчал. Через минуту дверь открылась, и в кабинет вошел начальник полиции Франк Фелан. Взглянув с опаской на суровое лицо с выдвинутой нижней челюстью, он уселся в свободное кресло.
— Ну что, Франк? Они полностью отстранили тебя от расследования?
— Да, — кивнул Фелан с мрачным видом. — Они хотели послать моих людей с постановлением на проведение обыска в доме Дана Джексона, а я воспротивился.
— Кто подписал постановление? Судья Мериам?
— Он самый.
— И они намереваются в самом деле производить обыск?
— Непременно. Шериф собирается направить парочку своих людей.
Нижняя челюсть Саммиса выдвинулась еще на четверть дюйма.
— И они смеют обыскивать дом Эми? Дочери Лема Саммиса? Расскажи, что произошло, прежде чем тебя вытолкали.
Откашлявшись, Фелан начал свое повествование.
Часы показывали полдень.
А в это время Бейкер сидел в своем служебном кабинете за письменным столом. Сбоку пристроилась стенографистка, шериф Билл Таттл стоял у окна, держа руки в карманах; напротив окружного прокурора на стуле сидела решительная и сосредоточенная Клара Бранд. Вид у нее был крайне утомленный, глаза припухли и покраснели, лежащие на коленях руки непрерывно двигались.
— Мне нет никакого дела до того, что вы обнаружили. Вчера вечером я рассказала вам все, и я не лгала.
Бейкер выглядел не менее усталым, глаза у него тоже покраснели, и вообще он производил впечатление человека, страдающего от похмелья.
— Значит, вы настаиваете на своих вчерашних показаниях? — спросил прокурор с видимым раздражением.
— Да, настаиваю.
— И вы хотите, чтобы я поверил? Вы помните свои слова? Экономка сообщила вам, что не знает, где священник и когда он вернется; в ответ вы высказали желание подождать его в церкви. Экономка принесла ключ и впустила вас в церковь через заднюю дверь.
Пока все гладко. Миссис Боннер говорит то же самое.
Вы сказали ей, что дождетесь Тоула, когда бы он ни пришел, и попросили передать ему, где находитесь.
Затем по центральному проходу между скамьями вы дошли до отгороженного места, которое обычно занимала ваша мать, и просидели там больше часа. Потом, внезапно решив вернуться домой, вы попрощались с миссис Боннер, сели в автомобиль и уехали. Так в общих чертах выглядела ваша версия вчера.
— Могу повторить ее и сегодня.
— Но нынче она уже не столь убедительна, как накануне. Вас никто не обвиняет в убийстве Руфуса Тоула; вы вообще ни в чем не обвиняетесь. Но по крайней мере одна деталь в ваших показаниях кажется несколько неправдоподобной. Вчера мы еще не имели представления, где смертельно ранили священника. Утром установили, что это произошло рядом с церковью, недалеко от ее задней двери. Здесь мы обнаружили, где он упал на цветочную клумбу.
Там же валялась его шляпа, на траве отчетливо виднелись пятна крови. Значит, возвратившись, он вышел из машины и, прежде чем пройти в дом, направился в церковь, чтобы, по заведенному обычаю, проверить, все ли в порядке. Тут в него кто-то выстрелил. Задняя дверь стояла нараспашку, вы сидели неподалеку, было темно и тихо. И вы тем не менее продолжаете утверждать, что ничего не слыхали?
