– Мне нужно только да или нет в отношении человеческой. Скажите, при этом вы сведете все пятно?
– Нет, мне нужно всего лишь несколько ниточек.
– О'кей, я подожду. Как я уже говорил это не для Ниро Вулфа, но я вам буду крайне признателен. Я посижу в приемной.
– Можете подождать и здесь.
Он поднялся, держа в руке галстук:
– Мне придется заняться этим самому. Сейчас отпускное время, работников не хватает.
Через полтора часа, без двадцати пять, я уже спускался вниз в лифте, галстук, за вычетом нескольких ниточек, вернулся ко мне в карман. Это была человеческая кровь, пятно имело давность не более недели, возможно, значительно меньше. Так что я не поднимал шум из-за ничего, но что теперь? Конечно, я мог вернуться в кабинет и заняться исследованием отпечатков пальцев на конверте и записке, но это будет всего лишь бесцельной тратой времени, потому что мне не с чем их сравнивать. Или же я мог бы позвонить Джеймсу Невиллу Бэнсу, сообщить ему, что это за пятно и спросить, появились ли у него новые идеи и соображения, но это означало бы торопить события, потому что я не знал, сообщил ли он полицейскому, по какой причине я туда приходил.
Придя к выводу, что я практически почти ничего не знаю, я остановился на тротуаре и задумался, вернуться ли мне домой, удовольствовавшись этим, или же попытаться еще что-нибудь разведать. Здание «Газетт» находилось всего в пяти минутах ходьбы от Сорок третьей улицы, поэтому я завернул на запад по Сорок четвертой улице. Кабинет Лона Коэна находился на двадцать втором этаже, через две двери по коридору от углового кабинета главного редактора.
Когда я вошел, дождавшись, чтобы обо мне доложили, Лон держал трубку одного из трех разноцветных телефонных аппаратов у него на столе. Я сел.
Закончив разговор, он сердито сказал:
– Не жди выражений восторга по поводу твоего прихода. Если бы ты был настоящим другом, ты бы мне обо всем сообщил сегодня утром, а я бы вызвал сюда фотографа.
– В следующий раз.
Я скрестил ноги, показывая, что в моем распоряжении сколько угодно времени.
– А теперь я прошу тебя объяснить, чье тело я помог обнаружить, и иди дальше от этого момента. У меня приступ амнезии.
– Вечерний выпуск поступит в продажу через полчаса, можешь его купить, не обеднеешь!
– Куплю непременно, не сомневайся, но только мне нужно знать все, а не то, что годится для публикации.
До того, как я ушел, почти через час, Лон успел побеседовать с двумя журналистами с нижних этажей. Новости, сообщенные не более чем через пять часов после происшествия, относятся к разряду сенсационных и весьма повышают престиж газеты. Ну а «Газетт» никогда не плелась в хвосте. К примеру, в вечернем выпуске были помещены фотографии мистера Мартина Кирка, мисс Бонни Соммерс в бикини на пляже в 1958 году.
Я перескажу здесь лишь основное.
Бонни Соммерс когда-то работала секретарем в известной фирме архитекторов, год назад вышла замуж за пока еще не известного молодого человека Мартина Кирка, которому только что исполнилось тридцать три года. Не было единства мнений, когда у них начались разногласия, но так или иначе две недели назад Кирк перебрался в гостиницу. Если инициатива принадлежала ему, то та самая «женщина», которую в подобных случаях рекомендуется искать, не была обнаружена, хотя розыски ее были в самом разгаре. Что касается Бонни, было установлено, что она имела склонность к экспериментам, но подробности требовали дальнейшего исследования и проводились. В этой связи упоминалось четыре имени. Одно из них было Джеймс Невилл Бэнс, другое – Поль Фауджер, квартиросъемщик, занимавший вместе с женой квартиру на первом этаже. Фауджер по образованию был электротехником и занимал пост вице-президента «Одивидео, Инк».
Что касается сегодняшнего дня, мистер Кирк позвонил в полицейское управление незадолго до полудня, заявив, что он шесть раз набирал номер своей жены на протяжении восемнадцати часов и не получил ответа; что около одиннадцати часов он подъехал к дому, не получил ответа на звонок из прихожей, воспользовался собственным ключом, чтобы войти внутрь, несколько раз нажимал на звонок, но безрезультатно, и ушел, так и не попав внутрь; поэтому он хочет, чтобы полиция проверила, в чем дело. Его попросили быть на месте, чтобы полицейский воспользовался его ключом, но он данное предложение отклонил.
Бонни Кирк, по имеющимся в данный момент сведениям, последний раз видел в живых человек из бюро доставки, который привез ей к дверям квартиры бутылку водки и получил за нее плату около часа дня в понедельник. Нераскупоренная бутылка водки, покрытая кровью, была найдена под кушеткой. Было установлено, что именно ею был расколот череп Бонни Кирк где-то от часа дня до восьми вечера в понедельник, последний предел был назван судебным врачом.
Среди тех, кто был вызван или доставлен в прокуратуру, были Мартин Кирк, Джеймс Невилл Бэнс, мистер и миссис Поль Фауджер и Верт Одем, комендант. Очевидно, некоторые из них, если не все, до сих пор находились там…
За все эти сведения и многие другие, о которых я не стал упоминать, я ничего не обязан Лону, поскольку в наших деловых расчетах на сей день баланс был в мою пользу и я пользовался неограниченным кредитом. Про галстук я не стал упоминать. Конечно, Лон интересовался, кто клиент Вулфа и что в отношении Бэнса, ну а лишний раз упомянуть имя Вулфа в газете отнюдь не вредно, не говоря уж о моем, но поскольку, к сожалению, у Вулфа вообще не было клиентов, я не стал об этом распространяться. Естественно, Лон этому не поверил, так что когда я уходил, он погрозил мне пальцем:
– Сегодня ты не заслужил ни сердечного приема, ни гонорара!
Мне пришлось ехать на такси, потому что Вулф любит находить меня в кабинете, когда возвращается из теплицы в шесть часов, и жалованье-то он мне платит, а коли мне вздумается потратить день на собственные нужды, все равно я обязан соблюдать приличия, то есть не занимать не свое время. От четырех до шести я могу спокойно гулять, ходить в кино, развлекаться, но далее… Короче говоря, такси доставило меня домой с опозданием на десять минут. А когда я вылезал из машины, за такси остановилась машина, которую я сразу же узнал. Из нее вышел человек, которого я тоже не мог не узнать: высокий солидный тип с красной физиономией, который не расставался со старой фетровой шляпой даже в жаркий августовский день.
Когда он подошел ко мне, я воскликнул:
– Будь я неладен! Вы, собственной персоной?
Не обратив на меня внимания, он окликнул моего шофера:
– Где вы подцепили этого парня, а?
Очевидно, шофер узнал Кремера, потому что ответил довольно уважительно:
– На углу Сорок второй и Лексингтона, инспектор.
– Олл-райт, поезжай.
И ко мне:
– Мы поедем.
Я покачал головой:
– Я избавлю вас от неприятностей. У мистера Вулфа новая книга, нет никакой надобности его раздражать. Галстук был прислан мне, а не ему, он ничего об этом не знает и не желает знать.
– Я предпочитаю это услышать от него самого. Пошли.
– Ничего не поделаешь. У него и без того дурное настроение, впрочем, и у меня тоже. Потерян напрасно целый день. Правда, я выяснил, что на галстуке пятно от человеческой крови, но что…
– Как вы это узнали?
– Проверил в лаборатории.
– Вот как?
Его физиономия стала багровой:
– Вы удрали с места преступления, утаив вещественное доказательство. Затем вы осмелились с ним мудрить. Если вы воображаете…
– Ерунда! Вещественное доказательство чего? Даже с кровяным пятном этот галстук не является уликой, если кровь не той же группы, как у жертвы. Что касается того, что я «удрал с места преступления», я не был причастен к происходящему, меня это совершенно не касалось, да меня никто и не просил там оставаться. Что касается вашего третьего обвинения, то пятно на галстуке каким было, таким и осталось, для анализа из него вытащили несколько, ничтожно мало, ниточек. Я должен был выяснить, кровь ли это, потому что если не кровь, я собирался оставить его у себя, и даже если бы суд мне приказал его предъявить, я стал бы спорить и бороться. Я хотел узнать, кто его мне прислал и зачем. И все еще хочу… Но поскольку это кровь, я не имею права спорить.
Я достал из карманов свои сувениры.
– Пожалуйста, получите. Когда вы с ними закончите разбираться, я хочу получить их назад.
– Не сомневаюсь.
Он отобрал у меня вещи и принялся их рассматривать.
– Там у Бэнса есть пишущая машинка. Вы взяли образец ее шрифта для сравнения?
– Вы прекрасно знаете, что нет, поскольку тот же Бэнс сообщил, что я делал и говорил.
– Он мог забыть. А это тот самый галстук, который вы получили по почте сегодня, а это тот самый конверт, в котором он был послан?
– Да. Послушайте, а ведь это идея? Я бы мог получить от Бэнса другой. Как жаль, что я об этом не подумал.
