Когда она встала с кресла, собака тоже поднялась. Я проводил мисс Джонс, усадил её в такси и вернулся.
— Где Черныш? — поинтересовался я.
— Внизу у Фрица. Он будет спать там. Ты его не любишь.
— Это неправда, но как вам будет угодно. Теперь уж вы не сможете винить меня. Так или иначе, завтра его все равно заберёт полиция.
— Они не придут.
— Ставлю двадцать против одного, что они будут здесь ещё до полудня.
Вульф кивнул.
— Приблизительно так рассуждал и я, поэтому, пока тебя не было, я позвонил Кремеру, и мы с ним заключили договор. В девять утра ты вместе с собакой должен быть на Арбор-стрит, к полудню привезёшь собаку обратно. Полиция обязуется не трогать её в течение следующих суток. В том доме ты сможешь найти кого-нибудь более разговорчивого, чем обворожительная Джуэль Джонс.
Было прекрасное солнечное утро. Я не захватил с собой плащ Мигана: на сей раз никакого предлога не требовалось, да и вряд ли бы мне представилась возможность обменяться.
Блюстители порядка уже ждали. Я сказал проводнику — коренастому средних лет мужчине в штатском, — что пса зовут Черныш, и предупредил, передавая поводок:
— Если он вас укусит, пеняйте на себя.
— Не укусит. Так, Черныш? — Проводник похлопал собаку и начал с ней знакомиться.
Зычный рёв потряс мои барабанные перепонки. Вмешался сержант Пэрли Стеббинс:
— Ему следовало укусить тебя, когда ты его крал.
Я повернулся. Пэрли был на полдюйма выше и на два дюйма шире меня.
— Ты всё перепутал, — заметил я. — Укусы мне, наносят только женщины. Зато интересно, какая муха кусает тебя то и дело.
Мы продолжали обмен любезностями, а проводник — его звали Ларкин — устанавливал дружеские отношения с Чернышом. Скоро он объявил, что можно приступать.
Пэрли разъяснил обстановку.
— Судя по всему, вот как это происходило. Зайдя в дом, Кампф снял с собаки поводок и держал его в руке, подходя к двери одной из квартир. Хозяин впустил его, а потом схватил сзади и придушил поводком, который сунул затем в карман плаща. Собака была уже на улице, когда тело вытащили в холл. Это Таленто прогнал её.
— В таком случае, — заметил Ларкин, — он невиновен.
— Нет, подозрения с него снять нельзя. Таленто мог убить Кампфа, вынести тело и, выходя, прогнать собаку на улицу. Может ли собака при таких обстоятельствах вести себя спокойно?
— Вообще, да. Это зависит от её близости с хозяином. Да и крови не было. Вы зайдёте первым?
— Вперёд, Гудвин.
Пэрли направился к двери, но я возразил:
— Я останусь с собакой.
Стеббинс был явно недоволен.
— Тогда держись позади Ларкина.
Однако мне не нравилось наблюдать из-за спины. И я зашёл в вестибюль вместе с Пэрли. Через минуту там появился Ларкин с собакой. Сделав два шага, Ларкин остановился, собака тоже. Никто не произносил ни слова, Черныш оглянулся на Ларкина. Тот снял ошейник и чуть подтолкнул пса, чтобы показать ему: он свободен. Черныш подошёл ко мне и, задрав голову, дружелюбно завилял хвостом.
— Ерунда, — с отвращением скривился Пэрли.
— Знаете, — произнес Ларкин, — я и не рассчитывал, что он покажет нам, куда вчера пошёл Кампф. В лучшем случае можно было надеяться, что он подойдёт к лестнице, где лежало тело и, может быть, поднимется на площадку, откуда вынесли убитого. Гудвин, подведите пса к лестнице.
Я подчинился. Он шёл охотно, но явно не выказывал особого интереса к этому месту.
— Прекрасно. — Съязвил Пэрли. — Просто прекрасно. Что ж, продолжайте.
Ларкин надел на собаку ошейник с поводком, провел Черныша через холл и позвонил в дверь. Через мгновение дверь открылась, и появился Виктор Таленто.
— Привет Черныш, — сказал он и нагнулся к собаке.
— Я же предупреждал вас — ни слова! — взревел Стеббинс.
Таленто выпрямился.
— Простите, забыл. — В его голосе звучало искреннее сожаление. — Хотите ещё раз?
— Нет. Это всё.
Таленто шагнул назад и закрыл дверь.
— Вы должны понять, — втолковывал Ларкин сержанту. — Лабрадор не вцепится в горло врагу, не такая это собака. Самое большее, что мы можем ожидать — это недружелюбное поведение или, скажем, рычание.
— Стоит продолжать? — спросил Пэрли.
— Непременно. Идите лучше вы первым.
Пэрли стал подниматься по лестнице, я за ним. Площадка была узкой и не слишком ярко освещённой. Ларкин постучал. Через десять секунд раздались шаги, и на пороге появилась личность, два дня назад изгнанная из дома Вульфа и забравшая мой плащ.
— Это сержант Ларкин, мистер Миган, — представил Пэрли. — Взгляните на собаку. Вы видели её когда-нибудь? Погладьте её.
Миган фыркнул.
— Сами гладьте.
— Вы видели её прежде?
— Нет.
— Ну, хорошо, спасибо. Идём, Ларкин.
Дверь хлопнула громко и резко.
— Ну? — бросил Пэрли через плечо.
— Собаке он не нравится, — ответил Ларкин. — Правда, на свете много людей, которых собаки недолюбливают.
На следующем этаже всё повторилось. Мы отошли в сторону, а проводник постучал в дверь. Никто не открывал. Он постучал снова, и вскоре дверь чуть-чуть приоткрылась. Скрипучий голос произнес:
— Вы с собакой.
— Да, — подтвердил Ларкин.
— Сержант здесь?
— Здесь, — отозвался Стеббинс.
— Я же говорил, собака меня не любит. Однажды у Фила Кампфа… Словом, она на меня обиделась. Вы что издеваетесь?
— Откройте дверь. Собака на поводке.
— Нет! Сказал вам, не открою!
Пэрли решился. Он неожиданно толкнул дверь, и та распахнулась настежь. На пороге, держась за косяк, стоял костлявый тип в красной полосатой пижаме. Собака зарычала и попятилась.
— Мы обходим всех мистер Аланд, — сказал Пэрли. — Вы не исключение. Теперь можете идти спать. Что касается издевательства. — Он замолчал, потому что дверь захлопнулась.
— А вы не говорили, что Аланд вас предупреждал, — пожаловался Ларкин.
— Мне хотелось посмотреть… Ну, остался последний.
О верхней площадке явно заботились. Аккуратно выкрашенные стены были украшены небольшими картинами. Шаги за дверью раздались сразу же после стука. На пороге появился Росс Шеффи, художник, одетый в старый коричневый смокинг. Он был, несомненно, самым красивым из обитателей дома.
Черныш вёл себя совершенно спокойно. Когда стало ясно, что кровь не прольется, Пэрли спросил.
— Вы знаете эту собаку, мистер Шеффи?
— Разумеется. Чудесный пёс.
— Погладьте его.
— С удовольствием, — Шеффи грациозно нагнулся, — Черныш, ты знаешь, что твоего хозяина больше нет? — Он почесал пса за ушами и выпрямился. — Что-нибудь ещё? Я работаю — люблю утренний свет.
— Все, спасибо. — Пэрли повернулся.
Спускаясь, мы не проронили ни слова. На втором этаже нас перехватил Виктор Таленто.
— Звонили от прокурора. Меня вызывают на службу. Я свободен?
— Да, — сказал Пэрли. — Можем вас подвезти.
Таленто обрадовался и попросил минутку подождать. Стеббинс велел отдать мне собаку, и я взял поводок.
На улице стояла такая же чудесная погода.
Я остановил первое свободное такси, вытащил из бумажника пять долларов и протянул водителю.
— Спасибо, — произнес он с чувством. — За красивые глаза?
— Тебе придётся отработать их, браток, — заверил я. Здесь можно где-нибудь остановиться и подождать — от тридцати минут до трёх часов?
— Три часа за пятерку?
— Конечно, нет. — Я добавил ещё одну. — Вряд ли придётся ждать долго.
— Неподалеку есть стоянка. На улице без пассажира ко мне могут сесть.
— У тебя будет пассажир — собака. Давай-ка поищем местечко.
Мы изрядно покрутились, прежде чем смогли припарковаться на Корт-стрт в двух кварталах от Арбор.
Толпа у дома № 29 уже разошлась. Меня это устраивало. Миган на мои звонок не ответил, и я постучался к Аланду.
Из-за двери донесся скрипучий голос:
— Кто там?
— Гудвин. Я был здесь с полицией. Собаки нет.
Дверь приоткрылась. Джером Аланд всё ещё щеголял в своей полосатой пижаме.
— Чего вам надо? Я хочу спать.
— Я собирался задать вам несколько вопросов, но помешала собака. Это не займет много времени.
Так как он не был настолько вежлив, чтобы пригласить меня зайти, мне пришлось попросту отодвинуть его в сторону.
Я оказался в комнате обставленной мебелью, которая и привила Джуэль Джонс ненависть к подобным домам. Аланд присел на край хлипкого стула и потребовал:
— Спрашивайте!
Щекотливое положение. Ведь он предполагал, что я из полиции. И Джуэль Джонс упоминать рискованно — до неё могли ещё не докопаться.
— Давно Ричард Миган занимает квартиру под вами?
— Я говорил вам уже десять раз.
— Не мне. Я перепроверяю. Давно?
— Девять дней. Он въехал во вторник на той неделе.
