— Я, конечно, не предполагал, что эксперимент может зайти так далеко, — сказал Дюпон.
Даниэль хотел было что-то возразить, но передумал, решив, что не имеет смысла продолжать дискуссию. Ему не хотелось быть подопытным кроликом, и у него было единственное желание: поскорее избавиться от своего гостя.
Он демонстративно посмотрел на часы.
— Уже три часа! — воскликнул Дюпон, последовав его примеру. — Действительно, я не смею вас больше задерживать.
Так как Даниэль не протестовал, посетителю не оставалось ничего другого, как надеть шляпу и взять портфель.
— Прошу извинить за… за недоразумение, — сказал он.
— Пустяки, — ответил Даниэль, вышел с ним в переднюю и открыл входную дверь.
— До свидания, мсье Дюпон.
Его гость поклонился и вышел на площадку лестничной клетки.
— До свидания, мсье Морэ.
Высокая старомодная шляпа с широкими полями, в которой он казался еще меньше, прикрывала теперь его лысину.
— Это доставило мне удовольствие.
— Так же, как и мне, — механически ответил Даниэль и так же механически пожал бескровную руку своего гостя.
Затем с огромным облегчением он запер дверь. У него было такое чувство, словно удалось избежать реальной опасности.
«Возможно, — сам себе сказал он, — я просто чувствую облегчение, ибо свидетеля своего срама больше никогда не увижу».
Взгляд упал на бутылку виски, и он налил себе бокал. Вначале курение и виски были для него лишь позерством, но со временем стали насущной потребностью.
Не поморщившись, он выпил крепкое виски и пробормотал про себя:
«Самовнушение и бессмыслица».
Вывод, сделанный Дюпоном, определенно не подтверждался, да и многие пункты были спорными. Например, тот факт, что телефон был блокирован…
Чтобы убедиться, он снял трубку. Но и теперь не было слышно гудка. Он хотел было ее положить, как вдруг отчетливо услышал в ней мелодичный бой часов с колокольчиками, пробивший три раза. Значит, на другом конце линии находились часы, отстававшие на четверть часа. После разговора с Даниэлем трубка не была возвращена на место, чтобы блокировать его телефон. Конечно, это дело рук Дюпона, кого же еще?
Если это предположение было верным, а другая возможность представлялась немыслимой, то, значит, розыгрыш был запланирован заранее. Криминалист не импровизировал, а действовал по заранее намеченному плану. Отсюда ясно, почему он так хорошо осведомлен о расположении его квартиры, о Валери и его отношениях с ней.
Но почему он составил этот план? К чему все эти бессмысленные действия? У него должна быть причина для этого. Может, он хотел припугнуть его? С какой стороны ни рассматривай этот вопрос, он порождал лишь новые. Вероятно, Дюпон — сумасшедший, или же он действительно руководствовался скрытыми мотивами.
Во всяком случае, он был незаурядной личностью. После третьего бокала виски Даниэль нашел его даже интересным. И пусть эта авантюра не будет иметь продолжения, все равно она наводит на размышления.
Но было ли это сделано с целью пробудить фантазию писателя? Пожалуй, он опишет это странное происшествие и использует его, как начало интересной книги.
Через пять минут Даниэль сел за свою пишущую машинку и включил ее. Тихое гудение мотора действовало успокаивающе.
На этот раз ему не пришлось долго раздумывать. Он отлично знал, что должен писать. Фразы складывались сами собой, когда пальцы бегали по клавишам. Он не курил и приостанавливал работу только для того, чтобы вставить новый лист бумаги. Время еще никогда не летело так быстро.
Вдруг зазвонил телефон. Даниэль с досадой прекратил работу.
Кто бы это мог быть? Телефон все еще был неисправен.
— Хелло, мсье Морэ?
Этот низкий маслянистый голос он узнал бы из тысячи.
— С вами говорит Дюпон. Оноре Дюпон.
— Вы наконец-то положили трубку?
— Я вас ненадолго задержу, — ответил Дюпон.
— Все же это вы блокировали мой аппарат, не так ли?
— Я буду краток, — продолжал Дюпон, не обращая внимания на вопрос.
— Отвечайте, да или нет? — сердито настаивал Даниэль.
— Дайте же мне сказать.
Даниэль с трудом успокоился.
— Говорите.
— Мсье Морэ, когда я был у вас, я совсем позабыл о цели моего визита.
— Это, конечно, очень приятно узнать.
— Я хотел сказать вам, что ваше утверждение неверно.
— Эта мысль не дошла до меня, — иронически сказал Даниэль.
Дюпон принял замечание за чистую монету.
— Вот как?! А вскоре я вам это докажу!
Наступило молчание, и Даниэль подумал, что Дюпон повесил трубку.
— Хелло, — сказал он, — и что же вы докажете?
— Докажу, что все-таки существует интеллигентный убийца.
Последовал короткий смешок, и, прежде чем Даниэль успел что-либо сказать, их разъединили. На этот раз Дюпон действительно положил трубку.
* * *
Ресторан мало-помалу пустел. Разноцветный попугай, в честь которого и было названо это заведение, был главной его достопримечательностью. Он сидел, покачиваясь на перекладине, и глубокомысленно смотрел на посетителей. Казалось, он не считал нужным тратить свой запас слов на столь малое количество слушателей.
Валери уже изобразила на меню карандашом попугая, превратив его в высокомерную вдову, а затем в гусара. Сейчас она отложила в сторону карандаш и вплотную занялась второй порцией десерта, этой поэмой из шоколадного теста и ванильного крема. Она могла поглощать удивительное количество сладостей, не прибавляя ни грамма в весе.
Вдруг она посмотрела на его тарелку и спросила:
— Что с тобой? С работой не ладится?
— Да нет, — ответил Даниэль.
В этот момент мадам Эмма принесла кофе, и он воздержался от дальнейших объяснений. Во время еды он был абсолютно молчалив.
Но почему бы ему, собственно, не рассказать о Дюпоне? Из-за того, что он не хотел говорить с Валери о неприятностях? Или вследствие бессознательной недоверчивости, ибо она тоже фигурировала в этом деле?
С первого блюда до десерта его настроение существенно ухудшилось.
Валери снова перешла в наступление.
— У тебя неприятности?
Он поднес ко рту горячий кофе. Сделав глоток, воскликнул:
— Дюпон! Дюпон!
Валери подхватила пальцем каплю ванильного крема, стекавшего по ложке. Так как Даниэль больше ничего не говорил, она спросила:
— Ну и что? Что такое с этим Дюпоном?
— Тебе это имя ничего не говорит?
— Ничего. А кто это?
— Очень забавный парень. Он посетил меня сегодня во второй половине дня. О себе он сказал, что якобы криминалист и проводит исследования в ЦНИИ.
Даниэль раскурил трубку и испытующе посмотрел на Валери. Не отрываясь от десерта, она спросила, скорее из вежливости, чем из любопытства:
— И что же он хотел?
— Он хотел побеседовать со мной по поводу интервью в «Криминалистике».
— Смотри, ты становишься видным авторитетом, — сказала она.
— Итак, послушай, это началось с телефонного звонка…
Начав рассказывать, Даниэль уже не мог остановиться. Когда он описывал визит Дюпона, ему стало казаться, что события носили не угрожающий характер, а скорее комический. Слушая его, Валери развеселилась. Когда же он сообщил ей о зонтике в портфеле, она громко расхохоталась.
— Это ты намеренно сделал, да? — спросила она.
— Нет.
— Но ты же заметил, что он немного «не в себе».
Она постучала указательным пальцем по лбу.
— Вот именно, — ответил он. — Сумасшедшие на все способны.
Серьезный тон Даниэля удивил ее. На лице Валери появилось недоумение.
— Но, Даки, ты не станешь ведь утверждать, что испугался?
— Представь себе. Ты бы тоже испугалась на моем месте.
— Я бы просто выпроводила его.
— Под каким предлогом? Он же ничего не сделал. Только представь, как бы я мог…
Он заметил, что не убедил ее. Сидя вдвоем в уютном ресторане, после хорошего ужина, было просто невозможно воссоздать зловещую ситуацию.
— Но было еще кое-что другое…
Даниэль еще не упомянул, что Дюпон говорил о Валери.
— Он также знает тебя, знает, что мы подружились.
— От кого?
— Он живет в доме номер пятьдесят семь по улице Гей-Люссака.
— В моем доме?
— Во всяком случае, он так утверждает.
— Ну, это легко проверить.
Валери отправила в рот последнюю ложку десерта и вытерла губы.
— Кроме того, мне совершенно безразлично, что он знает и чего не знает. Ведь я свободный человек.
— Совсем свободный?
Она невольно покраснела и вполголоса ответила:
— В противном случае, разве стала бы я с тобой жить?
— Не сердись. Я сказал, не подумав.
Даниэль сожалел, что затронул ее больное место. Он не ревновал Валери. Они скорее были хорошими товарищами, чем страстными любовниками. При хорошем взаимопонимании они еще и нравились друг другу физически. Встречались два-три раза в неделю и остальное время не страдали от пылкой страсти.
