— Я работаю в этой фирме уже четверть века, — провозгласил Протеру, — и мне казалось, что я заслужил право на свой угол (чхи!). Конечно, если вы предпочитаете, чтобы вместо чтения рукописей я кормил с ложечки безграмотных (чхи!), вышедших в тираж потаскух, я подчинюсь вашим (чхи!) новым порядкам. Это еще кто?
Стивен Протеру наконец-то заметил Найджела и сорвал очки, чтобы получше его разглядеть.
— Наш новый консультант, мистер Стрейнджуэйз. Мистер Протеру.
— Гм. Нужен позарез. Очень приятно. Может, избавите меня от мисс Миллисент Майлз? Хороша «мисс»! Не мисс, а немытая миска. Я ей только что это сказал. Она всегда… Она терпеть не может каламбуров. Я тоже, но это единственный способ выжить ее из комнаты. — Он обернулся к Лиз Уэнхем: — Новый консультант? На что нам сдался новый консультант?
— Сядьте, Стивен, выпейте мадеры и успокойтесь.
Протеру недоверчиво прищурился на переданный ему бокал, отпил глоток и причмокнул.
— Виноградную лозу завезли на Мадейру португальцы, — сообщил он присутствующим, — с Кипра, а может, и с Крита, в самом начале пятнадцатого века. Это вино — близкая родня того, что любители старины зовут мальвазией. Но под любым названием вкус у него одинаково приторный.
— Стивен, помолчите минутку, ладно? — взмолилась Лиз Уэнхем (Найджел услышал в ее голосе ласковое раздражение). — Мистер Стрейнджуэйз любезно согласился расследовать нашу неприятную историю с «Временем воевать». Вспомните, Стивен, нам же вчера его рекомендовал…
— Никто мне ничего не рассказывает!
— Беда в том, что вы просто никого не слушаете, — сказала Лиз Уэнхем.
— Мне будет интересно наблюдать за вашей работой. — И Протеру отвесил Найджелу светский поклон. — Наука, или, вернее, искусство сыска уже давно меня…
— Быть может, мы дадим возможность Стрейнджуэйзу заняться своей наукой или искусством? — вмешался Бэзил Райл.
— «В моем ремесле или суровом искусстве…» — декламировал Протеру. — Спорно, а? Необычный эпитет, знаете ли. Интересно, шел он из головы или от сердца?
— Ради бога, Стивен! — воскликнул Артур Джералдайн. — Здесь издательство, а не профессорская. Вы, я вижу, не понимаете всей серьезности иска о клевете!
— Протеру ведь нечего терять, — раздраженно заметил Райл.
Лиз Уэнхем взорвалась:
— По-моему, мы все знаем, сколько души вложил Стивен в наше дело!
— Дети, дети! Не ссорьтесь! — Протеру повернулся к Найджелу: — Я к вашим услугам.
— Я хотел бы посмотреть верстку, к которой кто-то приложил руку, а также машинописный оригинал. Мне нужны адреса генерала Торсби, Блэр-Чаттерли и мистера Бейтса, список ваших теперешних сотрудников с указанием стажа их работы в издательстве и образцы их почерков. А тем временем я бы мог побеседовать с Протеру.
Артур Джералдайн кивнул. Он пошел в угол комнаты, отпер сейф, тактично загороженный экраном — словно ничто, связанное с низменной наживой, не должно было мозолить глаза в этой светской гостиной, — и принес верстку и отпечатанный на машинке оригинал в коричневой бумажной обложке.
— Хм-м, верю, дорогой, что вы сделаете все возможное, чтобы не… — У старшего компаньона был какой-то жалкий вид, он осекся, а потом продолжал: — Понимаю, вам придется задавать разные вопросы… Но нам бы не хотелось, чтобы наш персонал был… знаете ли, слишком… я хочу сказать, чрезмерно… выведен из равновесия.
— Я убеждена, что мистер Стрейнджуэйз — сама деликатность, — успокоила его Лиз Уэнхем.
На этом Найджел распрощался и ушел в сопровождении Стивена Протеру. Стивен сообщил ему, что кабинеты двух других компаньонов расположены в том же коридоре. Потом они поднялись этажом выше, оказались на площадке, где слева был лифт, а на стене перед ними — табличка: «Уэнхем и Джералдайн. Редакция», и, пройдя несколько шагов по коридору, остановились у двери, на которой висела картонка с надписью крупными печатными буквами: «Мистер Блодуорт. Не входить».
— Вот мы и пришли, — сказал Стивен. — Мистер Блодуорт скончался много лет назад, но мы же не любим расставаться с прошлым. К тому же это сбивает с толку моих непрошеных посетителей — впрочем, увы, ненадолго. — Он задумчиво посмотрел на картонку, потом, выхватив из кармана толстый карандаш, приписал под «Не входить» — «Это относится и к вам, мисс Майлз». — Добро пожаловать в мою конуру, — сказал он, распахивая дверь.
Его комната и правда ничем не напоминала просторный кабинет старшего компаньона.
— Ну что ж, очень уютно, — заметил Найджел, с опаской оглядывая заваленный стол, голую лампочку над ним, полки с пыльными книгами и два жестких стула, составлявшие всю обстановку этого кабинета, больше смахивающего на чулан. От соседней комнаты его отделяла тонкая перегородка с окошком из матового стекла. Сквозь перегородку доносился нервный стрекот пишущей машинки.
— Она ведь творит свои тошнотворные опусы прямо на машинке, — с глубоким отвращением сообщил Протеру, — характерно, да?
— А где я буду сидеть?
— Пожалуй, в тот угол можно втиснуть маленький столик. Тогда нашей соседке будет физически невозможно сюда влезть. Останется только забить окно — и мы будем неуязвимы.
— Прекрасно. Но как тогда выходить из комнаты? Время от времени ведь придется.
— О Господи, неужели вы из тех юрких сыщиков? Я-то надеялся, что вы вроде Ниро Вульфа,[4] никогда не вылезаете из кресла.
Очистив место на столе, Стивен положил на него верстку и оригинал «Времени воевать», однако Найджел не проявил желания тут же ими заняться. Вместо этого, ткнув в них указательным пальцем, он осведомился:
— Итак, что вы мне можете об этом рассказать?
— Рассказать? В каком смысле? — Протеру был озадачен.
— Вернемся к июлю. К тому дню, когда верстка вернулась от автора. Какого это, кстати, было числа?
— Двадцать второго.
— Она пришла по почте или автор ее принес?
— По почте. А какая разница?
— Вероятно, никакой. Что произошло потом? Какой тут у вас порядок?
Под лихорадочный треск машинки в соседней комнате Найджел узнал от Стивена следующее: верстка пришла с дневной почтой двадцать второго июля. Пакет принесли в кабинет Бэзила Райла. После обеда он стал ее просматривать, чтобы удостовериться, все ли замечания типографии сняты автором и разумна ли его правка. Совещание по рекламе помешало Райлу закончить работу в тот же день, поэтому он унес верстку домой. После ужина он обнаружил, что оскорбительные места не изъяты. Наутро он посоветовался с Джералдайном и Протеру — можно ли их тихо вычеркнуть самим и послать книгу в печать или же лучше связаться с генералом Торсби. Хотя в свое время генерал и давал согласие на купюры, Джералдайн решил, что фирме следует объясниться с ним начистоту и внести в это дело полную ясность. Поэтому на два часа было назначено совещание с участием компаньонов, их юриста и автора. Там, как уже рассказывали Найджелу, произошел крупный разговор, однако генерала в конце концов удалось уломать, и опасные куски были вычеркнуты тут же, на месте. Совещание окончилось около трех часов дня. Райл сразу же принес верстку Протеру с просьбой ее просмотреть — нет ли там опечаток, не замеченных типографским корректором и автором.
— Это обычно входит в ваши обязанности? — спросил Найджел.
— Нет, я просто старая рабочая лошадь. Райл сам бы это сделал, но он был занят по горло очередной рекламной шумихой. Он же у нас (чхи!), знаете ли, энтузиаст. Так и кипит.
— Теперь мы подходим к роковому часу. Примерно к трем часам дня двадцать третьего июля. Вы читаете верстку. Сколько времени у вас на это ушло?
— Я прочел почти все к половине седьмого — работаю ведь я быстро, и глаз у меня наметанный. Кончил вычитывать утром, часов в одиннадцать, и передал Бейтсу для отсылки по почте.
— В какой части книги находятся эти спорные места?
— В третьей главе и в конце тринадцатой.
— Вы прочитали тринадцатую главу до того, как ушли вечером домой?
— Да. Из семнадцати глав я прочел четырнадцать.
— Таким образом, кто-то приложил руку к верстке либо после того как вы ушли, либо на следующее утро. Иначе вы заметили бы пометку «Надо!», когда читали.
— Конечно.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— Что ж, давайте тогда начнем с вечера. Вы имеете представление о том, кто мог находиться в помещении после вашего ухода?
По словам Стивена, компаньоны обсуждали с ним этот вопрос только вчера. Теперь невозможно восстановить даже их собственные действия в тот вечер — четыре с лишним месяца назад. Но, насколько они припоминают, Джералдайн поднялся к себе на верхний этаж сразу же после шести тридцати. Лиз Уэнхем вышла из издательства около шести тридцати. Бэзил Райл работал до семи, после чего ушел. Что же касается служащих, часть из них кончает работу в пять, остальные в пять тридцать; исключение составляют только секретарши компаньонов — они иногда остаются работать сверхурочно. Но по табелю видно, что вечером двадцать третьего никто из секретарш не задерживался.
