— Теперь вы поняли, отчего меня встревожило ваше поведение? — поинтересовался доктор Скотт и слегка наклонился к ней. — Чисто профессиональная реакция. Как будто бросаешь собаке кость. Садитесь, пожалуйста.
— Прошу прощения.
— Садитесь, пожалуйста, — повторил доктор Скотт.
— Я должна сесть? — пробормотала Эва, подумав о том, не растрепалась ли ее прическа. — А зачем?
Доктор Скотт огляделся по сторонам. Но, не считая мириад светлячков и доносящихся издалека голосов гостей, они были в этой части японского сада совсем одни.
Он положил свою крупную, прохладную руку на голый локоть Эвы, и по ее телу пробежали мурашки. Она очень редко чувствовала их, быть может раз или два, и тут же отдернула руку.
— Не ребячьтесь, — успокоительно посоветовал он. — Садитесь и снимите ваши туфли и чулки.
— Ничего подобного я не сделаю! — чуть ли не простонала изумленная Эва.
— Снимайте их поскорее! — прикрикнул высокий молодой человек, и в его голосе послышались угрожающие нотки.
В следующую минуту Эва невольно присела на камень под мостиком и покорно выполнила приказ врача. Она решила, что, должно быть, ей все это снится.
— А теперь давайте посмотрим, — отрывисто произнес доктор Скотт и присел перед ней на корточки. — Ну-ну, прелестные ножки. Просто прелестные. Красивый подъем, замечательный изгиб. И никакого плоскостопия. Опустите-ка их в воду, пожалуйста.
Несмотря на смущение и тайную грусть, Эва начала понемногу наслаждаться странной ситуацией. Нечто безумное и романтическое, словно в бульварном романе. Он и вправду был необычным врачом, невольно признала она, и слухи о нем вовсе не преувеличение.
— Да, прелестные ножки, — задумчиво повторил доктор Скотт.
Внезапно Эва ощутила укол ревности. Конечно, он и прежде проделывал подобные глупости со многими женщинами. Это часть его профессиональной техники. Ну как же, светский доктор! Она презрительно хмыкнула, и малая толика наслаждения исчезла вместе с этим звуком. Эва наслышалась от доктора Макклура немало историй о таких эскулапах. Умные молодые люди, добившиеся успеха с помощью личного обаяния. Доктор Макклур называл их паразитами. Конечно, все они были красивы и без труда находили добычу, потворствуя слабостям глупых женщин. По мнению отца, эти молодые люди представляли угрозу для общества, и Эва безоговорочно соглашалась с ним.
Ну сейчас она ему покажет! Он думает, что поймал очередную рыбку? Еще бы, дочка доктора Макклура и, несомненно, отличная будущая реклама для его приемной. Трофей вроде шкуры убитого зверя… Эва уже собиралась снова натянуть чулки, как вдруг ощутила, что он крепко обхватил ее лодыжки и окунул их в водоем.
— Прелестные ножки, — в третий раз повторил доктор Скотт.
Прохладная вода окутала ее босые ступни и начала подниматься все выше к разгоряченной коже коленей.
— Холодно? — поинтересовался доктор Скотт.
Эва кипела от гнева, но смогла выдавать лишь жалобный ответ:
— Ну да.
Доктор Скотт поднялся и как будто отринул сомнения.
— Вот и прекрасно. А теперь, юная леди, ответьте мне на несколько деликатных вопросов.
Эва на мгновение оцепенела, однако вода была такой приятной, что она тут же расслабилась, хотя и продолжала злиться на свою покорность.
Он кивнул, как будто ожидал от нее именно подобной реакции.
— Горячие ноги — вспыльчивый нрав. И наоборот. Чуть теплая вода — панацея от всех бед и болезней.
— Очевидно, это ваша обычная подготовка к осмотру, доктор Скотт? — съязвила Эва.
— Что?
— Я хочу сказать, у вас в кабинете тоже есть бассейн? А что служит луной?
— О, — без выражения протянул доктор Скотт.
— Я полагаю, — вздохнула Эва, с удовольствием пошевелив пальцами в прохладной воде, — такое случается от излишних порций сакэ-йаки или чего-то в этом роде.
Доктор Скотт окинул ее пристальным взглядом. Затем снова поднялся и пояснил:
— Понимаете, когда у молодой женщины возникает стремление к самоубийству, обычно врачи подозревают несколько причин. — Он сел рядом с нею на цементный выступ. — Сколько вам лет?
— А где же медицинская карта с историей болезни? — осведомилась Эва.
— Что?
— Мне двадцать лет, — послушно ответила Эва.
— И как у вас обстоят дела с пищеварением?
— Нормально.
— А аппетит?
— До недавнего времени был просто волчий. Или как у хрюшки. Это уж совсем грубо, но точно.
Доктор Скотт внимательно посмотрел на ее прямую спину, гладкие руки и стройную фигуру, залитую лунным светом.
— Хмм, — отозвался он. — Это утешительно. В высшей степени утешительно.
Эва улыбнулась в серебристой тьме. Многие ее подруги постоянно пытались обуздать свой здоровый аппетит, с тревогой поглядывая на стрелки весов.
— И сколько вы весите? — продолжил «допрос» доктор Скотт, по-прежнему не отводя от нее глаз.
— Пятьдесят четыре килограмма, — ответила Эва и игриво добавила: — Без одежды.
— Ну-ну. И вы много двигаетесь? Занимаетесь каким-нибудь спортом?
— Больше меня скачут только лошади.
— У вас бывает головокружение по утрам? Или боли в суставах?
— Слава богу, нет.
— Замечаете какие-нибудь провалы в памяти? Невозможность сосредоточиться?
— Ни в коей мере, — застенчиво призналась Эва и тут же вновь рассердилась на себя. Надо же, так оробеть! Да что это на нее нашло? Она сжала губы.
— Так, очевидно, никаких осложнений с обменом веществ у вас нет. Вы хорошо спите?
Эва негромко взвизгнула, вытащив ноги из водоема. Золотая рыбка вцепилась в ее изогнутый палец, вполне естественно приняв его за крючок. Девушка немного отдышалась, но потом опять опустила ноги в воду.
— Сплю как убитая, — уверенно сообщила она.
— А сны часто видите? — задал новый вопрос доктор Скотт, сделав вид, что он ничего не заметил.
— Да, довольно часто, — призналась Эва. — Только не спрашивайте, что мне снится, я вам все равно не скажу.
— Вы уже сказали, — сухо прокомментировал доктор Скотт. — Что же, посмотрим и проанализируем собственный диагноз пациента. Он часто помогает при лечении нервных срывов. Никаких физических заболеваний у вас в настоящее время нет. А как вы считаете, что с вами происходит?
Эва с решительным видом приподняла ноги, потом, сделав шаг, выбралась из водоема и неприязненно посмотрела на молодого человека:
— Прошу вас, не надо ничего усложнять. Вы меня неправильно поняли. Я репетировала роль… в пьесе. На будущей неделе мне предстоит выступить в благотворительном спектакле для детей.
— «Как бы я хотела умереть», — неторопливо, оценивая каждое слово, повторил доктор Скотт. — Не мрачновато ли для ребятишек?
Их взгляды встретились, и Эва отвернулась к водоему. Ее залихорадило, и плавающие мелкие рыбешки замелькали у нее перед глазами.
— И еще эта болтовня о спящих золотых рыбках, — врастяжку произнес высокий молодой человек. — Не надо меня обманывать. У вас есть какие-нибудь приятельницы, с которыми можно поговорить?
— Целая сотня, — жестко отрезала Эва.
— Ну например? Наверное, я знаком кое с кем из них.
— Что же, например, Карен, — отозвалась Эва, в отчаянии пытаясь припомнить кого-нибудь другого.
— Ерунда. Это не женщина. Это облако. И к тому же она вроде вдвое старше вас.
— А я вообще последнее время недолюбливаю женщин.
— А как насчет мужчин?
— Я ненавижу мужчин!
Доктор Скотт присвистнул, словно на него упал мощный луч света. Он разлегся на траве у края водоема.
— Нервничаете? — поинтересовался он, поглядев на усеянное звездами небо.
— Иногда.
— И у вас зудят ноги, как будто вы хотите кого-нибудь пнуть?
— Но почему?..
— И детишки из пансиона действуют вам на нервы?
— Я не говорила…
— Вам снятся сны, которых вы потом стыдитесь? Да, так оно и есть. Я это знаю.
— Я не говорила…
— Мечтаете о кинозвездах? О Говарде, Кларке Гейбле?
— Доктор Скотт!
— И конечно, — добавил доктор Скотт, кивнув на луну, — с недавних пор вы стали чаще смотреться в зеркало.
Эву до того поразили его слова, что она не удержалась и вскрикнула:
— Да как вы!.. — но вовремя осеклась, прикусила губу, и ей вдруг стало ужасно стыдно, точно ее раздели донага. Как может какая-нибудь женщина выйти замуж за врача, с болью и досадой задала она себе вопрос. Наверное, это ужасно — жить с живым стетоскопом, видящим тебя насквозь. А ведь он сказал правду. Чистейшую правду. Именно из-за этой полной правды Эва так смутилась и возненавидела его. Она никогда не предполагала, что способна кого-то столь сильно возненавидеть. Само собой, мало удовольствия, когда тебя осматривает старый врач и вытягивает из тебя сокровенные тайны, но уж если молодой… Она слышала, что ему лишь немногим за тридцать. Любопытно, может он хоть кого-то уважать?
