Ответил мне Фриц. Я сказал ему, что срочно нужен Вулф. Фриц был потрясен:
— Но, Арчи, он же обедает!
— Да, знаю. Скажи ему, что меня захватили в плен каннибалы и изрезали на куски, а теперь намереваются оторвать и голову.
Прошло не менее двух минут, прежде чем я услышал разъяренный голос Вулфа:
— В чем дело. Арчи? Ты прекрасно…
— Нет, сэр. Отнюдь не прекрасно. Я звоню из автомата в вестибюле «Черчилля», наших клиентов я оставил в баре, сам поднялся в номер Карноу, нашел дверь незапертой и вошел. Карноу лежит на полу, застреленный из армейского пистолета. Пистолет рядом, но это не самоубийство, потому что стреляли, используя вместо глушителя банное полотенце. Как мне теперь заработать эти пять тысчонок?
— Будь ты неладен! Среди обеда…
Если вы воображаете, что я рисуюсь, то сильно ошибаетесь. Я-то хорошо изучил этого толстого гения. Именно такова была его обычная реакция, вот он и высказал ее вслух. Я проигнорировал его слова.
— В комнате я ничего не оставил, — продолжал я ровным голосом, — и меня никто не видел. Так что вы более или менее свободны. Я понимаю, что вам трудно разговаривать с набитым ртом…
— Заткнись!
Несколько секунд трубка молчала, потом раздался сердитый голос.
— Смерть наступила в последние полтора часа?
— Нет, уже началось трупное окоченение.
— Заметил ли ты что-нибудь, заслуживающее внимания?
— Нет, я находился там самое большое три минуты. Мне очень хотелось прервать ваш обед. Если желаете, я могу вернуться назад и позвонить в полицию.
— Нет.
Он был удивительно вежлив.
— Конечно, мы ничего не выиграем, если пока помолчим. Так что я велю Фрицу анонимно известить полицию. Далее, привези-ка сюда мистера Обри и миссис Карноу. Они поели?
— Возможно, они сейчас едят. Я посоветовал им это сделать.
— Проверь, чтобы они не остались голодными. А потом доставь их сюда под каким-нибудь предлогом. Изобрети, что хочешь.
— Им ничего не говорить?
— Нет, я сам скажу. Приезжайте сюда не ранее, чем через час десять. Я только-только сел за стол, и теперь вот это…
Он повесил трубку.
Когда я шел вдоль роскошного, длинного и широкого коридора, ведущего к входу в Тьюлип-бар, меня остановил мой старый знакомый Тим Эвартс, занимающий должность первого помощника официального детектива отеля «Черчилль». Правда, такой официальной должности в отеле нет. Но администрация отелей держит подобных людей на всякий случай. Ему хотелось со мной поболтать, но я его быстро спровадил. Если бы он мог догадаться, что я обнаружил труп в одном из номеров отеля и «позабыл» ему об этом сказать, то он не разговаривал бы со мной так дружелюбно!
В этот час огромный зал бара был лишь наполовину заполнен посетителями. Наши клиенты заняли столик в углу, и когда я приблизился, Обри поднялся придвинуть для меня стул. Я мысленно поставил им высокие оценки за безукоризненное поведение. Вне всякого сомнения, им не терпелось услышать, какие новости я им принес, но они не набросились на меня с расспросами.
Усевшись, я сказал, глядя в их полные ожидания глаза:
— Никакого ответа на мой стук, так что мне придется повторить попытку. А тем временем давайте поедим.
— Я не могу есть, — устало произнесла Кэролайн.
— Я вам настоятельно рекомендую не морить себя голодом, — покачал я неодобрительно головой, — вовсе не обязательно заказывать обед из трех блюд. Но что-нибудь вроде сэндвичей с осетриной и куска дыни? Здесь все это можно получить. Потом я попробую еще раз, а если опять не получу ответа, тогда мы обсудим, как быть дальше. Не будете же вы торчать здесь всю ночь?
— Он может возвратиться в любую минуту, — высказал предположение Обри, — и тут же снова уйти. Так что не разумнее ли вам будет подождать в отеле?
— На голодный-то желудок! — Я был непреклонен. — И я могу поспорить, что миссис… Как мне вас называть?
— Ох, зовите меня просто Кэролайн.
— Я готов поспорить, что вы толком не ели целую неделю. Поскольку вам потребуются силы и энергия, разумнее хорошенько заправиться.
Эти полчаса мне трудно дались. Она что-то поклевала, Обри сжевал сэндвич с индейкой и кусочек сыра. Кэролайн никак не удавалось скрыть свое мнение обо мне, как о бессердечной свинье, а Обри, по мере того, как проходили минуты, даже не пытался это делать.
Время тянулось медленно и уныло. Когда моя кофейная чашка опустела, я велел им оставаться на месте, сам же прошел по коридору до дальнего мужского туалета и заперся там на тот случай, если вдруг здесь же появится Обри. Проторчав в туалете с четверть часа, я вернулся в бар.
— Там никого нет, — сказал я им. — Я позвонил мистеру Вулфу. У него появилась идея, и он хочет вас немедленно видеть. Поехали.
— Нет! — заявила Кэролайн.
— Зачем? — требовательно спросил Обри.
— Послушайте, — сказал я сердито, — когда у мистера Вулфа появляется идея и он желает ее мне изложить, я молча повинуюсь. Так что я еду. Вам предлагается выбор: либо оставайтесь здесь и терзайтесь, либо поезжайте со мной. Решайте сами.
По выражению их лиц было нетрудно догадаться, что они уже принимают Ниро Вулфа за жулика, а меня за слюнтяя и пустомелю, но поскольку в таком случае им оставалось разорвать договор и искать себе нового детектива или юриста, то были вынуждены смириться.
После того, как Обри заплатил по счету, мы вышли из бара. В коридоре я свернул налево и направился к выходу на боковую улицу, чтобы избежать главного вестибюля, потому что к этому времени администрация отеля уже должна была отреагировать на анонимный телефонный звонок Фрица в полицию. Из услышанных мною разговоров я понял, что чету Обри знали в «Черчилле». Швейцар, вызывавший для нас такси, назвал их по имени.
Дверь в наш дом-офис я отпер собственным ключом и, заперев, предусмотрительно накинул цепочку. Когда я проводил их через холл в кабинет, стенные часы показывали уже 8.35, так что мне все же не удалось немного дотянуть до обусловленного с Вулфом срока.
Вулф вышел через холл из столовой, расположенной напротив кабинета, и остановился на пороге, пока мы поочередно входили в кабинет, замкнув таким образом процессию. Выражение его лица было сумрачным. Я даже решил, что он не успел допить свой кофе. Подойдя к письменному столу и с трудом втиснувшись в огромное кресло, он ворчливо произнес:
— Садитесь, пожалуйста.
Но наши клиенты продолжали стоять.
Обри требовательно спросил:
— Что это за колоссальная идея у вас возникла? Во всяком случае, так утверждает Гудвин.
— Будьте добры, садитесь, — холодно повторил Вулф. — Я привык смотреть в глаза людям, с которыми разговариваю, особенно когда подозреваю их в том, что они пытаются поставить меня в затруднительное положение, а шея у меня не резиновая.
По его тону можно было без ошибки сказать, что беспокоят его отнюдь не пустяки.
Кэролайн скользнула к красному кожаному креслу и присела на самый кончик сиденья, Обри опустился в желтое и посмотрел в лицо Вулфу.
— Так вы кого-то подозреваете? — спросил он спокойно. — Кого и в чем?
— Я думаю, что один из вас сегодня видел мистера Карноу и имел с ним разговор. Возможно, вы оба.
— Откуда вы это взяли?
— Не спешите. Только от вас самих зависит, объясню ли я вам все и как скоро это сделаю. Конечно, ожидать полнейшей откровенности было бы наивно, но, по меньшей мере, вы должны были бы сообщить мне основные факты, уж коль скоро поручили такое дело. Когда и где вы виделись с мистером Карноу, и что при этом было сказано ?
— Я с ним не встречался, как уже говорил вам в прошлый раз, — рассердился мистер Обри. — Не понимаю, почему вы задаете мне такой несуразный вопрос?
Вулф повернул голову:
— В таком случае с ним встретились вы, мадам?
Кэролайн во все глаза смотрела на Вулфа, брови ее сошлись на переносице.
— Вы предполагаете, что я видела своего… что я сегодня виделась с Сидни Карноу?
— Именно так.
— Нет, я его не видела. Ни сегодня и ни в один из этих дней. Вообще не видела. И хочу знать, на чем вы основываете свое предположение?
Вулф уперся локтями в ручки своего кресла и уставился на нее таким пронзительным взглядом, что любой человек на ее месте испугался бы. Но она не отвела глаз. Тогда он повернулся направо и точно таким же взглядом наградил Обри. Но того это не смутило.
Раздался звонок у входной двери. Фриц колдовал на кухне, пришлось мне идти в холл, щелкнуть выключателем, чтобы зажечь свет на крыльце, после чего посмотреть сквозь стекло парадной двери, прозрачное только с внутренней стороны, на незваного гостя. То, что я увидел, заслуживало восхищения. Сержант Пэрли Стеббинс из Отдела по расследованию убийств в Манхэттене, знавший об особенностях нашего стекла, не старался принять какую-то внушительную позу. Он спокойно стоял на расстоянии фута от двери, полицейский офицер, выполняющий свои обязанности.
