– Подмети здесь, Тим. Я подготовил место для машины мисс Селби.
Его совиные глаза вспыхнули.
– Той, что была здесь вчера?
– Да. И поторопись.
Запах кофе напомнил мне, что я еще не завтракал. Жена уже встала. Старые джинсы по-прежнему висели мешком, но волосы были перевязаны красной ленточкой. У нее была все-таки прелестная фигурка.
– Привет, малышка!
Она обжаривала рыбу и даже не обернулась.
– У нас в доме запахло вкусным.
– Да, дорогой. Ты хорошо выспался? Я обнял ее, усадив на колени.
– Не обижайся, киска, и забудем вчерашнее, хорошо? Нам просто не надо ссориться.
– Но я хочу быть уверена, что нужна тебе. Не сейчас, а вообще. А если мы перестанем доверять друг другу, то... А эта девица с ее нарядами только добавила масла в огонь. Ты уверен, что она не заставит тебя потерять голову? И потом, если мы разоримся, то что мы будем делать дальше? Что с нами будет? А если мы вместе будем работать, то все будет хорошо. Но только пока мы вместе. И, потом, я же могу пойти работать. Ешь завтрак, а не то все остынет.
Мои мысли вновь вернулись к Глории.
– Подожди, дорогая, может быть, я что-нибудь придумаю. «Славная девочка Анни, не знаю, что бы я без тебя делал». Я спустился вниз и увидел Билла.
– Гарри. Мне надо сказать тебе пару слов. Как Анни?
– Спасибо, нормально. Нам было здорово весело вчера, ты хорошо придумал отметить это повышение с нами.
– Вы – это моя семья.
Мы замолчали. Он посмотрел на свои ноги и как-то замялся. Лицо у него покраснело.
– Может быть, это и не мое дело, приятель, но у вас неприятности. Правда?
– Ну, тебе нечего об этом думать.
– Разве? Мы друзья или нет? Ведь, если бы у меня были неприятности, ты бы мне помог, так ведь? Вот и я. Пятьдесят фунтов тебя выручат, парень?
– В этом месяце да, а что потом?
– О, потом и будем думать потом.
– Но когда я смогу вернуть тебе деньги, если приходится экономить даже на воде?
– Бери деньги и никаких разговоров. Я ведь тоже экономил, и накопил сто пятьдесят фунтов. Мне не на что их тратить. Ну, хватит пыжиться, бери деньги и закончим на этом разговор.
– Ну, хорошо. Только тебе придется подождать, когда я их тебе отдам.
– Мне торопиться некуда, я могу подождать.
– Только не говори об этом Анни. Ей не нравится, когда я занимаю деньги. Он заволновался:
– Ну, почему же? Я думал, что у тебя нет от нее никаких секретов. – Да, но это ей все же не понравится... Это такие любительницы показать себя.
– Будь с ней поласковее, Гарри. Я к вам так привязан. Она – добрая женщина.
Я прошел с ним до дверей гаража, и в ту же минуту увидел черный «ягуар». За рулем в прежнем плаще и, как всегда, без шляпы – Глория. Билл кивнул мне и ушел, а Тим все пялил свои совиные глаза, но я позабыл обо всем на свете. Во всем мире существовали лишь голубые трусики, которые я заметил в разрезе юбки, и длинные ноги, которые она выбросила из машины резким движением. Все это так подействовало на меня, словно я был несмышленый юнец, пялившийся во все глаза на юбки красоток.
– Я оставлю сегодня машину, хорошо? Вы могли бы ее сегодня вымыть?
– Да, я все сделаю.
Она посмотрела на ноги Тима, которые высовывались из-под машины на целых два фута.
– Можно поговорить в конторе. Прошу вас. Какие у нее глаза! Глубокие омуты из темной прохладной воды, а в глубине ясный призыв к действию. Войдя в контору, она закрыла за собой дверь.
– Жена ушла за покупками.
– Это хорошо, а то жены видят грех в самых невинных пустяках, к тому же мне хотелось пригласить вас на вечеринку в следующую субботу. Там будет один человек. Он занимается радио, и вам с ним следует потолковать.
– Но я в этом ничего не понимаю.
– Он сказал, что ищет место для своей студии и ваш гараж... Я сразу понял, какая она умница.
– А вдруг он не согласится?
– Должен. Я пользуюсь у него доверием. Приходите в субботу. У вас есть фрак или приличный костюм?
У меня на языке так и вертелось сказать ей, что в прошлую пятницу я заложил свой смокинг, но я вовремя одумался. , – Можете привести с собой жену, но лучше все обставить по-деловому, а жены всегда мешают.., делу.
– Тогда я приду один.
– В таком случае после восьми я буду ждать. Я вдруг вспомнил, что в субботу иду в кино вместе с Анни и Биллом. Надо будет отправить с женой Билла, а самому...
– Можете сделать мне одолжение? Позвоните мне в субботу около семи и, когда я возьму трубку, молчите, как рыба. Ее блестящие глаза потеплели.
– Вам нужно алиби? Это правильно. Мне в лицо ударила кровь.
– Конечно, Гарри, я позвоню.
Теперь мне было необходимо, чтобы она не встретила Анни в дверях. Она все поняла без слов и взяла сумочку и зонтик.
– А кто этот забавный и толстый человек, который встретился мне в дверях?
– Это Билл Мете, мы с ним друзья.
– Он что, почтальон?
– Пока да, но его повысили, и теперь он будет охранником.
– Разве там нужна охрана?
– Когда возят ценные посылки – да.
– Правда? Он, по-моему, славный...
Когда мы уже почти вышли на улицу, то нос к носу столкнулись с Анни. Я заметил, как Глория посмотрела на растоптанные туфли моей жены и на ее грязные чулки. И спокойно пошла от гаража. Анни ее не заметила, так как в этот момент возилась с зонтиком, стараясь его закрыть.
Вдруг я увидел совиные глаза Тима. Он высунул голову из-под машины и кивал ей головой. Мне стало не по себе. Как пойманному на горячем вору.
В пятницу днем, сказав Тиму, что я иду за лампами на Чаринг-Кросс, я отправился к Мосс Бросоу и взял там напрокат визитку. У меня был чек Билла на пятьдесят фунтов, и я взял рубашку и все остальное. Положив все это добро в камеру хранения, я успокоился. Не думайте, что эта игра не действовала мне на нервы, но не взять Анни с собой и отказаться, ради вечеринки, идти с ней в кино было и так достаточным прегрешением. Должно быть, впервые после свадьбы я шел на вечеринку без нее, и, более того, с другой женщиной. Я приводил сам себе всякие доводы: деловое свидание, не следует упускать такой шанс, не стоит говорить ей о приглашении, если она так злилась из-за Глории в тот раз. И потом, у нее не было вечернего платья.
В субботу вечером было тихо и тепло. Анни приготовила ужин и гладила свое единственное приличное платье. Она вся так и светилась от предвкушения, так как мы уже с полгода никуда не выходили. У меня так и вертелось на языке признаться ей во всем, но, когда я увидел ее румяную, словно девочку, в простеньком платьице, увидел, как она тянется ко мне в ожидании ласки, я не мог ничего ей сказать.
– Ты прелесть! Кто сказал, что моя женушка не чудо!
– Все в порядке? – она обняла меня и поцеловала в щеку. – Все готово. Пирог с кроликом уже подрумянился.
– Кто тут сказал про пирог?
Это был Билл в своем лучшем костюме и чисто" выбритый. Он ввалился в кухню и достал из-за спины большой букет цветов и протянул их Анни, сконфуженно пробормотав:
– Вот. На углу больше ничего стоящего не было. Их нужно сразу поставить в воду, а то они завянут.
Она взяла цветы и сразу же засветилась от радости. Чудо, а не девочка! Даже Билл посмотрел на нее с восхищением.
– Вот это женщина, а, Гарри? Желаю такую же себе самому, только вряд ли скоро встречу.
Мы уселись за стол около семи, но мысль о том, что вот-вот раздастся звонок Глории, портила мне аппетит. Я просто не знал, куда мне деться от стыда. Анни сразу заметила мое состояние.
– Что с тобой, милый?
В это время раздался звонок. Она поднялась, чтобы снять трубку, но я вскочил, опрокинул стул и понесся, отбросив вилку и крича: «Я сам!» Краем глаза я заметил удивленного Билла и тревожно дрогнувшие губки Анни. Но было уже поздно – Глория уже позвонила. Я схватил трубку. Низкий женский голос мне промурлыкал:
– Это я, Гарри. Ты.., вы просили меня позвонить.
У меня ноги подкашивались, так она на меня действовала.
– Все в порядке. Я буду после восьми.
– Все хорошо?
– Да.
Мне, наверное, следовало бы все рассказать сейчас и о деловом свидании, и о вечеринке на квартире Глории, но взгляд Билла, взгляд мужчины, уже заранее осуждал меня, и я промолчал.
Разумеется, они были разочарованы и даже расстроены, а Анни даже пришла в голову мысль поехать вместе со мной к этому попавшему в аварию клиенту. Но здесь я проявил власть хозяина дома.
– Ты мне будешь только мешать, дорогая. Кажется, я не мог придумать ничего хуже. Анни покраснела и уткнулась в салфетку.
– Хорошо, дорогой, я пойду в кино с Биллом. Она смотрела на скатерть, словно видела ее в первый раз. Уж лучше бы дала мне пощечину. Я пошел переодеваться и заметил, как смотрит на меня Билл. Он сразу скумекал, откуда дует ветер.
Я заехал в камеру хранения, переоделся и помылся в небольшом отеле и пошел пешком на Бонд-стрит. Двери дома были ярко окрашены, на окнах были жалюзи и развешены цветочные горшки с геранью и жимолостью. Все это придавало подъезду французский колорит. Рядом с домом стояли три машины: «кадиллак», «хамбер» и «бьюик» 1939 года, мне уже знакомый. Я еще колебался, не уйти ли мне домой, но рука сама дернула звонок.
