Ознакомительная версия.
– Послушайте, Джина, это я встречаю мисс Марпл. Меня…
Зубы девушки опять сверкнули в широкой улыбке.
– Знаю, Эдгар. Но я вдруг подумала, что хорошо бы и мне приехать. Я отвезу ее, а вы можете подождать багаж.
Усадив мисс Марпл, она захлопнула дверцу, обежала машину, села за руль, и они быстро отъехали от станции.
Мисс Марпл оглянулась и увидела вытянувшееся лицо Эдгара Лоусона.
– Мне кажется, дорогая, – кротко заметила она, – что мистер Лоусон не слишком доволен.
Джина засмеялась.
– Эдгар просто идиот, – сказала она. – Всегда такой напыщенный. Можно подумать, будто он что-то значит!
– Разве он ничего не значит? – поинтересовалась мисс Марпл.
– Эдгар? – В презрительном смехе Джины безотчетно прозвучала жестокая нотка. – Да он с приветом.
– С приветом?
– В Стоунигейтсе все с приветом. Исключая Льюиса и бабушку и еще нас с мальчиками. И уж конечно исключая мисс Беллевер. А все остальные точно… Иногда мне кажется, что и я там делаюсь немножко того… Даже тетя Милдред на прогулке что-то все время бормочет себе под нос, представляете? А ведь она как-никак – вдова каноника.
Они выехали на шоссе и прибавили скорость.
Джина бросила на свою спутницу быстрый взгляд.
– Вы учились в школе вместе с бабушкой? Вот удивительно!
Мисс Марпл отлично понимала, что она хочет сказать. Юность всегда удивляется тому, что и старость была когда-то юной, носила косички и одолевала десятичные дроби и английскую литературу.
– Наверное, это было очень давно? – вежливо поинтересовалась Джина, по наивности не замечая бестактности своего вопроса.
– Да, – сказала мисс Марпл. – По мне это сразу видно, не то что по вашей бабушке. Верно?
Джина кивнула.
– Вы правильно подметили. Бабушка почему-то кажется женщиной без возраста.
– Я давно с ней не виделась. Может быть, с тех пор она все-таки изменилась.
– Она, конечно, седая, – подумав, сказала Джина. – И ходит с палочкой, из-за артрита. В последнее время ей стало хуже…
Джина не договорила, а помолчав спросила:
– Вы когда-нибудь бывали раньше в Стоунигейтсе?
– Нет, никогда. Но очень много о нем слышала.
– Скажу вам сразу: дом просто ужасен, – сказала весело Джина. – Этакое готическое[15] чудовище. Громадина. Стив говорит, что это Лучший Викторианский[16] Сортирный Стиль. В общем, даже забавно. Но его обитатели безумно серьезны. То и дело натыкаешься на психиатров. Им тут раздолье. Они похожи на скаутских[17] командиров, только хуже. А среди молодых преступников встречаются очень милые. Один научил меня открывать замки кусочком проволоки. А другой, с виду совершенный ангелочек, поделился известными ему способами укокошить человека.
Мисс Марпл молча усваивала эту информацию.
– Больше всего мне нравятся убийцы, – сказала Джина. – А вот психи меньше. Конечно, Льюис и доктор Мэйверик считают, что ненормальны они все и что это – результат подавленных желаний и неблагополучия в семье, например, если мать сбежала с солдатом и тому подобное. Я так не считаю. Мало ли людей, у которых было ужасное детство, но они все-таки сумели вырасти порядочными.
– Я думаю, что это очень сложная проблема, – сказала мисс Марпл.
Джина засмеялась, опять показав свои великолепные зубы.
– Честно говоря, меня она не слишком волнует. Но есть люди, которым не терпится улучшать жизнь на земле. Льюис на этом просто помешан. Специально едет на той неделе в Абердин[18], потому что там будет слушаться дело какого-то парнишки, у которого уже пять судимостей.
– А что молодой человек, который меня встретил на станции? Мистер Лоусон. Он сказал мне, что помогает мистеру Серроколду. Он у него секретарем?
– У Эдгара не хватит мозгов, чтобы быть секретарем. Он ведь тоже из этих. Останавливался в гостиницах и выдавал себя за кавалера Ордена Виктории[19] или за боевого летчика, занимал деньги, а сам потом потихоньку смывался. По-моему, он просто дрянь. Но Льюис возится с каждым из них. Как бы принимает в члены семьи и дает работу. Это якобы должно повысить у них чувство ответственности. В один прекрасный день кто-нибудь из них перережет нас. – И Джина весело рассмеялась.
Мисс Марпл смеяться не стала.
Въехали в величавые ворота, у которых дежурил швейцар с военной выправкой; потом проехали аллею, обсаженную рододендронами[20]. Аллея, да и весь сад выглядели запущенными.
Заметив взгляд своей спутницы, Джина сказала:
– Садовников у нас нет еще с войны[21], а теперь мы уж и рукой махнули. Но вид в самом деле ужасный.
Вскоре Стоунигейтс предстал во всей своей красе. Как и сказала Джина, это действительно было очень большое здание в стиле викторианской готики. Некий Храм Плутократии[22]. Филантропия добавила к нему крылья и пристройки, которые хотя и не слишком отличались по стилю, но лишили здание всякой цельности и смысла.
– Уродина, верно? – сказала Джина, ласково глядя на дом. – А вон и бабушка, на террасе. Я здесь остановлюсь, и вы сможете выйти к ней.
Мисс Марпл пошла вдоль террасы навстречу своей старой подруге.
Миниатюрная фигурка издали казалась девичьей, хотя Керри-Луиза опиралась на палку и шла медленно, явно с трудом. Казалось, какой-то молодой девушке взбрело в голову изобразить старуху.
– Джейн! – воскликнула миссис Серроколд.
– Милая Керри-Луиза!
Да, это она. Удивительно, как мало она изменилась, хотя, не в пример своей сестре, не употребляет косметики и прочих ухищрений. Волосы седые. Но поскольку они всегда были светлыми, почти серебристыми, их цвет изменился очень мало. Кожа у нее все еще нежно-розовая, только теперь это лепестки увядшей розы. А в глазах прежняя лучистая невинность. По-девичьи стройна, и этот грациозный наклон головы, как у птички.
– Я очень себя виню, – сказала Керри-Луиза своим нежным голосом, – за то, что мы так долго не виделись. Ведь прошли годы, милая Джейн! Как хорошо, что ты наконец нас навестила.
С другого конца террасы Джина крикнула:
– Шла бы ты в дом, бабушка! Становится холодно. Джолли будет сердиться.
Керри-Луиза засмеялась серебристым смехом.
– Как они суетятся вокруг меня! Всячески напоминают, что я уже старая.
– А ты не чувствуешь себя старой?
– Нет, Джейн, не чувствую. Несмотря на мои боли и недуги, а у меня их много, в душе я все еще чувствую себя девчонкой вроде Джины. Наверное, так у всех. Зеркало говорит нам, как мы состарились, но все равно не верится. Мне кажется, и года не прошло с той поры, как я была во Флоренции. Помнишь фрейлейн Швайх и ее высокие ботинки?
Приятельницы весело расхохотались, припоминая события чуть не полувековой давности.
Они вместе направились к боковой двери. Там их встретила высокая и худая пожилая дама. У нее был надменно вскинутый нос, короткая стрижка и хорошего кроя костюм из толстого твида.[23]
Она гневно сказала:
– Чистое безумие, Кара, так поздно выходить из дому. Вы совершенно не способны о себе заботиться. Что скажет мистер Серроколд?
– Не браните меня, Джолли, – умоляюще сказала Керри-Луиза. И представила ее своей гостье: – Это мисс Беллевер. Она для меня абсолютно все: нянька, дракон, сторожевой пес, секретарь, домоправительница и преданный друг.
Джульетта Беллевер фыркнула, но кончик ее большого носа покраснел, что было признаком волнения.
– Делаю, что могу, – сказала она угрюмо. – Но у нас здесь сумасшедший дом. И просто невозможно ввести правильный распорядок.
– Милая Джолли, ну конечно невозможно. Меня удивляет, что вы все еще пытаетесь. Где вы поместите мисс Марпл?
– В Голубой комнате. Я провожу ее туда? – спросила мисс Беллевер.
– Да, Джолли, пожалуйста. А потом ведите ее пить чай. Сегодня чай подадут, кажется, в библиотеке.
В Голубой комнате висели тяжелые портьеры из выцветшей голубой парчи, которым, как решила мисс Марпл, было лет пятьдесят. Мебель была красного дерева, громоздкая и прочная. Над кроватью – массивный полог на четырех столбах. Мисс Беллевер открыла дверь, за которой оказалась ванная комната. Она была неожиданно современной, с бледно-лиловой кафельной плиткой и сверкающими хромированными кранами.
Мисс Беллевер сказала сердито:
– Джон Рестарик, когда женился на Каре, велел сделать в доме десять ванных комнат. Пожалуй, это здесь единственная дань времени. О других изменениях он не хотел и слышать. Говорил, что все здесь – антиквариат. Вы его знали?
– Нет, ни разу не встречалась. Мы с миссис Серроколд виделись очень редко, хотя всегда переписывались.
– Приятный был человек, – сказала мисс Беллевер. – В общем ни на что не пригодный, но очень милый. Масса обаяния и слишком большой успех у женщин. Это его и погубило. Каре он, конечно, не подходил.
Помолчав, она добавила:
Ознакомительная версия.
