Группа пошла вслед за моряком по короткому каменному молу, у которого была пришвартована моторная лодка.
— Какая маленькая! — сказала Эмили Брент.
— Отличная лодка, мэм, лодка что надо, — возразил моряк. — Вы и глазом не успеете моргнуть, как она вас доставит хоть в Плимут.
— Нас слишком много, — резко оборвал его судья Уоргрейв.
— Она и вдвое больше возьмет, сэр.
— Значит, все в порядке, — вмешался Филипп Ломбард. — Погода отличная, море спокойное.
Мисс Брент, не без некоторого колебания, разрешила усадить себя в лодку. Остальные последовали за ней. Все они пока держались отчужденно. Похоже было, что они недоумевают, почему хозяева пригласили такую разношерстную публику.
Они собирались отчалить, но тут моряк — он уже держал в руках концы — замер. По дороге, спускающейся с крутого холма, в деревню въезжал автомобиль. Удивительно мощный и красивый, он казался каким-то нездешним видением. За рулем сидел молодой человек, волосы его развевал ветер. В отблесках заходящего солнца он мог сойти за молодого Бога из Северных саг. Молодой человек нажал на гудок, и прибрежные скалы откликнулись эхом мощному реву гудка.
Антони Марстон показался им тогда не простым смертным, а чуть ли не небожителем. Эта впечатляющая сцена врезалась в память всем.
Фред Нарракотт, сидя у мотора, думал, что компания подобралась довольно чудная. Он совсем иначе представлял себе гостей мистера Онима. Куда шикарнее. Разодетые дамочки, мужчины в яхтсменских костюмах — словом, важные шишки.
«Вот у мистера Элмера Робсона были гости так гости. — Фред Нарракотт ухмыльнулся. — Да уж те веселились — аж чертям тошно, а как пили!
Мистер Оним, видно, совсем другой. Странно, — думал Фред, — что я в глаза не видел ни мистера Онима, ни его хозяйку. Он ведь ни разу сюда не приехал, так и не побывал здесь. Всем распоряжается и за все платит мистер Моррис. Указания он дает точные, деньги платит сразу, а только все равно не дело это. В газетах писали, что с мистером Онимом связана какая-то тайна. Видно, и впрямь так, — думал Фред Нарракотт.
А может, остров действительно купила мисс Габриелла Терл. — Но, окинув взглядом пассажиров, он тут же отмел это предположение. Ну что они за компания для кинозвезды? — Он пригляделся к своим спутникам. — Старая дева, кислая, как уксус, он таких много повидал. И злющая, это бросается в глаза. Старик — настоящая военная косточка с виду. Хорошенькая молодая барышня, но ничего особенного — никакого тебе голливудского шику-блеску.
А веселый простоватый джентльмен — вовсе никакой и не джентльмен, а так — торговец на покое, — думал Фред Нарракотт. — Зато в другом джентльмене, поджаром, с быстрым взглядом, и впрямь есть что-то необычное. Вот он, пожалуй что, и имеет какое-то отношение к кино.
Из всех пассажиров в компанию кинозвезде годится только тот, что приехал на своей машине (и на какой машине! Да таких машин в Стиклхевне сроду не видели. Небось, стоит не одну сотню фунтов). Вот это гость что надо! По всему видать, денег у него куры не клюют. Вот если б все пассажиры были такие, тогда другое дело…
Да, если вдуматься, что-то здесь не так…»
Лодка, вспенивая воду, обогнула скалу. И тут они увидели дом. Южная сторона острова, в отличие от северной, отлого спускалась к морю. Дом расположился на южном склоне-низкий, квадратный, построенный в современном стиле, с огромными закругленными окнами. Красивый дом — дом, во всяком случае, не обманул ничьих ожиданий!
Фред Нарракотт выключил мотор, и лодка проскользнула в естественную бухточку между скалами.
— В непогоду сюда, должно быть, трудно причалить, — заметил Филипп Ломбард.
— Когда дует юго-восточный, — бодро ответил Фред Нарракотт, — к Негритянскому острову и вовсе не причалишь. Он бывает отрезан от суши на неделю, а то и больше.
Вера Клейторн подумала: «С доставкой продуктов наверняка бывают сложности. Чем плохи эти острова — здесь трудно вести хозяйство».
Борт моторки уперся в скалу — Фред Нарракотт спрыгнул на берег, и они с Ломбардом помогли остальным высадиться. Нарракотт привязал лодку к кольцу и повел пассажиров по вырубленным в скале ступенькам наверх.
— Недурной вид! — сказал генерал Макартур. Но ему было не по себе. «Странное место, что ни говори», — думал он.
Но вот, преодолев каменные ступени, компания вышла на площадку, и тут настроение у всех поднялось. В распахнутых дверях стоял представительный дворецкий — его торжественный вид подействовал на всех успокаивающе. Да и сам дом был удивительно красив, и пейзаж с площадки открывался великолепный.
Седой дворецкий, высокий, худощавый, весьма почтенного вида, пошел навстречу гостям.
— Извольте сюда, — сказал он.
В просторном холле гостей ожидали длинные ряды бутылок. Антони Марстон несколько взбодрился.
«И откуда только выкопали этих типов? — думал он. — Что у меня с ними общего? Интересно, о чем думал Рыжик, когда звал меня сюда? Одно хорошо, на выпивку здесь не скупятся. Да и льду хватает. Что там говорит дворецкий?»
— К сожалению, мистера Онима задерживают дела — он приедет только завтра. Мне приказано выполнять все пожелания гостей — и не хотят ли гости пройти в свои комнаты? Обед будет подан в восемь…
Вера поднялась вверх по лестнице следом за миссис Роджерс. Служанка распахнула настежь дверь в конце коридора, и Вера прошла в великолепную спальню с двумя большими окнами — из одного открывался вид на море, другое выходило на восток. Вера даже вскрикнула от восторга — так ей понравилась комната.
— Я надеюсь, здесь есть все, что вам нужно, мисс? — сказала миссис Роджерс.
Вера огляделась. Ее чемодан принесли и распаковали. Одна из дверей вела в ванную комнату, облицованную голубым кафелем.
— Да, да, все.
— Если вам что-нибудь понадобится, мисс, позвоните.
Голос у миссис Роджерс был невыразительный, унылый. Вера с любопытством посмотрела на нее. Бледная, бескровная — ни дать ни взять привидение! Волосы собраны в пучок, черное платье. Словом, внешность самая что ни на есть респектабельная. Вот только светлые глаза беспокойно бегают по сторонам.
«Да она, похоже, и собственной тени боится», — подумала Вера. И, похоже, попала в самую точку. Вид у миссис Роджерс был насмерть перепуганный… У Веры по спине пошли мурашки. «Интересно, чего может бояться эта женщина» — но вслух она любезно сказала:
— Я новый секретарь миссис Оним. Впрочем, вы наверняка об этом знаете.
— Нет, мисс, я ничего не знаю, — сказала миссис Роджерс. — Я получила только список с именами гостей и с указаниями, кого в какую комнату поместить.
— А разве миссис Оним не говорила вам обо мне? — спросила Вера.
— Я не видела миссис Оним, — сморгнула миссис Роджерс. — Мы приехали всего два дня назад.
«В жизни не встречала таких людей, как эти Онимы», — думала Вера. Но вслух сказала:
— Здесь есть еще прислуга?
— Только мы с Роджерсом, мисс.
Вера недовольно сдвинула брови: «Восемь человек, с хозяином и хозяйкой — десять, и только двое слуг».
— Я хорошо готовлю, — сказала миссис Роджерс. — Роджерс все делает по дому. Но я не ожидала, что они пригласят так много гостей.
— Вы справитесь? — спросила Вера.
— Не беспокойтесь, мисс, я справлюсь. Ну а если гости будут приезжать часто, надо думать, миссис Оним пригласит кого-нибудь мне в помощь.
— Надеюсь, — сказала Вера.
Миссис Роджерс удалилась бесшумно, как тень.
Вера подошла к окну и села на подоконник. Ею овладело смутное беспокойство. Все здесь казалось странным — и отсутствие Онимов, и бледная, похожая на привидение, миссис Роджерс. А уж гости и подавно: на редкость разношерстная компания. Вера подумала: «Жаль, что я не познакомилась с Онимами заранее… Хотелось бы знать, какие они…»
Она встала и, не находя себе места, заходила по комнате. Отличная спальня, обставленная в ультрасовременном стиле. На сверкающем паркетном полу кремовые ковры, светлые стены, длинное зеркало в обрамлении лампочек. На каминной полке никаких украшений, лишь скульптура в современном духе — огромный медведь, высеченный из глыбы белого мрамора, в него вделаны часы. Над часами, в блестящей металлической рамке кусок пергамента, на нем стихи. Вера подошла поближе — это была старая детская считалка, которую она помнила еще с детских лет:
~Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.
Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя — и осталось шесть их.
Шесть негритят пошли на пасеку гулять,
Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритенка пошли купаться в море,
