Судья Маркхэм не мог удержаться, чтобы не сделать легкого ударения на словах, описывающих краткость перекрестного допроса. Он пытался пожурить адвоката, который так небрежно отнесся к перекрестному допросу важных свидетелей в деле об убийстве.
Артур Кринстон прошел вперед с мрачным лицом.
– Вы уже принимали присягу, – напомнил Мейсон. – Пожалуйста, займите место для дачи свидетельских показаний, мистер Кринстон.
Артур Кринстон сел в кресло, положил ногу на ногу и повернулся к присяжным.
– Мистер Кринстон, – обратился к нему Мейсон, – в ночь убийства вы разговаривали с мистером Нортоном?
– Да, сэр. Я уже давал показания об этом.
– Если не ошибаюсь, вы прибыли к мистеру Нортону в семь минут двенадцатого и уехали примерно в одиннадцать тридцать, не так ли?
– Да, – ответил Кринстон и добровольно добавил: – Я могу точно указать время своего приезда, потому что мистер Нортон был ярый сторонник начала встреч с точностью до минуты. Я опоздал на семь минут, и он довольно саркастично указал мне на это.
– Понятно. А с семи минут двенадцатого до половины двенадцатого вы разговаривали с мистером Нортоном, не так ли?
– Все правильно. Да, сэр.
– А фактически, мистер Кринстон, не был ли этот разговор ссорой? – поинтересовался Мейсон.
– Нет, сэр, не думаю, что мне есть что добавить к сделанному мной ранее заявлению касательно содержания нашего разговора.
– Мистер Кринстон, у фирмы имеется задолженность перед «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» в размере около девятисот тысяч долларов, не так ли?
– Да, сэр.
– А на счете в том банке находится только семьдесят пять тысяч долларов?
– Да, сэр. Примерно эта сумма.
– Однако в «Сиборд Секонд Нэшэнал Траст» на счет положено около восьмисот семидесяти шести тысяч долларов, а в «Фармерс энд Мерчантс Нэшэнал» – примерно двести девяносто три тысячи долларов, не так ли?
– Да, сэр.
– А не является ли фактом, мистер Кринстон, что задолженность в размере девятисот тысяч долларов перед «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» по долговой расписке, на которой стоит только ваша подпись, – это деньги, которые вы заняли без ведома мистера Нортона и использовали не в интересах фирмы, а для ваших личных спекуляций на рынке ценных бумаг?
– Нет, сэр! – рявкнул Артур Кринстон. – Это не так.
– Зачем было фирме занимать девятьсот тысяч долларов в одном банке, если у нее более миллиона ликвидных активов в других банках?
– Такова была деловая политика фирмы. Мы собирались сделать несколько крупных покупок и нуждались в денежных активах на эту сумму на депозитах в других банках. Мы не хотели брать займы в тех банках, потому что нам требовалось, чтобы у нас в случае необходимости была наличность для осуществления сделок. Если бы мы сняли со счетов в тех банках всю наличность, потребовалось бы давать какие-то объяснения. А поскольку в «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» очень хотели заполучить наш счет и намекнули, что могут предоставить нам краткосрочный кредит на неограниченную сумму, мы взяли деньги там.
– А не является ли фактом, мистер Кринстон, что срок погашения долговых обязательств в «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» наступил за два дня до смерти мистера Нортона?
– Думаю, да. Да, сэр.
– И банк послал уведомление по почте, не так ли?
– Думаю, да. Да, сэр.
– А не является ли фактом то, что в день своей смерти мистер Нортон получил по почте подобное уведомление?
– Я не могу ответить на этот вопрос.
– А не является ли фактом то, что мистер Нортон пригласил вас к себе в тот вечер, чтобы сказать вам, что он предоставил вам определенное время для погашения задолженности фирме, а поскольку у вас нет возможности возместить убытки, мистер Нортон собирался сообщить об этом в полицию?
Зрители обратили внимание, что Кринстон заметно нервничает. Его лицо побледнело, руки были крепко сжаты в кулаки, однако голос оставался ровным.
– Конечно нет, – чуть не закричал он.
– А не является ли фактом то, – настаивал Мейсон невозмутимым и хладнокровным тоном, – что, когда вы заявили Нортону, что не смогли возместить убытки, он поднял телефонную трубку, позвонил в полицейский участок и сказал: «Говорит Эдвард Нортон. Я хочу сообщить об имевшем место преступлении» – или что-то в этом роде?
– Нет, сэр, – резко ответил Артур Кринстон. Впервые в его голосе послышалось напряжение.
– А не является ли фактом то, – продолжал Мейсон, медленно поднимаясь во весь рост, – что после того, как мистер Нортон сделал подобное заявление полиции, вы разбили ему череп тростью?
– Я возражаю! – закричал Клод Драмм. – Этот допрос зашел слишком далеко! Он абсолютно не обоснован и…
– Возражение отклоняется, – постановил судья Маркхэм. – Отвечайте на вопрос, мистер Кринстон.
– Я не делал ничего подобного! – заорал тот.
Мейсон стоял, неотрывно глядя на Кринстона. В конце концов зрители осознали всю значимость вопроса и все, что тот подразумевал. Все подались вперед. В зале воцарилась мертвая тишина.
– А не является ли фактом то, – спокойно продолжал Мейсон, – что вы повесили трубку, судорожно огляделись, внезапно осознав, что Эдвард Нортон успел представиться, когда звонил в полицейский участок и заявил, что хочет сообщить об имевшем место преступлении, и вы поняли, что, обнаружив труп Нортона, полиция определенно проверит, когда был сделан звонок, точно определит время смерти и придет к заключению о мотиве убийства?
– Нет, сэр, – ответил Кринстон.
Его лоб покрылся потом, который блестел в свете, льющемся на свидетеля из больших окон зала суда. Капелек на коже становилось все больше и больше.
– А не является ли фактом то, что вы прекрасно понимали, что вам как-то придется объяснять этот звонок в полицию? Вы внезапно заметили лежавший на столе страховой полис. Вы знали, что полис приготовлен мистером Нортоном, потому что, будучи очень дотошным, Нортон собирался продлить действие полиса до того, как истечет срок. При виде этого документа вас осенила мысль. Вы сразу же снова набрали полицейский участок и сказали дежурному, что вы – мистер Нортон, вы только что звонили и вас разъединили. Вы заявили о краже автомашины, описали «Бьюик» и назвали его номерной знак и заводской номер, прочитав их со страхового полиса, лежавшего на столе, не так ли?
– Нет, сэр, – механически ответил Артур Кринстон.
– А не является ли фактом то, что затем открылась дверь в кабинет и вошел Дон Грейвс? Он был вашим сообщником в присвоении незаконным путем девятисот с лишним тысяч долларов, которые вы потеряли на спекуляциях на рынке ценных бумаг? Вы использовали деньги фирмы в личных целях. Вы вместе с Доном Грейвсом придумали план, как свалить убийство мистера Нортона на других, не так ли?
– Нет, сэр, – все так же механически отрицал Кринстон.
– А не является ли фактом то, что вы знали, что судья Пурлей не знаком лично с Эдвардом Нортоном и поэтому не в состоянии отличить его голос от голоса любого другого мужчины? Не является ли фактом то, что вы вместе с Доном Грейвсом проскользнули в комнату шофера Пита Девоэ и подложили улики, которые свяжут его с убийством? Вы взломали окно и оставили следы на мягком грунте, словно мистер Девоэ сделал неумелую попытку отвести от себя подозрение. Затем вы поднялись в кабинет, где на столе лежал убитый вами Эдвард Нортон, и договорились с Доном Грейвсом, что вы спуститесь вниз к машине судьи Пурлея, а мистер Грейвс откроет окно кабинета и встанет таким образом, чтобы его лицо оставалось в тени, с тем чтобы судья Пурлей мог видеть только расплывчатые очертания мужской фигуры. Мистер Грейвс притворится, что он – Эдвард Нортон, и крикнет вам вниз, спрашивая, нельзя ли Дону Грейвсу поехать вместе с вами. Вы спросите разрешения у судьи Пурлея, в это время Грейвс отойдет от окна, бросится вниз по лестнице и встанет рядом с вами, когда вы станете кричать в окно, словно видите мистера Нортона, что все в порядке, и судья Пурлей согласился, не так ли?
– Нет, сэр.
– Это все, – заявил Мейсон.
В зале суда стояла мертвая тишина. Казалось, что слова адвоката отразились от потолка и завибрировали.
Судья Маркхэм бросил взгляд на Клода Драмма.
– У вас есть вопросы, господин обвинитель? – спросил судья.
Клод Драмм махнул рукой:
– Нет, ваша честь. Адвокат защиты только что представил очень интересную теорию, но доказательств для ее подтверждения нет. Свидетель отрицает…
Судья постучал молоточком по столу:
– Мистер Драмм, вы выступите с аргументами перед присяжными, когда придет время. Суд спрашивает, есть ли у вас еще вопросы к свидетелю? Вы ответили отрицательно, поэтому свидетель может покинуть место дачи показаний.
– Я бы хотел пригласить судью Пурлея, чтобы продолжить перекрестный допрос, – объявил Мейсон.
Судья Пурлей прошел к свидетельскому месту. В нем уже не чувствовалось той уверенности, с которой он выступал ранее. Его лицо вытянулось, по глазам было заметно, что его одолевают сомнения.
