Когда девушка вошла, Морис занимался рисованием. Обыкновенно она приходила во время занятий, причем как-то само собой установилось, что урок продолжался и в то время, когда она вела со мной беседы. Я выждал, когда она закончит приставать к брату с насмешками над его симметрией, и сказал:
— Кажется, наши уроки скоро прекратятся?
— Да, — ответила она. — Дядя еще не назначил срока?
— Я хотел спросить об этом у вас. Кажется, это будет не простое окончание уроков, а поездка к морю?
— Да, — сказала она, опустив глаза. — На лето мы поедем на море, в Линкомб. Дядя так хочет…
— Рад за вас. Я надеялся, что лорд Чарнворт поедет в одно из своих имений и позволит мне сопровождать вас, но он почему-то предубежден против поездки за город.
— Да. Я и сама с большей охотой поехала бы в замок. Но дядя уперся и не желает.
— Очень жаль. Положение лорда Чарнворта, я полагаю, обязывает его проявить уважение к своим соседям. Как-то странно, что человек, унаследовавший такие громадные имения, отказывается от фактического владения своим состоянием.
— Дядя не любит шума и публичности. У него на это свои взгляды.
— Конечно, у всякого человека свои взгляды. Но другие могут объяснить это пренебрежением к обязанностям, сопряженным с общественным положением. Я не сомневаюсь, что таинственное уединение лорда Чарнворта будет истолковано превратно.
— Наше ли дело рассуждать об этом?
— Если было бы не наше, я не рассуждал бы. Но вы его ближайшая родственница и можете повлиять на него. Поверьте, мисс Уольден, я это говорю в ваших же интересах.
— То есть?
— То есть мне не хотелось бы, чтобы вы были обязаны человеку, который боится взглянуть людям в глаза. Я не знаю, какова причина этому, — ну, пусть его инвалидность, что ли, или недавняя смерть его брата, но факт налицо: лорд Чарнворт не занял подобающего ему по происхождению места в обществе. Палаты лордов он избегает, имений не посещает, от лондонского общества уклоняется; он как зарылся в свою конуру, так и не вылезает из нее даже тогда, когда настала пора ехать в имения. Вместо этого он собирается на море, да еще в такую глушь, куда никто из порядочных людей не заглядывает. Если всему этому есть объяснения, то, право, мне хотелось бы их узнать. Смотрите! Как бы не выяснилось, что он недостоин быть вашим опекуном!
Наступило тягостное молчание. Чтобы освободить Жоржиану от необходимости отвечать, я обратился к Морису:
— Ну, Морис, беги! Урок окончен!
Выдержки из показаний
сэра Патрика, мисс Стейси
и Жоржианы
Перебирая в уме все обстоятельства, с которыми ему придется считаться, Карслек Пераун упустил из виду одно, и немаловажное, — неприязнь к нему мисс Стейси. Семя, брошенное этой почтенной особой в душу лорда Чарнворта, взошло, и первым его плодом было описанное выше решение насчет предстоящего лета. Второй же его плод был еще менее утешителен для Перауна. Лорд Чарнворт, очевидно, не терпевший возражений, сделал воспитателю строгий выговор, что он сует свой нос куда не следует, а двумя днями позже сэр Патрик Дэнс получил письмо, безобразно написанное левой рукой и помеченное «лично», в котором Чарнворт приглашал его на два слова к себе. Это послание повергло молодого человека в лихорадочное возбуждение. Надев длинный черный сюртук, он бросился в экипаж и помчался к лорду Чарнворту.
В тот момент, когда он вылезал из экипажа, мисс Стейси случайно оказалась у окна. Увидев баронета, она удивилась.
— Жоржиана, — сказала она, — сэр Патрик! Что привело его к нам в такую рань?
— Опять этот сэр Патрик! — проворчала Жоржиана. — Принимать его или нет?
— Конечно, надо принять. Ведь у вас сейчас нет причин отказать ему?
Но мисс Стейси ждало еще большее удивление. Услышав звонок и видя, что экипаж отъехал, она поняла, что сэр Патрик вошел в дом. Дамы принялись ожидать его появления в салоне, но сэр Патрик не появлялся. Очевидно, он прошел прямо к лорду Чарнворту. Мисс Стейси заволновалась, а Жоржиана села писать письма, даже не поинтересовавшись, что случилось с визитером. Тем временем сэр Патрик направился в библиотеку, откуда его провели наверх, на половину лорда Чарнворта. Они пожали друг другу руки — лорд Чарнворт с сердечностью, а молодой человек не без некоторого трепета.
— Очень рад, что пожаловали, — сказал лорд Чарнворт, усадив баронета.
— Я так спешил, — пробормотал сэр Патрик в ответ. — Хотелось поскорее узнать причину вашего приглашения.
Скептическая улыбка мелькнула на лице лорда.
— Надеюсь, вам будет приятно это услышать, — сказал он. — Я счел необходимым выяснить отношения сразу. Скажите, прав ли я, предполагая, что вы посещаете нас из-за моей племянницы?
Сэр Патрик вздрогнул и боязливо посмотрел на лорда.
— Я люблю ее, милорд! — ответил он искренне. — Вы не представляете, как сильно я ее люблю! Я готов на все, чтобы только заслужить ее внимание, я… Я готов дать на отсечение руку, броситься в огонь, готов на все что угодно и буду только благодарен за это.
— Отчего вы не женитесь на ней?
Лицо молодого человека вспыхнуло от восторга.
— Вы не шутите? — спросил он, насилу дыша.
— Нет, я вполне серьезно, — ответил лорд с глубоким вздохом. — Однако странно, что мой вопрос показался вам абсурдным после того, что вы мне сейчас сказали. Я искренен, но искренны ли вы?
— Если я не женюсь на Жоржиане, то не женюсь никогда.
Лорд Чарнворт взял его за руку.
— Вы ответили на мой вопрос, — сказал он. — Будем говорить прямо. Быть может, мне не следовало бы упоминать об этом, но вы именно такой человек, какого я хотел бы видеть мужем Жоржианы.
— Вы чрезвычайно добры ко мне! — перебил его молодой человек.
— Подождите! Я хочу сказать еще кое-что. Вы должны это знать, прежде чем окончательно решитесь…
Сэр Патрик испугался.
— Каково ваше мнение о денежном вопросе? — продолжал лорд.
— Этот вопрос не имеет для меня значения! — воскликнул молодой баронет, вздохнув с облегчением.
— Должен заметить, что я не дам за ней приданого. Ни пенса! Я говорю не метафорически, а буквально. Кроме как на тряпки, я не дам за ней ничего…
— Конечно. Ведь она только племянница, она и права не имеет рассчитывать на это. Я понимаю…
— Не в этом дело, — возразил лорд Чарнворт. — К этому решению я пришел не из недостатка привязанности к ней. Я буду с вами откровенен. Я бы дал за ней большое приданое, если бы рассчитывал, что проживу на свете еще долго. Я не стану утомлять вас разными медицинскими терминами, но, полагаю, вы слышали о том, что у меня уже был удар. Я не скажу, что опасность близка, но ее всегда можно ожидать, каждую минуту. Если я умру, все должно перейти к моему племяннику Морису — и имения, и титул, и капиталы. Согласитесь, что если я сейчас дам за Жоржианой приданое, то у Мориса может появиться повод, во-первых, говорить, что я его разорил, и во-вторых — оспаривать у сестры приданое через суд, так как дядя по закону не обязан давать за племянницей приданого. Другое дело — если я умру. Тогда Жоржиана явится уже не одаряемой, а наследницей в полной и законной мере, а это составит изрядную сумму. Вот почему я и счел необходимым по части приданого избежать всего, что может быть признано в один прекрасный день ничего не стоящим. Поняли?
— Понимаю, сэр, и благодарю вас за доверие. Надеюсь, что вы проживете еще долгие годы.
Жестом руки лорд прервал пожелания молодого человека.
— Прекратим говорить об этом. Итак, вы согласны взять Жоржиану в жены на таких условиях?
— Более чем согласен! Боюсь только, что она не согласится…
— Уж не отказала ли она вам?
— Нет-нет! Я еще не говорил с ней об этом. Я боялся, что у меня нет ни малейшего шанса.
Лорд Чарнворт пристально посмотрел на него.
— Я почувствовал бы себя очень легко, — сказал он, — если бы узнал, что Жоржиана согласилась стать женой такого человека, как вы. Так пойдите же и спросите ее сами.
— А вы думаете, сэр, из этого что-нибудь выйдет?
— Не знаю. Говоря откровенно, мне неизвестно, чувствует ли она к вам что-нибудь. Я уверен, что вы ей нравитесь, кроме того, думаю — нет, даже уверен, — что она не принадлежит никому другому. Почему бы вам не осведомиться у нее самой?
— А если она скажет «нет»?
— Тогда не принимайте этого «нет» за окончательный ответ. Поедемте с нами к морю. В следующем месяце я увожу ее на морские купания, ее и Мориса. Мы будем только одни, и если вы поедете туда же, то будете при ней неотлучно. Целых шесть недель ей не с кем будет обмолвиться словом, кроме вас, а ведь это, согласитесь, может сотворить чудеса! Итак, действуйте, попытайте счастья. И если вам не удастся, то уж тогда я поговорю с ней сам.
И, прежде чем сэр Патрик успел выразить свою благодарность, его бесцеремонно вытолкали из комнаты. Разговор между мужчинами продолжался так долго, что разочарованная мисс Стейси удалилась к себе, наверх. Что же касается Жоржианы, то она даже позабыла о том, что сэр Патрик был у них в доме, и очень удивилась при виде входящего к ней баронета.
