Рекс Стаут - Прочитавшему — смерть

— Я приведу с собой сержанта Стеббинса.

Нам понадобилось бы семнадцать стульев, если бы они все пришли, и Стеббинс, позвонивший около четырёх, подтвердил, что прибудут все. Взяв четыре стула в гостиной, один из холла, два из моей комнаты и два у Фрица, мы с Фрицем перетащили их в кабинет и расставили там. У нас зашёл спор. Фриц настаивал, что нужно поставить на стол напитки, что Вульф считает это необходимым, когда приглашает гостей, я же решительно отказывался. Не столько из-за того, что должно было произойти, поскольку в этой комнате не одного убийцу угощали виски с содовой или чем-нибудь другим. Беда была с дамами, в особенности с Хелен Трой и Бланш Дьюк. Мне бы не хотелось, чтобы первая в самую ответственную минуту, когда все могло зависеть от одного слова, от тона, каким оно будет произнесено, вдруг вскочила бы и закричала «Оле! Оле!» А вторая, на понимание которой о том, что можно и чего нельзя, надеяться не приходилось, достанься ей в руки крепкий коктейль, вполне была способна сделать или сказать все, что ей в голову придёт. Поэтому я устоял перед уговорами Фрица.

Обратиться к Вульфу он не мог, ибо Вульф был недоступен. Он сидел здесь же за своим письменным столом, но для нас его не было. Через пять минут после ухода Кремера Вульф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся то выпячивать губы, то их втягивать, что означало, что он трудится изо всех сил. Так он и просидел до обеда, затратил на обед всего полчаса вместо обычного часа, вернулся в кабинет и снова принялся думать. В четыре, как было принято, он удалился в оранжерею, но когда я поднялся туда по какому-то делу, то застал его не в самой оранжерее, а в питомнике, где он, стоя в углу, хмуро разглядывал гибрид кохлиоды, хотя растение было в преотличном состоянии, и даже не заметил, что я прошел мимо. Через некоторое время он позвонил мне и велел прислать к нему Сола, как только тот появится. Поэтому на их беседе я не присутствовал. Не получил я никаких указаний и на вечер. Если он задумал играть в кошки-мышки, то, по-видимому, сам будет прятаться и сам искать.

Один раз, сразу после обеда, он заговорил со мной. Велел принести ему письмо Фелпса вместе с бумагами Дайкса и конверт, в котором они прибыли. Я принес, и он, проглядев их через лупу, оставил у себя. Я тоже предпринял один шаг по собственному разумению. Уэлман всё ещё был в Нью-Йорке, я позвонил ему и пригласил присутствовать, потому что, считал я, кто-кто, а уж он оплатил право на вход. Миссис Эйбрамс я не позвонил, ибо знал, что для неё исход событий не будет иметь значения.

За ужином я предпринял ещё один шаг. Поскольку Вульф так и сидел за столом, глядя в никуда и сжимая указательным и большим пальцами губы, я понял, что он не в настроении занимать гостя, а потому пошёл и сказал Фрицу, что мы с Солом поужинаем вместе с ним на кухне. Затем вернулся в кабинет и доложил об этом Вульфу. Он поднял глаза, глядя так, будто меня там не было, испустил тихое мычание и пробормотал:

— Хорошо, только от этого вряд ли будет толк.

— Могу я быть чем-нибудь полезен? — спросил я.

— Да. Если замолчишь.

С тех пор, как Кремер ушёл семь часов назад, я произнес в присутствии Вульфа не больше двадцати слов.

Десять минут десятого все были в сборе, но Вульф все ещё не выходил из столовой, и дверь туда была закрыта. Оставив входную дверь и холл на попечение Сола, я пошёл в кабинет, где принялся рассаживать наших гостей. Красное кожаное кресло предназначалось для Кремера, а адвокатов, в том числе О′Мэлли, я усадил в первом ряду. Уэлман пристроился в углу рядом с глобусом. Сержант Перли Стеббинс сел у стены за спиной у Кремера. Для Сола Пензера я поставил стул в торце моего стола. У меня было намерение усадить десять женщин позади их начальства, и стулья я поставил именно так, но у них, по крайней мере, у некоторых, оказалось на этот счёт собственное мнение. Пока я с полминуты простоял спиной к ним, разговаривая с Кремером, четыре уже уселись на диван. Со своего места у себя за столом, чтобы их увидеть, мне нужно было либо повернуться вместе с креслом, либо повернуть голову на девяносто градусов, но я решил оставить их в покое. Если Вульф захочет, чтобы все сидели поближе, он может сам сказать.

В двенадцать минут десятого я послал Сола сказать Вульфу, что все на месте, и ещё через минуту в дверях появился Вульф. Он прошел прямо к своему столу, ни с кем, в том числе и с Кремером, не здороваясь. Шепот и бормотанье стихли. Вульф не спеша уселся, медленно обвел всех взглядом слева направо и обратно. Затем метнул взгляд влево и спросил:

— Хотите что-либо сказать, мистер Кремер?

Кремер откашлялся.

— Нет. Они понимают, что это неофициальная встреча и я присутствую здесь в качестве наблюдателя.

— Вы велели нам прийти, — зло заметил Луис Кастин.

— Я пригласил вас. Выход отсюда вам известен.

— Можно мне сделать заявление? — спросил О′Мэлли.

— О чем?

— Я хочу поздравить мистера Вульфа и поблагодарить его. Он нашёл ответ, который я пытался найти целый год и не сумел. Мы все у него и долгу и обязаны об этом сказать.

— Ни в коем случае! — яростно заморгал Бриггс. — Я тоже хочу сделать заявление! Я считаю, что действия Вульфа дают основания для судебного иска. Я заявляю об этом после длительного размышления и пришёл сюда лишь потому, что убежден…

— Молчать! — рявкнул Вульф.

Они в изумлении смотрели на него.

Он, в свою очередь, поворачивая голову, оглядел их.

— Я не намерен, — холодно заговорил он, — позволить вам превратить нашу встречу в базар. Мы имеем дело со смертью и с убийцей. Я занимаюсь этим занятием, зарабатывая себе на жизнь, но при этом не забываю о чувстве собственного достоинства и взятых на себя обязательствах. Я верю и надеюсь, что в течение ближайших двух-трёх часов мы, собравшись здесь все вместе, узнаем правду о гибели четырёх человек и одновременно начнём подготовку к смерти одного из вас. Вот для чего мы собрались. Один я этого сделать не смогу, но направлять наш разговор буду я.

Он крепко зажмурил глаза, потом снова их открыл.

— Вы все знали мистера Корригана, умершего в пятницу вечером. Вам известно про письмо, написанное якобы им, в котором он сознаётся в доносе на своего бывшего компаньона и убийстве трёх человек. — Он открыл ящик стола и вытянул оттуда листики бумаги. — Вот копия его письма. Затея с письмом была весьма хитроумно задумана и блестяще выполнена, но для меня это не помеха. В письме есть один роковой просчёт. Тот, кто его сочинил, не мог не упомянуть об этом, ибо подробности данного эпизода известны другим, а сам эпизод является основой всей истории. Когда Корриган…

— Вы берёте под сомнение тот факт, — спросил Кастин, — что письмо написано Корриганом?

— Да.

Они зашевелились, зашептались. Вульф, не обращая на них внимания, после паузы продолжал:

— Когда Корриган был в Калифорнии, за каждым его шагом следили и докладывали мне, поэтому то же самое должно быть отражено в его письме. Вот тут-то и прослеживается роковой просчёт. Судя по письму, Корриган знал содержание рукописи, написанной Леонардом Дайксом, — он дважды перечитал её. Но в Лос-Анджелесе все его усилия были направлены на одно: взглянуть на рукопись. Иначе чем объяснить тот факт, что, уехав из дома миссис Поттер, где с нею был и Финч, он кинулся в номер Финча, чтобы найти там рукопись? Если бы он знал содержание рукописи, зачем ему так настойчиво её разыскивать? Какой ему толк её найти? Вы скажете, чтобы её уничтожить, но и это бессмысленно, поскольку её уже прочёл Финч. Судя по письму, он убил двух женщин только по той причине, что они уже читали рукопись. Если бы он обнаружил и уничтожил экземпляр, который якобы был у Финча, Финч был бы не только начеку, но и стал бы его преследовать. Нет, — покачал головой Вульф. — Цель Корригана, совершенно очевидно, состояла в том, чтобы посмотреть рукопись. Он хотел знать, что там написано. Мистер Гудвин был в Калифорнии, видел и слышал его. Ты согласен, Арчи?

— Да, — кивнул я.

— Значит, Корриган ни разу не видел рукописи и, уж конечно, её не читал, и его признание — ложь. И письмо это только подтверждает, — постучал по страницам Вульф. — Здесь говорится, что все экземпляры рукописи уничтожены, как сказал ему Дайкс, что рукописи больше не существует, и Корриган этому поверил. И, должно быть, поверил до конца, ибо иначе он вряд ли решился на убийство двух женщин, и когда пришло письмо от миссис Поттер, в котором она сообщала о появлении литературного агента с экземпляром рукописи в руках, он должен был бы заподозрить ловушку и действовать совершенно по-другому. Что скажете? — Вульф повернул руку ладонью вверх.

— Я бы тоже должен был понять это сегодня утром, — прохрипел Кремер.

— Значит, вы не верите ни единому слову из его признания? — спросил Фелпс.