Они исчезли за ширмой.
В комнате становилось душно, и Эван Левеллин распахнул окно. Бросив монетку проходившему внизу разносчику газет, он ловко подхватил свежий выпуск.
— В Венгрии неспокойно, — сообщил он, развернув его.
— Это местная? — поинтересовался сэр Джордж. — Взгляните, пожалуйста… Меня интересует одна лошадка. Должна была бежать сегодня в Хэлдоне. Ее зовут Шустрый Мальчик.
— Лео, — заметил мистер Пойнтц, — запри пока дверь. Ни к чему этим чертовым официантам сновать тут взад-вперед, пока мы не закончили.
— За Шустрого Мальчика выдача три к одному, — объявил Эван.
— Ерунда! — поморщился сэр Джордж.
— В основном новости регаты, — сообщил Эван, проглядывая газету.
Из-за ширмы появилась женская часть общества.
— Ничего нет. Пусто, — объявила Джанет Растингтон.
— Можете мне поверить: бриллианта у нее нет, — подтвердила леди Мэрроуэй.
Мистер Пойнтц подумал, что как раз ей он очень даже может поверить. Нотки разочарования в ее голосе лучше всего подтверждали, что обыск был проведен на совесть.
— Послушай, Ева, а ты его случайно не проглотила? — забеспокоился мистер Лезерн. — Потому что, если так, это ведь, наверное, вредно.
— Я бы увидел, — тихо заметил Лео Штейн. — Я все время наблюдал за ней. Она ничего не клала в рот.
— Да я бы и не проглотила такую огромную штуковину, — заявила Ева и, уперев руки в бока, победно взглянула на мистера Пойнтца. — Ну так что?
— Стойте там и никуда не двигайтесь, — сказал мистер Пойнтц.
Мужчины очистили стол и перевернули его. Мистер Пойнтц лично обследовал его до последнего дюйма, после чего перенес свое внимание на стул, за которым сидела Ева, и два соседних.
Более тщательно вряд ли можно было это проделать. Вскоре к нему присоединились остальные четверо мужчин, а затем и женщины. Ева Лезерн стояла у стены возле ширмы и от души веселилась.
Через пять минут мистер Пойнтц с тихим стоном поднялся на ноги и принялся мрачно отряхивать брюки. Девственная свежесть его костюма слегка пострадала.
— Ева, — сказал он, — снимаю шляпу. В области кражи драгоценностей ты лучшая, с кем мне довелось сталкиваться. То, что ты проделала, ставит меня в тупик. Как я понимаю, раз его нет при тебе, он должен быть где-то в комнате. Я побежден.
— Значит, чулки мои? — осведомилась Ева.
— Ваши, юная леди.
— Ева, дитя мое, но куда же ты могла его спрятать? — с любопытством спросила миссис Растингтон. Ева горделиво выпятила грудь.
— Я лучше покажу. Сейчас вам будет за себя просто стыдно.
Она подошла к той части стола, где были свалены остатки обеда и столовые приборы. Взяв свою маленькую черную вечернюю сумочку, она объявила:
— Прямо у вас под носом. Прямо…
Ее голос, только что радостный и победный, внезапно сорвался.
— Ох, — произнесла она. — Ох…
— Что такое, дорогая? — поинтересовался ее отец.
— Он исчез, — прошептала Ева. — Исчез…
— Что там такое? — нахмурился мистер Пойнтц, подходя ближе.
Ева порывисто развернулась.
— Дело было так… У этой сумочки в застежке был большой стеклянный камень. Он выпал вчера вечером, и, когда вы показывали свой бриллиант, я заметила, что они почти одного размера. И вот ночью я подумала, что можно.., прикрепить ваш бриллиант на пустующее место в застежке с помощью пластилина. Я была совершенно уверена, что никто не заметит. Так я и сделала. Выронила бриллиант и бросилась за ним под стол со своей сумочкой. Там быстро прикрепила его пластилином — он заранее был у меня в руке — к застежке, положила сумочку на стол и сделала вид, что продолжаю искать. Я думала, это будет как с Похищенным письмом[44] — ну, вы помните. Бриллиант лежит прямо у вас под носом, а вы думаете, что это самая обычная стекляшка. Это был прекрасный план: никто из вас действительно ничего не заметил.
— Интересно… — проговорил «Лео Штейн.
— Что вы сказали?
Мистер Пойнтц взял сумочку, оглядел пустующее гнездо с сохранившимся кусочком пластилина и медленно произнес:
— Камень мог выпасть. Нужно поискать еще.
Поиски возобновились, но на этот раз проходили в тягостной тишине. В комнате чувствовалось напряжение.
Один за другим участники поисков оставили это занятие. Все стояли и молча смотрели друг на друга.
— Бриллианта в этой комнате нет, — прервал тишину Штейн.
— И никто из нее не выходил, — многозначительно добавил сэр Джордж.
Повисла пауза, прерванная расплакавшейся Евой.
— Ну, ну, — неловко произнес ее отец, похлопывая дочь по плечу.
Сэр Джордж повернулся к Лео Штейну.
— Мистер Штейн, — начал он, — вы сейчас произнесли что-то вполголоса, а когда я переспросил, не захотели повторить. Но так уж вышло, что я слышал ваши слова. Это было сразу после того, как Ева заявила, что никто из нас не видел, куда она спрятала настоящий камень. И вы сказали: «Интересно». Думаю, мы должны допустить вероятность, что кто-то все же это заметил, и этот кто-то находится сейчас в комнате. Я полагаю, единственно возможный и справедливый выход — это каждому из присутствующих согласиться на обыск. Бриллиант не мог покинуть комнаты.
Если уж сэр Джордж входил в роль настоящего английского джентльмена, сравниться с ним не мог никто. Его голос даже зазвенел от благородного негодования.
— Однако же неприятно все это, — грустно заметил мистер Пойнтц.
— Это я виновата, — всхлипнула Ева. — Но я ведь не хотела…
— Выше нос, детеныш! — мягко проговорил мистер Штейн. — Никто тебя и не винит.
Мистер Лезерн в присущей ему медлительной педантичной манере произнес:
— Что ж, несомненно.., думаю, предложение сэра Джорджа встретит единодушное одобрение. Лично я за.
— Согласен, — сказал Эван Левеллин.
Миссис Растингтон взглянула на леди Мэрроуэй и, встретив легкий кивок, встала и скрылась с ней за ширмой. Всхлипывающая Ева отправилась вслед за ними.
В дверь постучал и получил приказание удалиться официант.
Еще через пять минут восемь человек недоверчиво смотрели друг на друга.
«Утренняя Звезда» растворилась в воздухе.
Мистер Паркер Пайн задумчиво созерцал смуглое взволнованное лицо сидящего против него молодого человека.
— Ну, конечно же, — сказал он, — вы валлиец[45], мистер Левеллин.
— Господи, а это-то здесь при чем?
Мистер Паркер Пайн взмахнул своей крупной и тщательно ухоженной рукой.
— Совершенно ни при чем, полностью с вами согласен. Просто я увлекаюсь классификацией эмоциональных реакций, проявляемых различными этническими группами, только и всего. Давайте вернемся к вашей проблеме.
— Собственно говоря, я и сам не знаю, почему пришел к вам, — сказал Эван Левеллин.
Молодой человек выглядел осунувшимся, и его руки явно не находили себе места. Он не смотрел на мистера Паркера Пайна, пристальное же внимание джентльмена заставило его чувствовать себя крайне неуютно.
— Не знаю, почему я пришел к вам, — повторил он. — Хотя куда я еще мог пойти? И что я вообще мог сделать? Вот эта-то абсолютная беспомощность меня и добивает. Я увидел ваше объявление и вспомнил, что один парень как-то говорил, что вы здорово ему помогли. Ну.., я и пришел! И чувствую себя теперь полным идиотом. В моем положении не поможет уже никто и ничто.
— Вовсе нет, — возразил мистер Паркер Пайн. — Вы попали точно по адресу. Я специалист по несчастьям, а это дело, несомненно, причинило вам большую неприятность. Вы уверены, что все происходило именно так, как вы рассказали?
— Вряд ли тут можно что-нибудь упустить. Пойнтц вынул свой бриллиант и пустил его по кругу. Это чертово дитя Америки прикрепило его к своей дурацкой сумке, а когда мы подошли взглянуть на нее, бриллианта там уже не было. Его вообще ни у кого не было! Мы обыскали даже старого Пойнтца — он сам это предложил. И, готов поклясться, в комнате его не было тоже! А ведь из нее никто не выходил.
— Возможно, официанты? — предположил мистер Паркер Пайн.
Левеллин отрицательно покачал головой.
— Они ушли еще до того, как девочка начала всю эту возню, а потом старый Пойнтц запер дверь, чтобы нам не мешали. Нет, это сделал кто-то из нас.
— Ну, в этом можно и не сомневаться, — задумчиво произнес мистер Паркер Пайн.
— Эта проклятая газета! — горько воскликнул Эван Левеллин. — Конечно же, они меня подозревают. Это была единственная возможность…
— Расскажите мне в точности, как это произошло.
— Да ничего особенного. Я открыл окно, свистнул мальчишке, бросил ему монетку, а он мне — газету. Но это, как вы понимаете, единственно возможный путь, каким бриллиант мог покинуть комнату — чтобы я передал его поджидавшему на улице сообщнику.
— Возможный, но не единственный, — поправил его мистер Паркер Пайн.
— Вы можете предложить какой-то еще?
— Раз это не ваших рук дело, значит, был другой.
