— Так это, — одобрительно сказал барон, кивая головой. — Совершенно согласен с вами.
Капитан Андраши также согласно кивнул головой. Казалось, и он немного оттаял.
— Прекрасно, — сказал Энтони, — я больше не буду ходить вокруг да около…
— Что такое вы говорите? — прервал его барон. — Ходить вокруг да около? Это не понимаю я.
— Это всего лишь образное выражение, барон. Проще говоря, вам нужен товар, и он у нас есть! Корабль в полном порядке, но у него нет кормчего. Под кораблем я подразумеваю монархическую партию Герцословакии. В данную минуту вы лишены основной части вашей политической программы, а именно: у вас нет претендента на престол! А теперь предположим, только предположим, что я мог бы вам его предоставить.
Барон воззрился на него.
— Вас я не понимаю совсем, — заявил он.
— Сэр, — капитан Андраши ожесточенно начал пощипывать свои усики, — вы нас оскорбляете!
— Вовсе нет, — продолжал Энтони. — Я просто пытаюсь вам помочь. Помните, я говорил о предложении и спросе. Все по-честному: вы получите настоящего князя, со всеми доказательствами. Если мы договоримся об условиях, вы убедитесь, что все в полном порядке. Ведь я предлагаю вам подлинный товар — из запасников.
— Совсем я не понимаю! — снова повторил барон.
— Это неважно, — любезно продолжал Энтони. — Я просто хочу, чтобы вы привыкли к самой идее. Грубо говоря, я кое-что задумал и понимаю одно: вам нужен князь. При определенных условиях я берусь вам его устроить.
Теперь уже оба его собеседника смотрели на него во все глаза. Но Энтони снова взял шляпу и трость и, видимо, собрался уходить.
— Прошу вас все обдумать! И еще, барон. Сегодня вечером вы должны приехать в Чимниз, конечно, вместе с капитаном Андраши. Там, вероятно, произойдет много любопытного. Не договориться ли нам о встрече? Скажем, в зале заседаний в 9 часов. Благодарю вас, джентльмены, и надеюсь, что вы там будете. Я могу быть в этом уверен?
Барон шагнул вперед и испытующе всмотрелся в лицо Энтони Кейда.
— Мистер Кейд, — произнес он с достоинством, — хочу верить, что вы не будете шутить над меня.
Энтони выдержал его взгляд не моргнув.
— Барон. — его голос как-то странно изменился, — в конце этого вечера, я думаю, вы первым признаете, что во всем этом деле больше реальности, нежели розыгрыша.
Поклонившись обоим, он вышел из комнаты. Затем Энтони направился по одному адресу в Сити, где пожелал видеть мистера Айзекстайна. После некоторого промедления его принял какой-то изысканно одетый чиновник с прекрасными манерами.
— Вы хотели видеть мистера Айзекстайна, не так ли? — осведомился этот достойный молодой человек. — К сожалению, он все утро был очень занят. Знаете ли, заседания совета директоров и тому подобное. Может быть, я смогу его заменить?
— Я должен повидаться с ним лично, — ответил Энтони, прибавив небрежно: — Я только что приехал из Чимниза.
Молодой человек был несколько ошарашен упоминанием замка.
— Неужели? — засомневался он. — В таком случае пойду выясню еще раз.
— Скажите ему, что дело не терпит отлагательства, — настаивал Энтони.
— Письмо от лорда Катерхэма? — предположил молодой человек.
— Что-то в этом роде, — согласился Энтони, — но я обязательно должен повидать мистера Айзекстайна.
Через две минуты Энтони проводили в святая святых великого финансиста — роскошный кабинет, больше всего поразивший его огромными размерами и глубиной кожаных кресел. Мистер Айзекстайн поднялся ему навстречу.
— Вы должны простить мой столь странный визит, — начал Энтони. — Я знаю, вы человек занятой, и не собираюсь злоупотреблять вашим временем, хочу лишь предложить вам маленький деловой вопрос.
Черные глаза-бусинки Айзекстайна с минуту внимательно изучали его.
— Сигару? — неожиданно сказал он, протягивая открытую коробку.
— Благодарю вас, — сказал Энтони. — Ничего не имею против. — Он взял сигару. — Дело касается Герцословакии, — продолжал он, беря спичку и отмечая про себя, как на мгновение пристальный взгляд его собеседника поколебался. — Убийство князя Михаила, должно быть, спутало все планы.
Бровь мистера Айзекстайна поползла вверх, он вопросительно пробормотал «Хм?» и перевел взгляд на потолок.
— Нефть. — Энтони глубокомысленно разглядывал отполированную поверхность стола. — Замечательная штука — нефть. — Он почувствовал, как при этих словах финансист чуть вздрогнул.
— Пожалуйста, мистер Кейд, говорите о деле.
— Конечно, мистер Айзекстайн. Мне кажется, что, если бы все эти нефтяные концессии получила другая компания, вас бы это не очень порадовало?
— А что вы предлагаете? — Его собеседник смотрел прямо на него.
— Какого-нибудь претендента на престол, во всем и полностью сочувствующего Британии.
— И где же вы его заполучили?
— Ну, это уж мое дело!
Айзекстайн улыбкой ответил на эту резкость. Его взгляд вдруг приобрел жесткость и пронзительность.
— А этот претендент — подлинный товар? Я не выношу мошенничества.
— Самый настоящий.
— Стопроцентный?
— Стопроцентный.
— Верю вам на слово.
— Я смотрю, вас не приходится особенно уговаривать. — Энтони с любопытством взглянул на Айзекстайна.
Герман Айзекстайн снова улыбнулся.
— Я не был бы тем, кем являюсь сейчас, если бы не научился определять, говорит ли человек правду или лжет, — просто ответил он. — Какие условия вы предлагаете?
— Тот же кредит, на тех же условиях, на каких вы предлагали его князю Михаилу.
— А для себя?
— Пока ничего, но мне нужно, чтобы вы приехали сегодня вечером в Чимниз.
— Нет, — довольно решительно возразил Айзекстайн. — Я не могу этого сделать.
— Но почему?
— Я приглашен на очень важный обед.
— И все-таки, боюсь, вам придется от него отказаться ради вашего же блага.
— Что вы хотите сказать?
Почти минуту Энтони разглядывал его, а затем медленно произнес:
— Вы знаете, нашелся тот самый револьвер, из которого застрелили князя Михаила, и обнаружили его в вашем чемодане.
— Что?! — Айзекстайн так и взвился с кресла. Он был взбешен. — Что это вы говорите? Что все это значит?
— Сейчас я вам все расскажу.
Энтони пересказал события, связанные с нахождением револьвера. Во время его рассказа лицо Айзекстайна посерело от ужаса.
— Но это ложь! — вскричал он, когда Энтони кончил. — Я никогда не клал его туда, я вообще ничего не знаю. Это какой-то заговор!
— Не волнуйтесь так, — успокоил его Энтони. — Если вы говорите правду, вы легко сможете ее доказать.
— Доказать? Но как?
— На вашем месте, — настаивал Энтони, — я бы приехал сегодня вечером в Чимниз.
Айзекстайн недоверчиво посмотрел на него.
— Вы советуете мне это сделать?
Энтони наклонился к нему и что-то прошептал. Пораженный финансист отшатнулся.
— Вы действительно хотите сказать?..
— Приезжайте и убедитесь сами, — закончил Энтони.
Часы в зале заседаний пробили девять.
— Ну что ж, — глубоко вздохнул лорд Катерхэм. — Вот они и вернулись сюда как миленькие, как овечки Крошки Бо Пип. — Он грустно оглядел комнату. — Шарманщик со своей обезьянкой, — пробормотал он, уставившись на барона. — Любопытный Паркер с Трогмортонн-стрит.
— Мне кажется, ты не совсем справедлив к барону, — возразила Бандл, которой приходилось выслушивать эти откровения. — Он говорил мне, что считает тебя образцом гостеприимства среди английских аристократов.
— С него станется, — заметил лорд Катерхэм. — Он все время говорит нечто подобное. Поэтому с ним так утомительно разговаривать. Но говорю тебе, я уже не тот гостеприимный англичанин, каким был прежде. При первой возможности я сдам Чимниз какому-нибудь предприимчивому американцу и переберусь жить в гостиницу. Там, если тебе вдруг кто-то станет надоедать, ты можешь попросить счет и выехать.
— Ободрись! — сказала Бандл. — С мистером Фишем мы, кажется, расстались навсегда.
— Меня он всегда забавлял, — сказал лорд Катерхэм, который пребывал в дурном настроении и ни с чем не соглашался. — Твой драгоценный молодой человек втянул меня в это дело. Зачем ему устраивать собрания в моем доме? Мог бы арендовать поместье Ларчиз, или Элмхэрст, или маленькую виллу вроде Стрейтхэм и проводить там свои встречи.
— Атмосфера не та, — ответила Бандл.
— Надеюсь, нам не собираются подложить свинью? — встревожился лорд Катерхэм.
— Я не доверяю этому французишке Лемуану. Французская полиция любит всякие штучки. Человеку надевают на руку резиновый жгут, рассказывают ему о совершенном преступлении, отчего температура у него подскакивает, и это сразу же регистрируется каким-то градусником. Скажу про себя: если рявкнуть у меня над ухом: «Кто убил князя Михаила?» — моя температура сразу повысится как минимум до сорока, если не больше, и меня, конечно, тут же упрячут за решетку.
