— Я этого не говорил! — парировал Диксон.
— Вы действительно этого не говорили, но разве не это имели в виду?
Прокурор пожал плечами.
— Я полагаю, мистер Клейн, что первую часть нашего разговора можно считать оконченной. Теперь, думаю, вы понимаете, в каком положении находитесь, и можете с должным пониманием отнестись и к моему положению.
Рука прокурора потянулась к кнопке на столе, и через мгновение, по всей видимости, в ответ на сигнал, молодая женщина открыла дверь и впустила в кабинет Альму Рентон и Джорджа Леверинга.
— Садитесь, — вежливо предложил прокурор. — Вы, конечно, знаете мистера Клейна. Я хочу задать вам несколько вопросов.
— Только имейте в виду, — медленно, как бы с наслаждением растягивая слова, предостерег их Клейн, — если вы не будете отвечать на эти вопросы правильно и правдиво, мне придется то и дело вставлять замечания. Такова цена, которую они запросили с меня за мою же собственную свободу.
Альма удивленно взглянула на него.
— Терри! — В ее голосе послышалось недоверие. Леверинг закивал головой, как бы давая понять своим самодовольным видом: «На Альму этот ваш фокус с признанием, может, и произвел впечатление, но меня-то вы этим не удивите».
Диксон посмотрел на Альму Рентон.
— Когда вы впервые узнали о том, что ваша сестра убила Мандру? — спросил он.
Терри включился в разговор с легкостью, присущей опытному тамаде, у которого на все случаи жизни заготовлены приличествующие моменту тосты.
— Позвольте сделать одну поправку, мистер Диксон. Она не знает, что ее сестра убила Мандру, по той простой причине, что ее сестра убийства не совершала.
Прокурор перевел взгляд на Терри:
— Из вашего замечания, мистер Клейн, следует, что вам известно, кто убил Мандру.
Терри кивнул.
Рука Диксона снова потянулась к кнопке. На этот раз раздались два звонка.
— Может быть, — сказал прокурор, — вы хотите рассказать нам о девушке-китаянке, которая заходила к вам сегодня? Как ее зовут? Кто она такая?
— Нет, не хочу, — задумчиво произнес Терри. — Боюсь, что тут я вам помочь не смогу, мистер Диксон.
В глазах прокурора мелькнуло какое-то коварное лукавство. От Терри это не ускользнуло, поэтому то, что последовало, не застало его врасплох. Дверь как-то по-театральному широко распахнулась, и полицейский в форме ввел в кабинет Соу Ха.
Ее прямая осанка, спокойный, исполненный достоинства вид — все наводило на мысль о том, что душа ее достигла состояния полной безмятежности.
— Это та самая девушка? — спросил Диксон. Терри медленно поднялся с кресла.
— Да. Это та самая девушка.
— Если я не ошибаюсь, мистер Клейн, она призналась вам в убийстве Мандры, подробно рассказала, как все произошло, но попросила не использовать признание, с которым она пришла к вам, не сомневаясь в вашей порядочности, до тех пор, пока не выяснится, что никакими другими способами Синтию Рентон спасти нельзя.
— Да, это правда, — сказала Соу Ха, не дав Терри возможности ответить на вопрос прокурора. — Этот человек был воплощением зла, и я убила его.
В кабинете на мгновение воцарилась напряженная тишина, все замерли, и только Альма Рентон как-то судорожно глотнула воздух.
— Позвольте мне сделать поправку и здесь? — попросил Терри.
— Нет, нет, мистер Клейн, вы сделали и так уже достаточно поправок, — возразил Диксон.
— Может быть, я все-таки задам один или два вопроса, — предложил Клейн и, не дожидаясь разрешения, обратился к Соу Ха: — Где была Синтия Рентон в тот момент, когда убили Мандру?
— Она спала на кровати в соседней комнате, — сообщила Соу Ха. Ее голос был лишен всякого выражения, как у человека, который осознал неизбежность катастрофы и теперь спокойно ожидает развязки.
— Что в этот момент делал Мандра?
Она посмотрела на Терри взглядом, в котором ничего нельзя было прочесть. Лицо у нее было непроницаемым; между ней и Терри, казалось, возникла стена.
— Настало время, — сказал Терри, — ответить на все эти вопросы. Никаким другим способом художницу спасти нельзя.
— Мандра сидел за столом. В руках он держал «слив-ган», — наконец ответила на его вопрос Соу Ха. — Я узнала его: это был тот самый «слив-ган», который хранился в вашем стеклянном шкафчике.
— Что еще было на столе? — спросил Терри.
— Еще женская сумочка. Думаю, это была сумочка художницы.
Паркер Диксон и инспектор Мэллоу обменялись многозначительными взглядами. В глазах прокурора мелькнуло торжество. Мэллоу нахмурил лоб.
— Какого цвета была сумочка?
— Черная.
Клейн взглянул на Альму Рентон.
— У Синтии есть сумочка черного цвета? — спросил он у нее.
— Нет. Синтия просто ненавидит черный цвет. Она носит коричневую сумочку — темно-коричневую.
Клейн снова повернулся к Соу Ха:
— Каким образом у Мандры оказался этот «слив-ган»?
— Думаю, он каким-то образом попал к нему из вашей квартиры.
— Каким образом?
— Этого я вам сказать не могу, потому что не знаю. Диксон посмотрел на стенографистку:
— Вы все записываете, мисс Стокли?
— Каждое слово, — ответила молодая женщина.
— Продолжайте, мистер Клейн, — прокурор мило улыбнулся Терри. — У вас все так прекрасно получается. Правда, со своей помощью вы немного опоздали, но уж коль начали, постарайтесь наверстать упущенное время.
— Насколько я понимаю, — Клейн быстро посмотрел на Соу Ха, — это поможет Синтии Рентон?
— Кое-какие моменты нуждаются все же в более подробном рассмотрении, — заметил прокурор. — Мы же не можем закрыть глаза на то, что, скажем, сделали вы, Клейн. Я имею в виду, например, портрет.
— Да, — сказал Клейн. — Я прекрасно понимаю, в каком положении нахожусь. Однако признаниями вы теперь располагаете, и мне думается, что нам всем удастся, наконец, выпутаться из этой истории. Первым делом надо выяснить вопрос, касающийся поддельного портрета. Пожалуй, вы, Леверинг, сможете рассказать об этом лучше, чем кто-либо другой.
У Леверинга был вид кающегося грешника.
— Я ужасно сожалею о содеянном, — признался он. — И готов рассказать всю правду. Теперь, когда девушка-китаянка призналась во всем, я могу сделать это. Я был у Альмы. Пришла Синтия и рассказала нам о случившемся. Ее одурманили. Когда она проснулась, Мандра был уже мертв. Мне захотелось помочь ей выпутаться из этой истории, и я вызвался сбегать, так сказать, на разведку. Там, около дома Мандры, я узнал о существовании свидетеля, который видел, как какая-то женщина спускалась с портретом по лестнице. Возвратившись, я спросил у Альмы, не сможет ли она сделать копию портрета по наброскам Синтии. Альма ответила утвердительно, тогда я предложил эту идею с поддельным портретом, который можно было бы потом доставить в квартиру Синтии и тем самым обеспечить ей алиби, в котором фигурировали бы те самые два часа ночи.
Взгляд, которым Диксон окинул Леверинга, вряд ли можно было назвать лестным для последнего.
— Сколько времени вы пробыли в квартире Альмы Рентон к моменту прихода Синтии?
— Я не могу назвать точное количество минут.
— Несколько необычное время для визита, не правда ли?
— Может быть, вы и правы. Но дело, не терпящее отлагательств, заставило меня… Одним словом, мне нужно было повидать Альму Рентон по одному весьма важному делу.
— Вы, вероятно, хотели попросить у нее денег на азартные игры? — поинтересовался Клейн.
— Вас это не касается! — вскипел Леверинг. — И кто это поручил вам опеку над сестрами Рентон? Пытаясь спасти эту китаянку, вы впутали их в грязную скандальную историю.
— Перестаньте, — строго приказал Диксон. — Вы и сами вели себя не лучшим образом, мистер Леверинг.
— А теперь, — сказал Терри, — настал мой черед. Я должен сделать вам одно признание. Убийство, джентльмены, было совершено моим «слив-ганом».
— Итак, вы утверждаете, что это ваш «слив-ган». Вы в этом уверены? — спросил Диксон.
— Да, уверен. Более того, я всегда был в этом уверен.
— Однако поначалу вы не очень-то хотели признаваться в этом.
— Я просто проявил некоторую осторожность.
— Ладно, продолжайте.
— Итак, — задумчиво произнес Клейн, беглым взглядом окинув обращенные к нему лица, — необходимо рассмотреть два очень важных вопроса. Первый: каким образом «слив-ган» оказался у Мандры? И второй: как он попал сюда? Что вы можете сказать по этому поводу, Соу Ха?
— Мне нечего больше добавить к тому, что я уже сказала. Больше я ничего не знаю, — ответила она.
— Что вы сделали со «слив-ганом» после того, как убили Мандру?
— Я попыталась вернуть его в вашу коллекцию. Но дверь шкафчика была заперта, и я… — Она замешкалась.
— Так что вы? — спросил Терри.
— Говорить я больше не буду, — спокойно, с достоинством ответила она. — Я и так уже много сказала.
Клейн кивнул и повернулся к прокурору:
