– Высокая, стройная, с хорошей фигурой, одета во все черное. Полицейский, который видел ее, говорит, что красивая. Волосы черные.
– Это же горничная! – Маленький шеф вскочил и, ликуя, хлопнул себя по бедру. – Пропавшая горничная!
Радость шефа полиции, вызванная, как он считал, появившимся следом исчезнувшей горничной Гортензии Петипри, была несколько омрачена сомнениями, высказанными судьей относительно успешности ее поисков. После возвращения Блока мсье Бомон ле Арди с каждой минутой все отчетливее проявлял признаки недовольства и неодобрения действий своего коллеги.
– Если это была Гортензия Петипри, как она могла попасть туда через мост Генриха Четвертого, ведь мы думали ее найти где-то на железнодорожной линии? Это наверняка другая женщина.
– Прошу прощения, господа, – вставил Блок, – могу я сказать слово? Я думаю, что могу сообщить кое-что интересное о Гортензии Петипри. Насколько я знаю, женщину, очень похожую на нее, видели здесь на вокзале не далее как час назад.
– Проклятие! Почему нам раньше об этом не сообщили? – порывисто вскричал шеф.
– Кто ее видел? Он говорил с ней? Позовите его сюда, узнаем, что ему известно.
Был вызван и допрошен нужный человек, один из работников вокзала.
Да, он видел высокую, стройную, аккуратную женщину, одетую во все черное, которая, по ее словам, прибыла на вокзал в половину одиннадцатого пригородным поездом из Дижона.
– Черт возьми! – сердито произнес шеф. – И мы только сейчас об этом слышим.
– Мсье был тогда занят, да и мы еще не знали про ваше расследование.
– Я начальника вокзала поставил в известность еще в девять часов. Это невыносимо!
– Распоряжение искать эту женщину к нам пришло только что, мсье. Наверное, оно где-то задержалось.
Сыщик в душе проклинал бюрократизм и волокиту французского чиновничества.
– Ну хорошо, расскажите, как это было, – произнес он со смирением, которого на самом деле не ощущал. – Кто ее видел?
– Я, мсье. Я сам с ней разговаривал. Она стояла одна перед вокзалом, беззащитная и взволнованная. Я подошел и предложил помочь, и она рассказала, что приехала из Дижона, что ее должны были встретить друзья, но не встретили. Я предложил посадить ее в экипаж и отправить по назначению, но она объяснила, что не хочет разминуться с друзьями и предпочитает еще подождать.
– Прекрасная история! Она как-нибудь показала, что знает о том, что произошло? Она слышала про убийство?
– Что-то слышала, мсье.
– Кто мог ей рассказать? Вы?
– Нет, я ничего не рассказывал, но она знала.
– А разве это само по себе не подозрительно? Публично об этом еще не заявляли.
– Ходят слухи, мсье. Люди чувствуют, что что-то случилось. Это написано у всех на лицах. Разговоры шепотом, полиция.
– Она говорила об этом напрямую или просто упоминала?
– Она только спросила, известен ли убийца, задержаны ли пассажиры, ведется ли следствие, а потом…
– Что потом?
– Потом вышел этот господин, – он указал на Блока, – с кем-то. Они прошли рядом с нами, и я заметил, что женщина быстро отвернулась.
– Она наверняка узнала сообщника, но не хотела, чтобы на нее обратили внимание. Человек, который шел с Блоком, видел ее?
– Думаю, вряд ли. Все это случилось так быстро, они за какую-то минуту дошли до стоянки экипажей и уехали.
– Что сделала женщина?
– Сразу же заявила, что передумала и друзей ждать не будет, после чего быстро ушла.
– Разумеется, и оставила вас в дураках. Я думаю, она взяла экипаж и поехала за Блоком и его спутником.
– Да, наверное, я видел, как ее экипаж поехал следом за ними.
– Поздно об этом сокрушаться, – помолчав, сказал шеф. – Во всяком случае, это подтверждает наши мысли и наводит на определенные выводы. Нужно найти эту парочку. Их вина почти доказана. Они сами доказывают это своими поступками. Нужно их арестовать немедленно!
– Если сможете их найти, – скептически усмехнулся судья.
– Найдем! Доверьтесь Блоку. Он в этом очень заинтересован. Его будущее зависит от успеха поисков. Вы это понимаете?
Блок кивнул, одновременно осуждающе и согласно.
– Я не отчаиваюсь, господа, и, если будет позволено, я бы хотел вас попросить мне помочь, мсье. Не могли бы вы прямо из префектуры дать приказ агентам обойти все стоянки экипажей и собрать интересующие нас данные? Мы сегодня же найдем извозчика, который подвозил их, и уже после этого сможем взять самих птичек или узнаем, где их искать.
– А вы, Блок? Что будете делать вы?
– Я поеду туда, где я его оставил, вернее, он меня оставил, – попытался пошутить инспектор, но под ледяным взглядом судьи быстро посерьезнел.
– Ступайте, – коротко и сурово ответил мсье Фльосон. – И помните, теперь вам нужно доказать свое право служить в полиции. – Повернувшись к мсье Бомону ле Арди, шеф любезным тоном продолжил: – Что ж, мсье судья, по-моему, это обнадеживает.
– Извините, но я не могу согласиться с вами, – резко ответил судья. – Напротив, я считаю, что мы… а точнее, вы, поскольку ни я, ни мсье Гарро не принимали в этом участия, самым жалким образом провалили дело.
– Прошу меня простить, мсье судья, но вы слишком строги, – возразил мсье Фльосон, впрочем, с довольно кротким видом.
– Вы посмотрите с какой угодно стороны. Что мы имеем? Чего добились? Ничего! А если чего-то и добились, то самой малости, да и то под угрозой, если вообще не все потеряно.
– По крайней мере, мы убедились в виновности некоторых личностей.
– Которым вы позволили уйти между пальцев.
– Это не совсем так, мсье судья. Один человек все еще находится под наблюдением. Мой человек, Галипо, наблюдает за графиней в гостинице.
– Не нужно рассказывать мне о ваших людях, мсье Фльосон, – вскипел судья. – Один из них уже показал, чего стоит. Второй, наверное, настолько же глуп. Я не удивлюсь, если окажется, что графиня тоже ускользнула.
– Этого не случится. Я возьму ордер и арестую ее немедленно, лично! – вскричал мсье Фльосон.
– Этого недостаточно. Да, она одна у нас осталась, но мне графиня не кажется самой отъявленной преступницей среди них. Мы до сих пор не знаем точной степени вины каждого, но лично я не верю, что графиня была главным организатором или вообще чем-то большим, чем соучастник. Она каким-то образом оказалась или была втянута в это дело, и мы не знаем, как или почему, но, возможно, какие-то непреодолимые обстоятельства заставили ее пойти на это против воли. Я так вижу ее положение.
Мсье Фльосон покачал головой. У него относительно графини было совсем другое мнение.
– Когда вы будете ее снова допрашивать, господин судья, после того что нам стало теперь известно, я думаю, вы измените свое мнение. Она сознается… С вашим-то опытом, мсье судья, вы расколете ее в два счета и поймете, что я не ошибся в подозрениях.
– Так доставьте ее, тогда и посмотрим, – сказал судья, несколько умиротворенный лестью мсье Фльосона.
– Я приведу ее вам в течение часа, мсье судья, – с глубоким убеждением произнес сыщик.
Однако в этом, как и в других начинаниях, его ждало разочарование.
Давайте немного вернемся во времени и проследим за передвижениями сэра Чарльза Коллингема.
Еще не было и 11 часов, когда он вышел из Лионского вокзала вместе со своим братом преподобным Сайласом и военным атташе полковником Папиллоном. Пока собирали багаж, они на минуту остановились.
– Смотри, Сайлас, – сказал генерал, указывая на часы, – до поезда в 11:50 из Кале в Лондон у тебя еще полно времени. Но не задерживайся в Париже, поезжай сразу на север. Я полагаю, он может уехать, Джек?
– Конечно, если он обещал вернуться, если его будут вызывать.
И мистер Коллингем поспешил воспользоваться разрешением.
– А вы, генерал? Какие у вас планы? – продолжил атташе.
– Сначала схожу в клуб, возьму комнату, переоденусь. Потом наведаюсь в «Мадагаскар». Там остановилась одна дама, из нашей компании, и я хочу с ней встретиться. Она будет рада помощи.
– Англичанка? Что мы можем для нее сделать?
– Да, она англичанка, но вдова итальянца. Контесса ди Кастаньето.
– А я знаю ее! – удивленно промолвил Папиллон. – Помню, видел ее в Риме года два-три назад. Чертовски красивая женщина. Многие ею восхищались, но тогда она была в трауре и почти не выходила в свет. А жаль. Немало нашлось бы мужчин, готовых упасть к ее ногам.
– Так вы бывали в Риме? А вы случайно не встречались там с банкиром Куадлингом?
– Конечно, встречался. Постоянно. Это интересный парень, живет, как вольная птица, себе в удовольствие. Но сейчас, когда вы упомянули его имя, я начинаю припоминать, что он был без ума от этой самой контессы ди Кастаньето.
– Она отвечала ему взаимностью?
– Господи, откуда я знаю? Разве можно понять, что у женщины на уме? Может, и отвечала. Говорили, она оказалась в стесненных обстоятельствах, а он считался богатым человеком. Сейчас-то мы лучше знаем.
