Мсье Фуше влетел в ресторан в плотном твидовом пальто и шляпе с вмятиной в неположенном месте.
— Снова торговля наркотиками! Этот Пьер!.. — прошипел он, злобно уставясь на своего покойного официанта.
— Вам что-нибудь известно об этом, Фуше? — осведомился инспектор.
— Ничего, месье инспектор, даю вам слово! Пьер сегодня задержался в ресторане — сказал, что должен приготовить столы к завтрашнему дню. И вот, пожалуйста — il se fait tuer![141] — Толстые губы месье Фуше дрогнули. — Больше банк не даст мне кредита. — Он опустился на стул.
— Значит, у вас неважное финансовое положение?
— Escargots плохо идут на Канал-стрит — тут предпочитают глазированные крендели. В результате я должен банку пять тысяч долларов.
— Вот как? — с сочувствием промолвил инспектор. — Ладно, мистер Фуше, идите домой. Где ваша кассирша?
Детектив подтолкнул Клотильду вперед. Кассирша с размазанной по щекам косметикой уставилась на Пьера, как только что месье Фуше. Пьер ответил ей невидящим взглядом.
— Клотильда? — пробормотал Эллери, внезапно пробуждаясь от грез.
— Вели кое-что обнаружил, — шепнул инспектор.
— Я так и знала, что она в этом замешана! — возбужденно затарахтела Никки.
— Сколько вы зарабатываете в этом ресторане, Клотильда? — спросил инспектор.
— Сорок пять долларов в неделю.
— А сколько денег у вас в банке, мамзель? — осведомился сержант Вели.
Клотильда бросила на гиганта быстрый взгляд и засопела.
— У меня вообще нет денег в банке. Ну может, несколько долларов…
— Это ваша банковская книжка, не так ли, Клотильда? — снова заговорил инспектор.
Кассирша тут же перестала сопеть.
— Где вы ее взяли? Отдайте ее мне!
— Скажите пожалуйста! — усмехнулся сержант, обнимая ее за плечи.
Она сбросила его руку.
— Да, это моя книжка!
— И из нее следует, — заметил инспектор, — что депозит составляет более семнадцати тысяч долларов. Богатый дядюшка?
— Voleurs![142] Это мои деньги! Я их накопила!
— У нее новая система накопления, инспектор, — объяснил сержант. — Получая сорок пять долларов в неделю, она умудряется откладывать шестьдесят, а иногда и восемьдесят пять. Удивительно! Как вам это удается, Кло?
Никки удивленно посмотрела на Эллери. Тот мрачно кивнул.
— Fils de lapin! Jongleur! Chien-loup![143] — визжала Клотильда. — Хорошо! Иногда я обсчитываю клиентов. Я ведь кассир, non?[144] Но ничего более! — Она ткнула сержанта локтем в живот. — И не распускайте руки!
— Я исполняю свой долг, мамзель, — ответил Вели, но вид у него был при этом слегка виноватый.
Инспектор Квин сказал ему что-то вполголоса, и сержант покраснел. Клотильда кинулась на него, выпустив когти, детективы бросились на выручку. Эллери в суматохе встал из-за стола, отвел отца в сторону и предложил:
— Вернемся к мамаше Кери.
— Зачем, Эллери? Я здесь еще не закончил…
— Хочу побыстрее во всем разобраться. Завтра День благодарения, бедная Никки валится с ног…
— Эллери! — возмущенно воскликнула Никки.
Но он опять мрачно кивнул.
* * *
Вид жены привел старого Кери в чувство. Он начал лепетать, что не сделал ничего плохого, но его снова пытаются обвинить, только теперь ему грозит электрический стул. Миссис Кери молча кивала, а Никки пыталась стать невидимой.
— Где Вели? — проворчал инспектор. Его раздражало хныканье Кери и то, что Эллери потребовал отправить всех детективов по домам, словно это дело было для них чересчур деликатным.
— Я послал Вели по одному поручению, — ответил Эллери. — Мистер и миссис Кери, не могли бы вы пройти в ту комнату и закрыть дверь? — Мамаша Кери молча взяла мужа за руку. Когда дверь за ними закрылась, Эллери резко сказал: — Папа, я просил тебя арестовать сегодня вечером Пьера. Ты позвонил Вели и приказал ему немедленно отправляться к Фуше. Вели повиновался — и обнаружил официанта убитым.
— Ну и что?
— Главное полицейское управление находится на Сентр-стрит, а ресторан Фуше — всего в нескольких кварталах на Канал-стрит.
— Ну?
— Тебе не кажется странным, что Пьера прикончили так быстро? Прежде чем Вели успел преодолеть несколько кварталов?
— Ты имеешь в виду, босс так быстро нанес удар, чтобы его человека не арестовали? Мы уже давно это поняли, сынок.
— Хм! — произнес Эллери. — Но что должен был знать убийца Пьера, чтобы действовать столь стремительно? Две вещи: что Пьер по ошибке подсунул мне сегодня пакет с наркотиком и что я намеревался добиться его ареста до ночи.
— Но, Эллери, — нахмурилась Никки, — никто об этом не знал, кроме вас, меня и инспектора.
— Интересно, не так ли?
— Не понимаю, — проворчал инспектор. — Убийца знал, что Пьера должны арестовать, еще до того, как Вели пришел в ресторан. Поэтому он и опередил Вели. Но если об этом знали только мы трое…
— Вот именно — тогда как же узнал убийца?
— Сдаюсь, — быстро сказал инспектор. Он уже много лет назад убедился, что это самый лучший способ.
Но Никки была еще слишком молода.
— Кто-то подслушал, как вы обсуждали это со мной и инспектором?
— Давайте обдумаем это, Никки. Мы разговаривали с папой в нашей квартире, когда вернулись от миссис Кери…
— Но там нас никто не мог подслушать, — прервал инспектор.
— Тогда, Эллери, нас с вами, очевидно, подслушали до того, как мы прибыли в квартиру.
— Превосходно, Никки. А единственное место, где мы с вами обсуждали дело — где мы могли его обсуждать…
— Эллери!
— Мы вскрыли пакет в такси по пути на Генри-стрит, — кивнул Эллери, — и говорили о его содержимом абсолютно открыто. Фактически, — сухо добавил он, — если помните, Никки, наш разговорчивый водитель неоднократно встревал в беседу.
— Черт возьми! Водитель! — ахнул инспектор Квин.
— Который подобрал нас у ресторана Фуше, где была припаркована его машина. Все сходится, папа. Тот же самый водитель — помните, Никки? — отвозил нас отсюда домой. А по обратной дороге я говорил вам, что попрошу папу вечером арестовать Пьера… Да, шофер такси — единственный посторонний, кто мог подслушать два заявления, заставившие босса убить официанта, дабы предотвратить его арест, допрос и почти безусловное разоблачение им личности босса.
— Работает таксистом, — пробормотал инспектор. — Ловкий трюк! Паркуется возле своей штаб-квартиры. Возможно, подвозил клиентов к ресторану, брал с них плату заранее, а потом, когда Пьер передавал им товар, отвозил их назад… — Он улыбнулся. — Отличная работа, сынок! Я быстренько его поймаю!
— Кого именно ты поймаешь, папа? — по-прежнему мрачно осведомился Эллери.
— Таксиста!
— Но кто такой этот таксист?
* * *
Эллери не гордился своей ролью в этом деле.
— Ты меня спрашиваешь? — проворчал его отец.
Никки грызла свои красивые ногти.
— Эллери, я даже не заметила…
— Ха-ха! — усмехнулся Эллери. — Этого я и боялся.
— Вы хотите сказать, — ужасным голосом спросил инспектор Квин, — что мой сын не прочитал табличку с именем водителя?
— Э-э…
— Сейчас канун Дня благодарения, папа, — пробормотал Эллери. — Скванто, пилигримы, ирокезская кровь мамаши Кери…
— Перестань пороть чушь! Можешь описать его внешность?
— Э-э…
— Значит, не можешь, — буркнул инспектор.
Это означало конец всему.
— Инспектор, никто не смотрит на водителя такси. Он просто сидит за рулем.
— «Невидимка», — воспрянул духом Эллери. — Честертон![145]
— О, так ты запомнил его фамилию?
— Нет-нет, папа…
— Я бы узнала его голос, если бы снова услышала, — сказала Никки.
— Для этого мы сначала должны его поймать, а тогда нам едва ли понадобится его голос!
— Может, он будет ездить неподалеку от ресторана Фуше?
Смех инспектора был похож на лай.
— Великолепно! Знать, кто это сделал, — и в то же время не знать! Слушай меня, великий сыщик. Сейчас ты пойдешь со мной в бюро лицензий на такси и просмотришь фотографии всех водителей…
— Погоди!
Эллери опустился на свободный стул. Он сидел наклонившись, подпирая голову ладонями, сдвигая и раздвигая брови, пока Никки не подумала, что у него что-то не так с глазами. Затем он встал и повторил весь процесс в противоположном конце комнаты. Отец с подозрением наблюдал за ним. Ему казалось, что это не Эллери, а кто-то другой.
Внезапно Эллери вскочил, опрокинув стул:
— Есть! Теперь мы его достанем!
— Каким образом?
— Никки. — Голос Эллери звучал таинственно и драматично. — Помните, как мы перетаскивали подарки из машины на кухню мамаши Кери? Таксист помогал нам — отнес эту бутылку вина!
