И тогда возникает другой вопрос. Должна ли Кэролайн сказать ему, что знает обо всем? Теперь в этом нет необходимости, но, с другой стороны, сможет ли она это скрывать? Возможно, ее чувства к нему изменятся. Годы совместной жизни принесли близкие, дружеские отношения и некоторое презрение к общепринятым нормам семейного уклада. Они не обращали внимания на мелкие промахи и слабости друг друга. Но всегда было доверие, знание того, что недостатки были незначительными.
Мысли Кэролайн обратились к той женщине. Какой она была? Любила ли она Эдварда, готова ли была отдать ему всю себя? Или он был обычным пристрастием, чем-то между выигрышем и проигрышем, в какой-то степени — вопросом престижности, в какой-то — деньгами или надежностью, а в какой-то — развлечением? Что эта женщина дала ему, чего не могла дать Кэролайн?
Она попыталась вернуться назад к своим чувствам в их первые годы. Сара, очевидно, была маленьким ребенком, Шарлотта — новорожденной. Об Эмили они еще не думали. Случилось ли это тогда? Была ли она слишком занята детьми? Игнорировала ли его? Наверняка нет. Она думала, что она может вспомнить многие часы, проведенные вместе, долгие вечера дома, походы в рестораны, на балы, даже на концерты. Или все это было позднее? Времена смещались, удалялись, путались.
Любил ли он эту, другую, женщину, или она была просто отдушиной, средством заполнить пустоту? Было ли все прошлое ложью?
Мысль о том, что Эдвард любил миссис Этвуд, была ужасной, глубоко оскорбительной, сотрясала мир, разрушала нечто нежное и доверительное. А если это было простое желание, было бы это лучше?
Кэролайн задрожала. Вдруг она почувствовала себя грязной, словно нечто нечистое вошло в нее, и она не могла избавиться от этого. Память об их близости стала оскорбительной, чем-то, что она хотела бы забыть, потому что не могла изменить ситуацию.
Кэролайн встала, автоматически привела волосы в порядок и оправила платье. Она должна спуститься вниз и предстать перед семьей, как-то скрыв страдание и беспорядок, которые царили внутри ее.
Бабушка видела, что с Сарой и Кэролайн происходит что-то нехорошее. Сначала она предполагала, что они поссорились, и, естественно, хотела знать, в чем дело. На следующее утро Сара находилась в дальней комнате; бабушка вошла под предлогом необходимости узнать о подготовке к вечернему чаю и выяснить, кого из посетителей следует ожидать. Но в действительности она хотела выведать, в чем причина ссоры.
— Доброе утро, Сара, радость моя, — сказала она.
— Доброе утро, бабушка, — ответила та, не отрываясь от письма, которое писала.
— Ты выглядишь немного бледной. Ты не спала? — продолжила бабушка, присаживаясь на диван.
— Все хорошо, благодарю вас.
— Ты уверена? Ты кажешься мне немного взволнованной.
— Я совершенно в порядке. Не беспокойтесь насчет меня.
Бабушка немедленно зацепилась за это предложение.
— А я беспокоюсь, моя дорогая. Я не могу не беспокоиться, когда вижу, что ты и твоя мама выглядите усталыми и расстроенными. Если вы в чем-то не сошлись, может быть, я сумею помочь вам разобраться в этом…
Если бы на месте Сары была Шарлотта, она бы грубовато ответила, что бабушка скорее подольет масла в огонь, чем разберется. Но Сара оставалась вежливой — по крайней мере, внешне.
— Нет никакой ссоры, бабушка. Мы очень близки. — Она улыбнулась с нескрываемой горечью. — Фактически мы друзья по несчастью.
— Несчастье? Какое несчастье? Что-то случилось?
— Вы ни о чем не знали, это случилось двадцать пять лет назад.
— Что ты имеешь в виду? — требовательно спросила бабушка. — Что случилось двадцать пять лет назад?
Сара отмахнулась:
— Ничего такого, что касалось бы вас. Это все теперь уже закончилось.
— Если это до сих пор беспокоит тебя и твою маму, то не все еще закончено! — резко сказала бабушка. — Что случилось, Сара?
— Мужчины, — ответила Сара. — Жизнь. Возможно, такое случалось с вами однажды. — Она выдавила из себя еле заметную улыбку. — Я не удивлюсь. Я совсем не удивлюсь.
— О чем ты говоришь? Какие мужчины?
— Все они пустые, неверные и ханжи! — промолвила Сара с вызовом. — Они говорят одно, а поступают совершенно по-другому. Они следуют одному своду правил, а от нас требуют, чтобы мы придерживались совсем другого.
— Некоторые мужчины, конечно, такие. Так было всегда. Но не все же. Встречаются честные и порядочные мужчины. Твой папа — один из них, и мне очень жаль, если твой муж не таков.
— Папа! — не сдержавшись, Сара плюнула. — Вы попросту слепы. Он хуже их всех. Доминик, может, и бросает взгляды куда не следует, но он никогда не заведет себе любовницу и не будет содержать ее двадцать пять лет!
Эти слова не сразу дошли до сознания бабушки. Это абсурд, ложь. Сара, должно быть, сошла с ума. Временное помешательство оттого, что она обнаружила недостойное поведение Доминика… Конечно, брак с таким красавцем, как этот, рано или поздно должен был привести к беде. Она знала это с самого начала. Попробовала бы она сказать такое Кэролайн! Но, разумеется, ей она этого не скажет…
— Ерунда! — рассердилась бабушка. — Сказать такое — глупое ребячество и полная нелепость. На первый раз я тебя прощаю, потому что ты заметно расстроена и у тебя произошло затмение рассудка, когда ты раскрыла о своем муже такое, о чем я тебя предупреждала в самом начале. И, конечно, я предупреждала и твою мать. Но если ты повторишь такую отвратительную клевету о своем отце за пределами этой комнаты или в присутствии других, я… — Она колебалась, не зная, чем таким ужасным может угрожать Саре.
— Что вы сделаете? — грубо спросила Сара. — Докажете, что это неправда? Вы не сможете! Когда у вас выдастся свободное время после обеда, я возьму вас с собой, чтобы вы с ней познакомились. Она старая, старше папы, но еще очень красивая. В то время она, наверное, была настоящей красавицей…
— Сара! Это недостойно. Я приказываю тебе: возьми себя в руки. Если ты не можешь, то пойди наверх, ляг и лежи до тех пор, пока не надоест. Возьми немного нюхательной соли и обмой лицо холодной водой.
— Холодной водой! Папа держит любовницу, а вы предлагаете мне умыть лицо холодной водой! — Голос Сары поднялся до невыносимого крика. — Предложите ли вы нюхательную соль маме? Это то, чем вы пользовались? Дедушка тоже где-нибудь держал любовницу?
Старые неприятные воспоминания вернулись.
— Сара, ты стала истеричкой! — огрызнулась бабушка. — Выйди из комнаты. Ты ведешь себя, как служанка. Возьми себя в руки и веди себя достойно. Лучше всего тебе полежать до тех пор, пока ты не почувствуешь себя нормально. — Так как Сара не двигалась, гнев ее разгорался все сильнее. — Немедленно! — Она уже кричала. — Я пожалуюсь твоей матери, что ты вела себя недостойно. Я не желаю, чтобы ты выставляла себя напоказ, и я думаю, что ты тоже этого не хочешь. Что, если одна из служанок войдет сюда? Хочешь ли ты, чтобы твое поведение обсуждалось слугами? И, без сомнения, всей улицей?
С выражением глубокого злорадства на лице Сара покинула помещение.
Бабушка продолжала сидеть. Какое ужасное утро! Какое чувство должно было охватить Сару, чтобы она сделала такое шокирующее обвинение? Она, вероятно, совершенно утратила контроль над собой.
Эдвард, похоже, совершил какой-то неблагоразумный поступок, но ничто не дает оснований обвинять его в бесчестности! Ожидать от мужчины, чтобы он вел себя порядочно, без проступков, в течение тридцати лет брака, — это слишком. Любая женщина знает это, принимает такие отклонения от нормы и стойко переносит их, иногда даже с достоинством.
Но содержать любовницу, устроить ей квартиру и снабжать ее регулярной финансовой помощью — абсолютно другое дело. Это непростительно. Как смела Сара предположить такое! Неважно, что она там узнала о Доминике, но чернить имя отца таким манером — этого извинить нельзя. Такое не может иметь под собой никакого основания.
А если может?..
Бабушка все еще рассматривала невозможность подобного поведения Эдварда, когда в комнату вошла Шарлотта, тоже мрачная и напряженная. Все же она своеобразная девушка, непрактичная и часто предающаяся странным настроениям. Возможно, она тоже разочарована в Доминике. Ее страстное увлечение им выглядит очень глупо. Она должна была уже вырасти из своей детской влюбленности.
— Что с тобой, Шарлотта? — спросила бабушка. — Я уверена, что ты не слушаешь глупую болтовню Сары.
Шарлотта резко повернулась к ней. Бабушка глубоко вздохнула:
— Она, естественно, сильно расстроилась, когда узнала, что Доминик ей изменяет, но она переживет это, если ты поможешь ей, вместо того чтобы болтаться вокруг с видом героини из трагедии. Возьми себя в руки и перестань быть эгоисткой.
— А мама? — с горечью спросила Шарлотта. — Она тоже возьмет себя в руки и переживет все это?
