— Привет! — сказал я, распахивая дверцу.
— Кто вы? — спросила она.
— Меня зовут Арчи Гудвин. Если вы миссис Мойз, я предъявлю вам свои верительные грамоты.
— Что вам нужно?
— Если вы не миссис Мойз — ничего.
— А если это я?
Приятное впечатление, первоначально сложившееся у меня о ней, мгновенно исчезло. Нет, она не сильно изменилась за эти несколько часов, но выражение ее лица было злым, а голос звучал далеко не дружелюбно. Я достал из бумажника свое удостоверение детектива.
— Это подтвердит, что я действительно тот, за кого себя выдаю.
— О'кей, ваша фамилия Гудман. — Она даже не взглянула на удостоверение. — И что дальше?
— Не Гудман, — поправил я, — а Гудвин. Арчи Гудвин. Я работаю у Ниро Вульфа. Он сейчас в клубе. Я только что оттуда. Почему бы вам не выключить радио?
— Я предпочла бы выключить вас, — едко парировала она.
Ее соседка, та рыжая, что была с ней на матче, нажала на кнопку, и радио умолкло.
— Слушай, Лила, ты ведешь себя как ребенок, — сказала она серьезно. — Лучше пригласи его в машину. Вдруг его прислал Билл?
— А что нам говорил Уолт? — возразила, обернувшись к ней, Лила. — Ниро Вульф дует в одну дудку с фараонами. Вас прислал мой муж? — обратилась она ко мне. — Тогда докажите это.
Я оперся ногой о подножку.
— Одной из причин, почему мистер Вульф терпеть не может женщин, является их манера рассуждать. Между прочим, я не говорил, что пришел от вашего мужа. Он не посылал меня. Но даже если бы он захотел, то не смог бы этого сделать, потому что его вот уже несколько часов допрашивают в раздевалке ищейки из отдела убийств. Меня прислал мистер Вульф. Но моя проблема носит довольно личный характер, и никто, кроме вас, мне не может помочь.
— Ха! У него, оказывается, «личная проблема»!.. Отвали.
— Подождите, я скажу вам еще кое-что. У полицейских только одна причина держать вашего мужа. Перед началом матча команда вышла на поле в полном составе, за исключением одного игрока, который присоединился к остальным через пять или шесть минут. Это был Мойз. Так показали все, и он сам подтвердил это. Фараоны думают, что он мог что-нибудь видеть или слышать и заподозрил Ника Ферроне в отравлении товарищей по команде. Вы ведь наверняка уже знаете о фенобарбитале, который оказался в бутылке «Бибрайт»?
— Да. Уолт Гойделл рассказал мне.
— Полицейские думают, что ваш муж остался выяснять с Ферроне отношения, а когда Ник пустил в ход кулаки, Билл схватил биту. Вот как обстоит дело. Однако у меня есть свои, известные лишь Ниро Вульфу причины считать, что полиция ошибается. Мистер Вульф готов согласиться со мной, но не хочет говорить об этом полиции, потому что надеется получить от мистера Чизхольма, который его нанял, солидный гонорар. Лично я считаю, что если Билл и убил Ника Ферроне — заметьте, я говорю «если», — то не потому, что застал Ферроне на месте преступления, а наоборот: Ферроне застал Билла за возней с наркотиком, собирался разоблачить его, и Билл его пристукнул.
Она вытаращила на меня глаза.
— Да как вы смеете? — Она не находила слов. — Ах вы грязный…
— Успокойтесь. Я еще не все сказал. Во время шестого иннинга я уже не мог смотреть на игру и стал озираться по сторонам, чтобы как-то отвлечься, И вдруг я увидел красивую девушку. Мне показалось, что я где-то ее видел, но я не мог вспомнить, где именно. Счет был 11:1. А она пребывала в восторге. Ее раскрасневшееся лицо, радостный взгляд и все поведение ясно об этом свидетельствовали. Ей нравилось то, что происходило на поле.
Миссис Мойз попыталась что-то вставить, но я повысил голос:
— Подождите, я еще не закончил. Потом, после игры, Билл Мойз сказал, что его ждет жена. Кто-то в шутку предложил показать ее фотографию. И тут мне вспомнился снимок его невесты, опубликованный в одной из газет. Это была та самая девушка, которую я видел на трибуне. Разговаривая с игроками, я узнал, что она обычно приезжает на матчи в светло-голубом «кертисе» и ждет Мойза до конца игры. Меня заинтересовало, чему могла радоваться жена одного из «Гигантов», когда команда ее мужа позорно проигрывала. Я поделился своими наблюдениями с мистером Вульфом. Наконец, когда потребность в моем присутствии в клубе отпала, он послал меня на поиски, и вот я здесь. Теперь я вам все объяснил. Так почему вы все-таки радовались проигрышу?
— Я не радовалась.
— Это просто смешно, — фыркнула рыжая.
Я покачал головой:
— Отрицание вас не спасет. Что касается женщин, то тут мистер Вульф целиком полагается на мои суждения. Я сказал ему, что вы были довольны. Если я вернусь и заявлю, что вы это отрицаете, ему ничего не останется, как рассказать обо всем полиции, что для вас далеко не лучший выход из ситуации. Фараоны решат, что вы желали поражения «Гигантам» потому, что его хотел Билл, и, более того, знали, почему он его хотел. И тогда они неминуемо придут к выводу, что Билл — убийца, ибо предположат, что Ферроне увидел, как он подмешивает наркотик в бутылки, а Билл пристукнул его. Тогда они снова примутся за Билла, и если…
— Замолчите! — Ее голос неожиданно сделался хриплым. — Ради бога, замолчите!
— Я только хотел сказать, что…
— Ну и горазды же вы молоть глупости! — вмешалась рыжая.
— Речь не идет о…
— Тьфу! И вы еще говорите, что знаете женщин! А вы знаете жен бейсболистов? Кстати, я Хелен Гойделл, жена Уолта. Меня тоже так и подмывало ударить ее сегодня, глядя, как она радуется, но я не такая дура, как вы! Она вышла замуж не за «Гигантов», она вышла замуж за Билла! И ей просто хотелось видеть Билла на поле, а его, несмотря на удачную игру в предыдущих матчах, все не выпускали. Поэтому Лила и обозлилась на «Гигантов». Да что вы знаете о женщинах, вы, простофиля?!
Она прямо-таки кипела. Я постарался сгладить ситуацию.
— Не сердитесь, у меня еще все впереди, — сказал я примирительно. — Она верно говорит, миссис Мойз?
— Да.
— Хорошо. Но остается еще одна проблема. Если я соглашусь с вашей версией и изложу ее Вульфу, он тоже с ней согласится. Но это налагает на меня ответственность. Что если вы хитрее и изворотливее, чем я думаю? Ваш муж заподозрен в убийстве, его все еще допрашивают. Что если он виновен и в конце концов полицейские выжмут из вас то, что им нужно? Представляете, как я тогда буду выглядеть? В этом и заключается моя проблема. У вас есть какие-нибудь предложения?
У Лилы их не было. Она даже не глядела в мою сторону. Она молча сидела, опустив голову на сжатые кулачки.
— Наконец-то вы кажетесь мне вполне нормальным человеком, — сказала Хелен Гойделл.
— Это впечатление обманчиво, — ответил я. — Моя душа включается и выключается по приказу. Если бы я считал, что показания миссис Мойз могут представлять интерес для Вульфа, то не остановился бы ни перед чем, даже перед пытками каленым железом. Но сейчас я так не думаю. Я верю, что она ни в чем не виновата. А вот ее муж — дело другое. Я хочу надеяться, что ему удастся отвертеться, но биться об заклад не стану. Полицейским он, кажется, понравился, а уж их-то я знаю так же хорошо, как женщин. Ладно, счастливо оставаться.
Я убрал ногу с порожка и повернулся, чтобы уйти.
— Подождите минутку, — окликнула меня Лила.
Я обернулся. Она подняла голову.
— Это правда? — спросила она.
— Что правда?
— Вы хотите сказать мистеру Вульфу, что довольны моим ответом?
— Да. Доволен — самое подходящее слово. Я собираюсь сообщить ему, что вполне удовлетворен представленными вами объяснениями.
— А не может оказаться, что вы лжете?
— Может, и частенько оказывается. Но только не на сей раз.
— Пожмите мне руку, — попросила она.
Я повиновался. Ее ладонь была холодной, но пожатие сильным.
— Скажите, неужели полицейские и впрямь думают, что это Билл убил Ника Ферроне? — спросила она.
— Они не исключают такой возможности.
— Но ведь я точно знаю, что Билл не убивал.
— Это делает вам честь. Но, к сожалению, вас с ним не было, и вы не можете обеспечить ему алиби.
Она кивнула. В ней чувствовались характер и решительность.
— Его возьмут под стражу? Обвинят в убийстве?
— Затрудняюсь ответить. Возможно, пока мы тут разговаривали, прокурор уже принял решение. Весь город ждет, что полиция кого-нибудь арестует, и Билл — первый кандидат.
— Тогда я должна что-то предпринять. Вы знаете, что он говорил на допросе?
— Только то, что он целиком отрицает свою причастность к случившемуся. Он утверждает, что задержался в раздевалке, потому что решил заново переобуться.
Она покачала головой.
— Я не об этом спрашиваю. Упоминал ли он о… — Она запнулась. — Впрочем, я знаю, что нет. Он не скажет. Билл знает кое-что о человеке, который делал ставку на этот матч. Только он ничего не скажет — из-за меня. Я должна кое-кого повидать. Вы поедете со мной?
