Ознакомительная версия.
Все вошли в комнату, Митька остановился посредине, не зная, что ему делать.
– Ну, поехали, – скомандовал Пилипенко.
– Мотор! – тихо произнес Жаров.
Минин включил камеру. Митька повернулся, подставил стул к выступу в стене, некогда бывшим печью, достал сверху ключ. Слез, направился к письменному столу, отпер и выдвинул ящик, взял пистолет. Оглянулся на взрослых, которые наблюдали за ним, правильно ли он все делает? Минин снимал.
– Не тормози, – сказал Пилипенко. – Делай все точно так, как делал тогда.
Мальчик дунул в ствол и спрятал пистолет в карман куртки. Вышел на улицу, взрослые двинулись за ним.
Процессия обогнула здание общежития санатория, перешла улицу и ступила на лестницу. Это была крутая длиннющая лестница, по таким народ предпочитает только спускаться, пользуясь в обратном направлении городским транспортом.
Жаров догнал Мальчишку, пошел с ним рядом.
– Постой-ка, – сказал он. – А почему ты выбрал именно этот путь? Куда ты хотел выйти – на автовокзал?
– Не знаю, – сказал Митька. – Просто вниз, в город.
– Он учится в 9-й школе, – напомнила мать. – Так и ходит, по этой лестнице. Привык.
– Тебе не казалось, что тебя что-то влечет, именно этим путем?
– Не знаю, – ответил мальчик. – Просто шел и все.
– Что у тебя на уме? – спросил Пилипенко, когда они чуть отстали вдвоем. – Не думаешь ли ты, что Парщиков или Косарева применили к мальчику гипноз? Или того хуже – магию вуду.
Жаров помедлил. Рассказать про куклу с пистолетом? Но друг просто поднимет его на смех, и все.
Вот и угол цветочной. Жаров, изображая жертву, достал сигарету, размял, закурил.
– Стоп! – воскликнул Пилипенко. – Дай-ка пистолет сюда. – Береженого бог бережет, – сказал он, в который раз проверив, что парабеллум не заряжен.
– Тот человек стоял там, под деревом, – объяснил мальчик, используя пистолет в качестве указки.
Жаров покорно встал под дерево.
– А когда ты снял пистолет с предохранителя?
– Сразу как вышел на улицу. Это ж была игра.
– Ну-ну. А теперь. Вот стоит человек и курит, ты что делаешь?
– Я говорю: закурить не будет?
– Да иди ты, знаешь куда! – воскликнул Жаров, войдя в роль.
Митька тоже включился в игру, забыв обо всем на свете.
– Курить, быстро! – гаркнул он басом и выхватил пистолет.
Жаров протянул руку – то ли пытаясь выхватить оружие, то ли защитить грудь.
– Тах! – вскричал мальчик.
Жаров оглянулся, попятился в сторону канавы…
– Ну, падать в грязь я, положим, не буду. А сам-то ты что стоишь, Митька? Ты ж сразу побежал.
Митька сунул пистолет в карман и бросился по лестнице вниз. Мать догнала его и привела, держа за локоть.
– Ну, и чего вы этим добились? – спросила она.
– Так положено, – сухо возразил Пилипенко.
Жаров меж тем прошелся вдоль улицы, потому что его уже несколько минут беспокоила одна деталь. У забора санатория рос тот самый айлант, в котором ему вчера померещилась некая неправильность. Теперь, при дневном свете, Жаров увидел эту деталь. Что-то блестело посредине серого ствола. Жаров подошел. Капля упала на лист, лист покачнулся… Так и есть – это была пуля.
Жаров махнул Минину. Тот нацелил свою камеру на объект. Пилипенко тоже заинтересовался, ковырнул пулю пальцем.
– И ты все равно будешь говорить, – обратился он к мальчику, – что стрелял один раз?
– Один, – со слезами в горле ответит Митька. – И сразу побежал.
– Что же это получается? Одна пуля, фатальная, застряла в теле жертвы. А эта откуда взялась?
– Может быть, тут совсем какая-то другая пуля? – предположил Жаров, правда, ничуть этому не веря.
– Экспертиза покажет, – сказал Минин.
– Остается только вернуться к версии заказного убийства, – тихо проговорил Пилипенко.
* * *Пулю извлекли. Уже через час Минин провел предварительную экспертизу, подтвердившую, что пуля выпущена из того же оружия.
Выходит, что мальчик не так невинен, как кажется. Он уверял, что стрелял один раз, чуть ли не случайно нажал на курок… А теперь получается, что он все же выстрелил дважды. В первый раз промахнулся. Тогда выстрелил во второй.
– Я бы продолжил работу с этой пулей, – сказал Минин. – Что-то с ней все же не так.
– Мальчик врет, – сказал Пилипенко, когда они с Жаровым остались в его кабинете вдвоем. – Он выполнял заказ своего старшего друга. Теперь все отрицает. За убийство по нечаянности ему дадут, максимум, два года колонии, да еще с амнистией. Или вообще – условно. А вот за преднамеренное, заказное…
– Интересно, – покачал головой Жаров. – Что такое посулил Парщиков мальчику, если он согласился на этот подвиг?
– Да ничего, в том-то и штука! Именно – подвиг. Митька играл в настоящего киллера. Как в кино, как в этих гнусных книжках. Дожили. Выросли наши дети, – Пилипенко стукнул кулаком в ладонь. – Впрочем, наверное, он и деньги какие-то ему забашлял. Типа сто долларов. Больше-то у Парщикова – откуда? А для мальчишки – хлеб.
– Ну и что теперь делать? Дожимать мальчишку? Выбить из него признание, посадить их обоих и дело закрыть?
– А ты предлагаешь другой вариант?
– Допустим, с мальчиком ты не ошибся: он и вправду исполнял заказ. Только вот чей? Точно ли это был заказ Парщикова? А, может быть, его заказала Косарева…
Жаров замолчал, задумался.
– Сложно это сформулировать, – продолжал он, – но вопрос оружия не дает мне покоя. Не мог сам Парщиков заказать мальчику Лазарева, чтобы мальчик стрелял из его же пистолета. А вот, если это сделала Косарева, то все объясняется. Вот почему она тогда так разволновалась – в театре, как только речь зашла о семье хозяйки.
– У Косаревой, вроде бы, и нет мотивов.
– А может и есть, – задумчиво произнес Жаров, вспомнив ее твердый квадратный рот. – Что, если Косарева таким образом решила избавиться от их обоих? Одного убить, другого посадить. И начать жизнь сначала.
– Сомнительный мотив, конечно.
– А если есть какой-то более веский мотив, но нам не известный?
Жаров хитрил. Теперь он был почти уверен в том, что Косарева действовала с помощью магии вуду. Но говорить об этом Пилипенке бессмысленно. Пусть следователь сам дожмет Косареву на тему заказа.
В любом случае, надо обезвредить колдунью. Иначе неизвестно, что еще в городе она может натворить.
Итак, вуду… Что она там говорила про куколку, которую надо потрошить? Что, дескать, подоплеку событий мы принимаем за сами события. Подоплека – любовный треугольник. События – решение этого треугольника.
Лиля Косарева, которая искренне верит в вуду, проводит эксперимент. С помощью своей экзотической магии она создает атрибуты – куклу с пистолетом руках, что-нибудь еще, до сих пор скрытое. Возможно, она не уверена в исходе и с ее стороны это всего лишь рискованное баловство.
Но неожиданно магия срабатывает! И Лазарев, и мальчик превращаются в управляемых зомби: один идет на другой конец города, стоит под деревом и ждет там, неизвестно чего. Другой выступает на эту же самую точку и убивает его. И во всем виновна кукла, маленькая самодельная кукла из художественной глины…
Звонок по внутреннему телефону прекратил прения. Звонил лейтенант Клюев: взволнованным голосом он объявил, что в управление заявилась Косарева, собственной персоной.
* * *Глаза женщины горели, ей некуда было девать руки. Жаров предложил ей воды из графина, она отстранила протянутый стакан.
– Я пришла, чтобы признаться в убийстве Лазарева Михаила Семеновича, – без предисловий начала она.
Пилипенко и Жаров смотрели на нее с изумлением.
– Хочу напомнить вам, что в момент убийства вы находились достаточно далеко от того места, – сказал следователь.
– Это без разницы. Убийство было сделано чужими руками.
– Заказное? – встрепенулся Пилипенко. – Исполнителем был мальчишка?
– Да.
Он посерьезнел, невзначай, как бы желая почесать колено, засунул руку под стол. Щелчок клавиши диктофона смог расслышать только посвященный.
– При каких обстоятельствах вы произвели заказ на убийство? Что посулили исполнителю?
– Все это долгая история… – вздохнула Косарева и задумалась, пытаясь собрать слова.
Жаров вдруг понял, как все произошло. Она действительно заказала Лазарева мальчишке, но выбор оружия оставила за киллером. А тот сам решил использовать парабеллум капитана, понятия не имея, какая связь между заказчицей, жертвой и хозяином пистолета, и что именно это оружие немедленно выведет следствие на преступников.
– Я действовала не одна, – наконец, начала Косарева. – мой жених, Парщиков, был моим сообщником. И все это мы разработали вместе.
– Да? – удивился Пилипенко. – И Парщиков не возражал, что орудием убийства будет его собственный пистолет?
Ознакомительная версия.
