Да, он обратил внимание на корабельные наклейки на багаже мистера Кобба. В тот же день прибыли еще двое постояльцев, приплывших на «Маньчжурии», — граф Бретт и мисс Ольга Отеро. Отметив оба имени в списке, старший носильщик вернул его Эллери. Граф занимал апартаменты «В» в пентхаусе, а мисс Отеро — номер 766.
Когда Эллери вернулся в апартаменты Кобба, Паркмен уже ушел. Инспектор, увидев сына, перестал мерить шагами комнату.
— Эл, — сказал он, морща лоб и теребя усы, — то, что Сэндерс был с Коббом на «Маньчжурии», чертовски странное совпадение.
— Это еще не все, папа. — Эллери протянул отцу список. — Двое зарегистрированных в отеле прибыли на том же лайнере. Граф остановился в апартаментах «В» — как раз по соседству. А теперь взгляни на это. — Он вынул из конвертов две карточки, присланные мистеру Коббу.
— «В назначенном месте. Змея», — прочитал вслух инспектор. — «В назначенном месте. Свинья». Что это такое?
— Думаю, тебе лучше поискать китайца. В этом деле не обошлось без китайцев, папа.
— Погоди, сынок. Не торопись со своими трюками…
— Ты должен найти китайца, — настаивал Эллери, — и вещь, которая исчезла.
— А что исчезло?
— Нечто, принадлежавшее Гордону Коббу. Это твой самый важный ключ.
— Исчезло… — Инспектор сдвинул брови. — Ты имеешь в виду драгоценность?
— Нет. Ты ведь не становишься слабоумным, папа? Что исчезло настолько явно, что только слепой может это не заметить?
— Эллери, иногда ты доводишь меня до белого каления! О чем ты говоришь?
— Прости, папа, я не хотел тебя раздражать. Неужели ты не видишь, что…
Дверь в спальню Шейлы распахнулась. Девушка стояла на пороге с широко открытыми глазами.
— Скорее, мистер Квин! — крикнула она.
Эллери подбежал к ней.
— В чем дело? — спросил он.
Шейла в ужасе указывала на открытое французское окно в спальне.
— Никки!.. И мужчина снаружи!..
Эллери выбежал на террасу.
Глава 5
CHERCHEZ LE CHINOIS[6]
Никки нигде не было видно. С левой стороны терраса тянулась примерно на двадцать футов от комнаты Кобба. Справа стояли в ряд горшки с самшитом, образующим подобие живой изгороди высотой до плеч. За самшитом возвышались пальмы. Эллери раздвинул растения и выглянул наружу. Терраса продолжалась к востоку на сотню футов. Никки нигде не было видно.
Эллери протиснулся сквозь самшит и побежал к краю террасы, оказалось, что там она поворачивает в южную сторону. Вылетев из-за угла, он наконец увидел Никки. Девушка оживленно разговаривала с маленьким лысым человеком. Эллери направился к ним.
Незнакомец поднес к глазу монокль и стал внимательно разглядывать Эллери.
— Я сообщу об этом администрации и надеюсь, вы поступите так же, мадемуазель, — горячо сказал он.
Увидев, что незнакомец смотрит мимо нее, Никки обернулась.
— О, Эллери! — задыхаясь, вымолвила она.
— В чем дело, Никки? — спросил Эллери.
— Какой-то тип что-то вынюхивал снаружи комнаты Шейлы…
— Простите, — прервал незнакомец. — Вижу, вас тоже потревожили. — Он кивнул Эллери. — Мы, иностранцы, не привыкли к наглости гангстеров. Этот парень едва не сбил меня с ног. Прошу прошения, я еще не представился. Граф Клод Александр Бретт. — И мужчина склонился в легком поклоне.
Эллери не мог определить его акцент. Он не был ни французским, ни немецким, ни итальянским. Скорее, это был акцент человека, с детства привыкшего говорить на нескольких языках, и потому в его произношении не было характерных признаков какого-либо из них. Месье граф не понравился ему с первого взгляда.
— Как он выглядел? — спросил Эллери.
— Я его не видела, — быстро ответила Никки. — Шейла заметила руку, просунувшуюся сквозь живую изгородь у ее комнаты. Лицо оставалось скрытым. Это ее до смерти напугало. Она смогла только вскрикнуть и указать туда пальцем. Я увидела, как изгородь снова сомкнулась, выбежала на террасу и стала осматриваться.
— Простите, — вмешался граф, — но я видел этого парня, точнее, его спину. Я выглянул из апартаментов подышать свежим воздухом. Отсюда прекрасный вид. — Он провел рукой линию от Ист-Ривер до Крайслер-Билдинг. — Внезапно этот тип толкнул меня в плечо, даже не остановился, чтобы извиниться, и перепрыгнул через парапет как кролик. Я не знал, что внизу крыша, и подумал, что он покончил с собой. Но там, оказывается, есть дверь в коридор к лифтам. — Граф щелчком сбросил воображаемые пылинки с плеча и рукава.
— Как он выглядел? — повторил Эллери.
— Низенький и приземистый, — уверенно заявил граф. — На нем был коричневый костюм. Это все, что я успел заметить. Ах да, у него черные усы.
— Пошли. — Эллери взял Никки за локоть. — Должно быть, он уже вышел из отеля. Больше мы ничего не можем сделать.
— Надеюсь, вы тоже подадите жалобу администратору. Я займусь этим немедленно, — сказал Бретт.
Они повернулись, чтобы уйти, и чуть не налетели на инспектора Квина, который стремительно вышел из-за угла. Он окинул взглядом Бретта — от кончиков напомаженных черных усов до остроносых черных туфель — и вопросительно посмотрел на сына.
Эллери представил графа отцу и кратко рассказал ему о случившемся.
Инспектор что-то буркнул и снова повернулся к Бретту. Монокль, с которого свисала черная лента, приподнимал правую бровь графа, придавая его лицу надменное и раздраженное выражение.
— Вы недавно прибыли в Сан-Франциско на «Маньчжурии», не так ли, мистер Бретт?
Лицо графа приняло еще более высокомерное выражение.
— Да, так.
— Вы, случайно, не встречали на борту пассажира по фамилии Кобб?
— Кобб? — Бретт задумчиво нахмурился, глядя на коричневые плитки пола. — Да, припоминаю. Там был человек с такой фамилией, но я с ним не знакомился. Кажется, он профессиональный шут. — Граф брезгливо поморщился, всем своим видом показывая, что не стал бы поддерживать знакомство с тем, кто занимает столь низкое социальное положение. — Можно узнать, почему вы меня об этом спрашиваете?
— Потому что его убили, — ответил старик.
Граф уставился на инспектора Квина. Его губы изображали букву «О» размером с монокль, который выпал у него из глаза и теперь раскачивался на черной ленточке, как маятник.
Прошло несколько секунд, прежде чем граф обрел дар речи:
— Убит?! Вы сказали — убит?
Если Кобб и Бретт в самом деле не были знакомы, подумал Эллери, то его бурную реакцию нелегко объяснить.
Но к Бретту быстро вернулось самообладание.
— Так вы полицейский инспектор, месье? — вежливо осведомился он.
— А вы думали, таможенный? Сколько времени вы планируете оставаться в «Холлингсуорте»?
— Неделю, может быть, дольше.
— Хорошо. Я побеседую с вами позже. — Инспектор кивнул и направился к апартаментам Кобба.
— Не нравится мне этот тип, Эллери, — сказал он сыну, когда они шли по террасе.
— Что он делал, Никки, когда вы увидели его? — спросил Эллери. — Постарайтесь вспомнить точно.
— Поднимал сигарету, — сразу ответила Никки. — Когда я подошла к нему, он бросил ее через парапет и объяснил, что тот человек выбил сигарету у него изо рта, когда они столкнулись.
— Граф либо сам рыскал возле окон, либо защищает сообщника, — сказал Эллери.
— Почему вы так думаете? — с беспокойством спросила Никки.
— Сначала он заявил, что видел только спину незнакомца, а потом вспомнил, что у него были черные усы. Вряд ли у того человека усы растут на затылке.
— О! — смущенно произнесла Никки.
— Граф упомянул черные усы, потому что сам носит такие же.
— Не вижу связи, — возразил инспектор.
— Он не мог быть уверен, что никто не видел лицо человека, подглядывавшего из-за изгороди. И если бы кто-то заметил черные усы, а Бретт заявил бы, что человек был чисто выбрит, его история вызвала бы подозрения.
Они подошли к пальмам у самшитовой изгороди, еще издали увидев возвышающегося над ними сержанта Вели.
— Здесь Уолш, шеф, — сообщил он. — Мисс Кобб с ним в прихожей.
Гарри Уолш поднялся со стула, когда инспектор и Эллери вошли в гостиную. Вели остался на страже у французского окна в комнате Шейлы. Уолш был низкорослым мужчиной средних лет, с редкими седыми волосами, круглым животом и в очках. Судя по учащенному дыханию, румяному лицу и потливости, он был преданным поклонником Бахуса.[7] Вытерев лицо, Уолш протянул руку инспектору и Эллери. Рука была вялой и влажной.
— Ужасное несчастье, инспектор!
Уолш снова сел. Эллери опустился на стул и вытянул длинные ноги. Никки сидела на подлокотнике кресла Шейлы. Присев на край кресла, инспектор Квин внимательно посмотрел на Уолша.
— Не знаете, были у Кобба враги?
