– Давайте.
– Вы разыщете моего мужа и деньги, после чего я докажу, что являюсь наследницей.
– А когда я найду Стэндли Даунера, – допытывался я, – что помешает ему послать меня подальше?
– Я.
– Каким образом?
– У меня на него кое-что есть.
– Чудная складывается картинка, – подытожил я. – Шантаж, уклонение от уплаты налогов и отказ от судебного преследования ради вознаграждения. Что-то она мне не нравится.
– Вы получите пятьдесят баксов в день и премию в зависимости от того, что я получу назад.
– Велика ли премия?
– Смотря сколько времени это займет.
– Двадцать процентов.
– Хорошо, двадцать процентов.
Элси Бранд умоляюще смотрела на меня, уговаривая глазами не связываться.
– Нам требуется аванс, – сказал я.
– Сколько?
– Тысяча.
– Вы в своем уме? У меня нету.
– А сколько есть?
– Пятьсот, и ни цента больше.
– Где?
Она поставила ногу на писсуар, задрала юбку, вытащила сверху из чулка пластиковый пакет и открыла его. Там оказались пять сотенных банкнотов.
– Не столкнулись с затруднениями при размене? – поинтересовался я.
– При размене чего?
– Тысячедолларовой бумажки.
– Идите к черту, – сказала она. – Хотите получить деньги или нет?
– Вот что я вам скажу, сестренка, – молвил я. – Если вы замешаны в деле с броневиком, я намерен вас сдать. Если врете, я вас в речку сброшу. А если говорите правду, я найду Стэндли Даунера.
– Ясно, – сказала она. – Вы найдете его, и тогда поговорим серьезно, но должны его отыскать, пока он все не потратил.
– Давно он исчез?
– Неделю назад.
– Фотография есть?
Хейзл открыла сумочку, вытащила бумажник, нашарила снимок и протянула мне.
– Цвет волос?
– Темный.
– Глаза?
– Голубые.
– Вес?
– Сто семьдесят.
– Рост?
– Шесть футов ровно.
– Сколько лет?
– Двадцать девять.
– Характер?
– По обстоятельствам.
– Возбудимый?
– Весьма.
– Вы до этого были замужем? – спросил я.
– Если это каким-либо образом вас касается, да.
– Сколько раз?
– Два.
– А он был женат раньше?
– Был однажды.
– А вы лакомый кусочек, – признал я, рассматривая ее.
– В самом деле? – переспросила она, огладила свои пышные формы и с преувеличенным энтузиазмом продолжила: – Что ж, спасибо за уведомление, мистер Лэм, а то я не знала.
– У нас времени нету на умничанье и сарказм, – оборвал ее я. – Вы кусочек лакомый.
– Ладно, лакомый, что из этого?
– Муж вас не бросил бы, если бы не наткнулся на нечто чрезвычайно привлекательное. На что именно?
– Разве башлей не достаточно?
Я покачал головой:
– Перестаньте упираться. Кто эта девушка?
– Ивлин Эллис.
– А теперь, – подсказал я, – если вы скажете, будто Ивлин служит в «Полном судке», я услышу все, что мне нужно.
– Но она в самом деле там служит, – подтвердила Хейзл. – Там мой муж на нее и наткнулся.
Я опустил пятьсот долларов в карман и объявил:
– Ладно, туда я и отправлюсь.
Элси Бранд схватила меня за руку:
– Пожалуйста, Дональд, не надо.
– Это профессиональный риск, Элси, – утешил ее я.
Хейзл Даунер моментально преисполнилась подозрений:
– Что за риск? На что вы оба намекаете?
– Не обращайте внимания, – посоветовал я. – Опишите мне Ивлин.
– Рыжеволосая, с большими, невинными с виду голубыми глазами, двадцать три года, сто семьдесят фунтов, тридцать шесть, двадцать четыре, тридцать шесть[5].
– Что в ней такого, чего нет в вас?
– Она меня не приглашала присутствовать в тот момент, когда мой муж занимался выяснением этого.
– Однако с размерами вы, похоже, неплохо знакомы.
– Почему бы и нет? Все это было опубликовано, когда ее выбрали «Мисс Американские Металлические Изделия» на съезде дилеров скобяных товаров в прошлом году.
– Что она делала с металлическими изделиями?
– Ничего она с ними не делала. Работала бухгалтером в одной импортирующей компании.
– А что она делала в автомобильной забегаловке?
– Это уж после металлоизделий. Присматривала впечатлительного мужчину, у которого есть деньги или который способен ими обзавестись. И присмотрела Стэндли. Теперь уволилась.
– У вас есть хоть какое-нибудь представление, где они сейчас могут быть?
– Было бы, стала бы я вам деньги платить.
– Что мне делать, когда я их отыщу, если отыщу?
– Просто поставьте меня в известность.
Я повернулся к Элси:
– Когда я выйду, обожди три минуты, приоткрой дверь и выгляни в щелку, нет ли кого в коридоре. Если в окрестностях чисто, возвращайся в офис. Если Берта захочет разузнать что-нибудь, помалкивай. – И опять посмотрел в лицо Хейзл Даунер. – Вы направитесь следом за Элси, – диктовал я. – Спуститесь в лифте на первый этаж. Пройдете квартал вниз до большого универмага. Там в женском туалете две двери. Войдите в одну, выйдите из другой. Убедитесь, что вас не преследуют.
Каждый день в полдень выходите из квартиры. Старайтесь не подцепить хвост. Заходите в телефон-автомат и звоните Элси в мой офис. Постарайтесь, чтобы ваш голос звучал как можно грубее. Скажите, что звонит Абигайль Смайт, объясните Элси, что эта фамилия обязательно пишется через «ай», и спросите, где обретается бездельник, за которого вы вышли замуж и которого я для вас разыскиваю.
Элси сообщит вам, где со мной встретиться, если я раздобуду что-нибудь новенькое. Когда будете набирать номер, следите, чтобы никто не подсматривал. Все ясно?
Она кивнула.
Я открыл дверь и вышел.
Навстречу, пройдя уже полкоридора, шагал сержант Селлерс.
– Многовато тебе времени требуется, – заметил он.
– Это время принадлежит Берте, – подчеркнул я. – Только так я способен свести с ней счеты. Спасибо, что проявляете интерес к моей деятельности.
– Куда теперь направляешься?
– Ухожу.
– Я с тобой.
– А то как же. Пошли.
Сержант спустился со мной в лифте.
– Не хочу, чтобы ты выступал с какими-нибудь идеями, – заявил он. – Помни, умник, я собрался положить конец делу о коррупции. Ты меня понял? Я собрался положить ему конец.
– Ну и прекрасно, – одобрил я.
– И ни в какой помощи не нуждаюсь.
– Знаю, – сказал я. – В вашем красочном лексиконе отсутствует такое слово, как неудача.
– Какой еще к черту «лексикон»? – рявкнул он.
– Словарь по-гречески, – пояснил я.
– В один прекрасный день, – сообщил он, – ты достукаешься.
– Я уже достукивался.
– Будет хуже, – предупредил Селлерс.
Я заметил, что он поглядывает на витрины с сигарами, и предложил:
– Пройдемте со мной квартал вниз. Там за прилавком с сигарами очаровательнейшая блондинка. Я кину с ней кости на сигару. И вам выделю парочку.
– Ох уж ты со своими женщинами, – буркнул он.
– Ох уж вы со своими сигарами, – отпарировал я.
Он пошел со мной. Я зашел за сигарами и отдал ему половину. Делиться совсем не хотелось, но я не мог допустить, чтобы он углядел выходившую из здания Хейзл Даунер. Временами приходится кое-кому угождать.
Консультантом по связям с общественностью, обеспечивавшим рекламу Национальной ассоциации скобяных товаров, оказался Джаспер Диггс Калхун. В его офисе все было рассчитано на внушение посетителям вдохновляющей мысли, будто они вступают в мир обитания «динамичной личности».
Соблазнительная секретарша с обилием пышных округлостей, обрисованных облегающим платьем, сохраняла на физиономии тщательно отработанное и заученное выражение скромного целомудрия. Казалось, она и понятия не имеет о своих выдающихся формах.
– Не могли бы вы мне сообщить, что желаете обсудить с мистером Калхуном, мистер Лэм? – с наивной невинностью спросила она, глядя на меня широко распахнутыми голубыми глазами.
– Одну любопытную проблему вторичных связей с общественностью, – сообщил я.
– Вторичных связей с общественностью?
– Совершенно верно.
– Не могли бы вы объяснить, что под этим подразумевается?
– Безусловно, – согласился я. – Я могу объяснить это всего в нескольких словах… мистеру Калхуну.
И послал ей улыбку.
Она встала из-за стола, обогнула его, чтобы я разглядел, как сидит на ней платье сзади. Неплохо. Скрылась за дверью с надписью: «Дж.Д. Калхун – личный кабинет», через несколько минут вынырнула и объявила:
– Можете войти, мистер Лэм. Встреча вам не назначена, но мистер Калхун постарается передвинуть следующую, чтобы увидеться с вами. Он только что возвратился после ленча, и у него в расписании несколько аудиенций, однако он вас примет.
– Благодарю вас, – сказал я и вошел.
Калхун сидел за столом, слегка наклонившись вперед, источая могучую энергию. Губы были старательно сжаты в прямую линию. Небольшие усики подстрижены так, чтобы подчеркнуть решительность, столь же искусственную, как невинное выражение личика его секретарши.
Это был широкоплечий мужчина, которому перевалило за тридцать, с темными волосами, темными бровями и сверлящими серыми глазами.
