Глава 5
Ровно в восемь часов вечера Мейсон припарковал свою машину напротив многоквартирного дома. Перешел на другую сторону улицы и подошел к подъезду.
Справа от двери он увидел длинный ряд кнопок и около каждой табличку с фамилией и номером владельца квартиры. Рядом с табличкой торчало старомодное переговорное устройство. Возле кнопки с номером 211 стояла фамилия Кассельмана. Мейсон нажал кнопку и сразу же услышал ответ:
– Кто там?
– Мистер Мейсон.
– Что вам угодно?
– Хочу поговорить с вами.
– По какому поводу?
– По поводу акций.
Через минуту запищал зуммер и щелкнул электрический замок входной двери. Мейсон толкнул ее, поднялся на второй этаж и зашагал по коридору к двери, в проеме которой угадывалась фигура мужчины.
– Вы Мейсон?
– Да. А вы Кассельман?
– Правильно.
– Я хочу переговорить с вами насчет определенных акций. Я представляю интересы Гомера Гарвина. Это имя о чем-нибудь говорит вам?
Мужчина, чей силуэт смутно вырисовывался на пороге ярко освещенной комнаты, внезапно отступил назад. Теперь Мейсон смог разглядеть его лицо. Это был стройный, подвижный человек, лет тридцати пяти, с резкими тонкими чертами. Он широко улыбнулся:
– Разумеется, разумеется, мистер Мейсон. Его имя мне отлично известно. Пожалуйста, проходите.
Потом, бросив взгляд на наручные часы, Кассельман спросил:
– Можно спросить, как вы меня отыскали?
– Я адвокат, – ответил Мейсон, как будто это объясняло все.
– О да, понимаю, все же… Впрочем, постойте, вы случайно не Перри Мейсон?
– Я самый.
– Ну и ну! Вот это сюрприз!
Кассельман протянул руку. Они обменялись рукопожатиями. У Кассельмана были цепкие, сильные пальцы.
– Садитесь, Мейсон, садитесь, прошу вас. Хотите выпить?
– Нет, спасибо. У меня совсем нет времени. Кассельман снова посмотрел на часы.
– У меня тоже времени в обрез, адвокат: скоро еще одна деловая встреча. Тогда, может быть, перейдем к делу?
Мейсон кивнул, опустился в кресло и вынул сигарету из портсигара.
– Думаю, вам известно, мне принадлежат сорок пять процентов акций корпорации, – начал Кассельман.
– Известно.
– Пятнадцать процентов принадлежат вашему клиенту, и сорока процентами владеет Стефани Фолкнер.
– М-да, – произнес Мейсон, пуская колечки дыма и поудобнее устраиваясь в кресле.
– В Неваде много разных корпораций, – продолжал Кассельман. – Там легализованы азартные игры, и это имеет большое значение.
– Само собой разумеется.
– Игорный бизнес привлекает игроков, – сказал Кассельман.
– О да!
– А поскольку в других штатах азартные игры запрещены, то их деятельность зачастую ассоциируется с нарушением законов.
– Конечно.
– И этот нюанс многие не улавливают, сталкиваясь с ситуациями такого рода.
– Я улавливаю.
– Но давайте перейдем к сути. Как оценивает Гарвин свои акции?
– Что вы можете предложить?
– Я готов сделать одно предложение, которое является окончательным и бесповоротным.
– Что это за предложение?
– Я плачу за эти пятнадцать процентов тридцать тысяч долларов.
– Они стоят дороже.
– Это вопрос спорный. У вас свое мнение. У меня – свое. По-моему, эти акции стоят тридцать тысяч только потому, что в мои руки переходит контрольный пакет.
– Я передам ваше предложение моему клиенту, но не думаю, что он его примет.
– Больше мы не можем предложить. Однако разрешите, мистер Мейсон, обратить ваше внимание на один момент.
– Какой?
– Если вдруг мы приобретем контроль над корпорацией, данное предложение, разумеется, аннулируется. После этого мы покупаем акции Гарвина уже по той цене, которую сами назначим.
– Я так не думаю, – ответил адвокат.
– Почему?
– Потому что вы не отдаете себе отчета в том, сколько неприятностей может доставить корпорации вроде вашей отдельный владелец акций.
– Возможно, вы не отдаете себе отчета, с кем вам придется иметь дело?
– Вполне возможно, что другие не отдают себе отчета, с кем им придется иметь дело?
– Послушайте, Мейсон, давайте вести разговор по-деловому. Не будем переходить на личности. Учтите, вам может не поздоровиться.
– Меня трудно запугать, – холодно произнес Мейсон. – Послушайте, черт возьми, что теперь я скажу: происходит убийство Глейна Фолкнера, потом появляетесь вы и скупаете три пакета акций у перепуганных держателей… но Гарвина трудно запугать, меня – тем более.
Кассельман помолчал, потом сказал:
– Я не хочу иметь неприятности.
– Не надо напрашиваться на них, – отрезал Мейсон. – К вашему сведению, Гарвин не собирается продавать свои акции, чтобы вы не захватили корпорацию в свои руки и не выкупили акции Фолкнера по вашей собственной цене. Мы предложим вам эти акции только в том случае, если вы купите их вместе с акциями Стефани Фолкнер по одной цене.
– Хорошо, я покупаю их за такую же цену. Внезапно зазвонил телефон. Кассельман нервно вскочил, извинился и выбежал в соседнюю комнату. До Мейсона стали долетать отдельные обрывки фраз.
– Алло… нет, нельзя… Только не сейчас!.. – Он с минуту слушал и что-то тихо добавил. Затем послышалось: – О'кей, через пару минут. – И Кассельман, не попрощавшись, повесил трубку.
Вернувшись в комнату, Кассельман взволнованно произнес:
– Мистер Мейсон, прошу меня извинить. Но ко мне в восемь тридцать должны прийти, и тут возник один очень важный вопрос, который надо быстро решать.
– Я понимаю. – Мейсон направился к двери. – Вы не дадите номер своего телефона?
– Очень сожалею, он не для широкого круга.
Мейсон продолжал стоять у двери, не торопясь уходить.
– Хорошо, хорошо, Белдинг 6—9754.
– Спасибо, – поблагодарил Мейсон и вышел в коридор. Кассельман не захотел протянуть руку на прощанье и быстро захлопнул дверь, на которой, как успел заметить Мейсон, замок был не пружинного типа.
Перри вышел на улицу, сел в машину и стал ждать. Через несколько минут к дому подъехал автомобиль, из которого выскочил Гомер Гарвин-старший и вбежал в подъезд.
Мейсон хотел было нажать на клаксон, но что-то в поведении Гарвина насторожило его, и он передумал, продолжая не без любопытства наблюдать за тем, как дальше будут разворачиваться события.
Гарвин открыл входную дверь своим ключом и вошел внутрь. Три-четыре минуты спустя он вышел из дома, сел в машину и с большим трудом выехал со стоянки, так как перед ним кто-то поставил свою машину.
Мейсон два раза просигналил, но Гарвин, поглощенный маневром, не обратил на его сигналы внимания. Едва он отъехал, как к автостоянке подъехала Стефани Фолкнер. Очевидно, она заметила отъезжающего Гарвина, но не подала виду. Не заметив Мейсона, она поставила машину, быстро направилась к дому и собиралась нажать кнопку звонка, когда дверь открылась и показалась полная женщина лет сорока. Увидев Стефани, она вежливо придержала дверь, пропуская ее вперед.
За время наблюдения в дом вошли только Гомер Гарвин и Стефани Фолкнер, а вышла одна полная дама.
Подождав еще несколько минут, Мейсон тронул с места и объехал вокруг квартала. На углу улицы горел один-единственный фонарь. Когда Мейсон снова подъехал к зданию, он увидел, что машина Стефани все еще стоит на прежнем месте.
Адвокат уже в четвертый раз огибал дом, как вдруг заметил женскую фигуру, сбегавшую по служебной лестнице, и поехал медленнее. Женщина бросилась в переулок, выскочила на улицу и, наконец, перешла на быстрый шаг. Мейсон остановился рядом с ней.
– Вас подвезти, мисс Фолкнер?
Вскрикнув, она отпрянула в сторону, но быстро взяла себя в руки.
– Господи, как вы меня напугали!
– Простите, я не хотел. У вас все в порядке?
– Да, конечно.
– Садитесь. Я довезу вас до вашей машины. Итак, поступило предложение?
– Да.
– Сколько?
– Тридцать тысяч. Он сказал, что больше у него нет.
– Наличные?
– Да. Вы давно здесь?
– Нет, не очень.
– А что делали?
– Я был у Кассельмана.
– Вы?
– Ага.
– Мне он ничего не говорил об этом. Вам было сделано предложение?
– Да.
– И сколько?
– Я предпочитаю, чтобы Гомер Гарвин сообщил вам эту цифру. Как адвокат я не вправе разглашать конфиденциальную информацию. Получать – пожалуйста.
– Понимаю.
– Вы приняли его предложение? – спросил Мейсон, переключая машину на низшую передачу.
– Конечно нет. Я уже говорила вам, что не приму его. Я обещала по телефону сообщить свое решение.
– Все прошло нормально?
– Ну конечно.
– Угроз не последовало?
– Разумеется, нет.
– Абсолютно гладко.
– Тогда почему вы не вышли через парадную дверь?
– А где вы были? – резко спросила она.
– С обратной стороны дома.
– Я… Он говорил по телефону, и… ну, меня разобрало любопытство. Я прокралась на кухню. Мне показалось, что разговор будет долгим, но вдруг он повесил трубку, и я попала в ловушку. Он вернулся в гостиную и, конечно, увидел, что меня там нет. Поэтому мне ничего другого не оставалось, как воспользоваться черным ходом. Таким образом, он не узнает, что я подслушивала. Потом я скажу, что устала ждать и ушла.
