В этот миг дверь за спиной Норы распахнулась, и послышался визгливый голос:
— Это еще что такое?
Альфред Ньюстед вошел в комнату и зло уставился на Нору:
— Сиделка, я не велел тебе входить к больной и будить ее. Теперь она всю ночь не даст нам спать.
— Она сама проснулась и заговорила, — стала оправдываться Нора, стараясь держаться спокойно. — Ей захотелось пить.
— Просто она разговаривала во сне, как обычно, — сказал Ньюстед, скользя взглядом по комнате. — Кто открыл стол? — вдруг крикнул он.
— Ваша жена попросила меня взять оттуда одну вещь.
— Какую вещь? — угрожающе прошипел Ньюстед.
Нора взглянула на испуганное лицо больной и ответила:
— Я не поняла. Надо у нее узнать. — И, обернувшись к миссис Ньюстед, спросила: — Вы можете мне сказать, что вам нужно?
Ньюстед поспешно подошел к столу, захлопнул и запер ящик. Ключ положил в карман.
— Девочка, я тебя предупреждал: моей жене каждую минуту что-то нужно. Она сама не знает, чего хочет. К ней надо относиться как к ненормальной. — Он говорил громко и раздраженно, совсем не заботясь о том, какое впечатление произведут на больную его слова. — Она просит всякую ерунду или вещь, которую давным-давно сама выбросила.
Нора опустила руку в карман передника и успокаивающе взглянула на Эдель. Немного помолчав, добавила:
— Извините, пожалуйста, мистер Ньюстед. Но, может быть, мне все-таки остаться с ней на ночь?
— Если ты останешься, она тебя замучит бесконечными просьбами. Да и ей лучше быть одной. Если ей не с кем говорить и некому приказывать, она успокаивается. Я сам посижу с ней, пока она не заснет… Она, кажется, уже засыпает… Мы можем вместе уйти.
Ньюстед положил свою волосатую руку на плечо растерявшейся Норы и добавил:
— Вот что, сиделка. Тебе надо меньше суетиться, если хочешь мне помочь. Нечего волноваться. Моя жена сейчас сладко уснет… Она всегда что-нибудь просит, а потом оказывается, это ей вовсе не нужно. Пойдем. Выпьешь чаю и ляжешь спать. Я немного посижу с ней. Если надо будет, я тебя позову. Не спорь со мной. Ты не можешь дежурить по двадцать четыре часа в сутки. Завтра утром приступишь к работе. Посидишь с ней несколько часов подряд, сама будешь рада поспать и отдохнуть.
Он вытолкнул Нору за дверь, а сам вернулся к кровати послушать, о чем шепчет жена, которая что-то бормотала в полузабытье. Скоро он вышел из комнаты и присоединился к Норе, которая ждала его у лестницы.
— Не беспокойся, если не поймешь болтовню моей жены, — говорил он. — Эдель несет всякую чушь. О чем она тебя просила?
— Чтобы я что-то взяла из стола.
— Она сказала — что?
— Нет, — твердо ответила Нора.
— Хорошо, что я запер стол на ключ. В следующий раз моя супруга заставит тебя искать что-нибудь под ковром на полу. Ну вот, еще несколько ступенек, и ты сможешь выпить чашечку чаю. Я заварил свежий, крепкий чай, тебе понравится.
На столе в кухне стоял чайник и две чашки.
— Я тоже выпью, — сказал Ньюстед. — Подай мне вон ту чашку, сама устраивайся поудобнее. Располагайся, как дома.
Нора, однако, чувствовала себя очень неуютно и не могла отделаться от чувства смутной тревоги. Она подала ему чашку, придвинула к себе вторую и с удовольствием отхлебнула горячей желтоватой воды. Ей почему-то было очень жаль несчастную больную, которая одиноко лежала в комнате на втором этаже. Пусть Ньюстед сколько угодно говорит о сумасшествии своей жены, но за всем этим кроется что-то непонятное, о чем неведомо ни докторам, ни сиделкам. Кто этот Герберт, которого так ждет больная?
— Хочешь еще чашечку? — предложил Ньюстед.
Нора отрицательно качнула головой.
— Не хочешь? Ну, тогда отправляйся спать. И больше не входи в комнату моей жены. Она заснула, и я запрещаю ее будить.
Нора сполоснула свою чашку и блюдце, поблагодарила за чай и стала взбираться по лестнице в свою каморку.
Она с трудом поднималась со ступеньки на ступеньку, ноги у нее подкашивались от слабости, ей было непонятно, откуда вдруг взялась такая смертельная усталость. Ведь всего несколько часов назад директриса дала ей этот адрес в Чарлбери, а в поезде она удобно устроилась, сидела и смотрела в окно…
Когда Нора поднялась на второй этаж, она инстинктивно оглянулась и посмотрела вниз. Ей почудилось, что кто-то за ней наблюдает. В самом деле, из темноты прихожей выглядывало бледное скуластое лицо мистера Ньюстеда. Нора внутренне содрогнулась. Она вообще не выносила, чтобы за ней шпионили или в чем-то обманывали. И тут же решила завтра попросить директрису, чтобы та нашла ей замену. Хорошо, она пробудет здесь дня два-три, но не больше — ни за что на свете.
Из комнаты миссис Ньюстед на втором этаже не доносилось ни звука, и Нора, с трудом передвигая ноги, стала взбираться выше, к своей комнатушке. Девушка решила не смыкать глаз всю ночь и прислушиваться ко всем шумам и шорохам, которые могут нарушить тишину этого таинственного, наводящего страх дома. Тут явно творилось что-то непонятное.
«Даже к бедным людям, — рассуждала Нора, — приходят работницы и помогают убраться в комнатах. А этот домище, наверное, никогда не видел ни воды, ни тряпки…»
Она села на край кровати (в комнатке не было даже стула) и, чувствуя себя совсем разбитой, уткнулась головой в подушку, чтобы отдохнуть минут пять, а потом всю ночь быть настороже.
Однако она, наверное, переутомилась сильнее, чем думала. Сон одолевал ее, накатываясь тяжелой волной, устоять перед которой не было сил. Свет лампочки становился все тусклее, из углов выползали черные тени и окутывали каморку. Нора отгоняла их руками, задыхаясь, пыталась кричать, бороться с дремотой, которая склеивала веки, но ничего не могла сделать.
Запертый чемодан ждал своего часа на столе, рядом лежали мыло, зубная щетка и расческа, а Нора, как была — в платье и туфлях, лежала на кровати и спала непробудным сном.
Когда Ньюстед, минут через двадцать подобравшись к двери комнатки, тихо постучал, ему никто не ответил. Он приоткрыл дверь, заглянул внутрь и увидел крепко спящую девушку.
«Как мертвая…» — сказал он про себя.
Быстро и внимательно оглядев ее, он удалился. Но тут же вернулся, снова приоткрыл дверь, дотянулся волосатой ручищей до выключателя и погасил лампочку.
Еще не совсем очнувшись от сна, Нора подняла голову и стала растерянно озираться. Откуда доносится этот грохот? Совсем как в детстве, когда во время войны оглушающее рвались бомбы, и завывала сирена.
Она протерла глаза, снова огляделась и прислушалась. Дверь ее комнаты сотрясалась от мощных ударов.
— Сиделка! Сиделка! — визгливо кричал Ньюстед.
Нора вскочила и стала поспешно приглаживать волосы и расправлять складки на платье. Схватила передник и быстро завязала тесемки за спиной. Хороша сиделка, заснула и забыла обо всем на свете. Который мог быть час? За окошком было еще совсем темно.
— Я сейчас, сейчас! — наконец отозвалась она, напяливая на голову белую шапочку и кое-как натянув на рукава манжеты. За дверью стоял в помятой пижаме Ньюстед и в волнении махал руками:
— Я уже пять минут колочу в дверь и не могу тебя разбудить! Быстро! Идем со мной!
— Что случилось? Ей хуже? — спросила девушка, с трудом подавляя зевоту. Тяжелый сон еще не выпускал ее из плена, голова слегка кружилась. Никогда она не чувствовала после отдыха такую слабость и сонливость.
— Меня тревожит состояние моей жены, — сказал мистер Ньюстед. — И я не хотел бы оставлять ее одну, пока буду звонить доктору Ленгтону.
— Что случилось-то? — продолжала допытываться Нора, следуя за ним по пятам и на ходу застегивая воротничок.
— Я сам не знаю. Когда под утро, без четверти два, я ушел от нее, она чувствовала себя нормально.
— Вы ушли от нее? — спросила Нора.
— Да, она крепко спала, и мне нечего было делать возле нее. Я пошел к себе…
— Вам надо было позвать меня.
— Я тебя звал, но не мог дозваться.
— Я ничего не слышала, — смущенно ответила девушка.
— А я что говорю? Я и сейчас не мог тебя разбудить! Ты небось заметила, что свет в твоей комнате выключен? Когда я приходил будить тебя, лампочка горела.
— Я свалилась с ног от усталости, — тихо призналась Нора. — Наверное, слишком долго бродила в тумане.
— Ладно, я сам послал тебя отдыхать, чтобы ты с утра принялась за дело. А жена спала, в общем, спокойно. Но теперь тебе надо побыть с ней. Может, придется в чем-то помочь… Я пойду вызову доктора.
Комната больной была слабо освещена маленькой синей лампочкой. Нора в полумраке увидела на кровати фигуру Эдель, голова которой покоилась на высоких подушках. Лицо было мертвенно бледным, как гипсовая маска. Нора в испуге поспешила к постели. Ей пришло в голову, что зря она послушалась Ньюстеда и пошла спать. Если случилось что-то страшное, любой доктор вправе обвинить сиделку в том, что она оставила свой пост.
