Ознакомительная версия.
– А Эванс?.. Вы думаете, он был предан своему хозяину?
– Таково общее мнение, сэр. И если бы не так, было бы известно: Экземптон – небольшой городок.
Инспектор Нарракот кивнул.
– М-да… – произнес он. – Здесь делать больше нечего. Я задам несколько вопросов Эвансу, осмотрю остальную часть дома, и мы сходим в «Три короны», повидаемся с этим майором Барнэби. Его замечание о времени очень интересно. Пять двадцать, а? Должно быть, ему известно и еще кое-что. Как бы иначе он так точно определил время совершения преступления?
Оба направились к двери.
– Подозрительное дело, – сказал сержант Поллак, оглядываясь на разбросанные вещи. – Похоже, это сработано под кражу со взломом.
– Меня не это удивляет, – сказал Нарракот. – При определенных обстоятельствах такое возможно. Меня удивляет окно.
– Окно, сэр?
– Да. Зачем убийце понадобилось идти к окну? Предположим, что это был какой-то знакомый Тревильяна и тот пустил его без всяких разговоров, но почему бы не идти к парадной двери? Подойти к этому окну с противоположной от дороги стороны в такой вечер, как вчера, нелегкое дело, да еще по такому глубокому снегу. Должна быть на то какая-нибудь причина.
– Может быть, человек не хотел, чтобы с дороги видели, как он входит в дом, – предположил Поллак.
– Вчера тут его вряд ли бы кто увидел. Все вчера с полудня сидели по домам. Нет, причина здесь в чем-то другом. Что ж, в свое время она, может быть, обнаружится.
Эванс ожидал в столовой. При их появлении он учтиво поднялся.
Это был коренастый мужчина. Свои очень длинные руки он по привычке держал с наполовину сжатыми кулаками. Чисто выбритый, с маленькими поросячьими глазками, он имел вид жизнерадостного и готового услужить человека, что несколько компенсировало его бульдожью внешность.
Инспектор Нарракот мысленно сгруппировал свои впечатления: «Умен и практичен. Выглядит взволнованным». Затем он заговорил:
– Значит, вы Эванс?
– Да, сэр.
– Имя?
– Роберт Генри.
– Та-ак. Что вам известно по этому делу?
– Совершенно ничего, сэр. Меня это просто ошарашило. Представить только, кэптена убили!
– Когда вы в последний раз видели хозяина?
– В два часа, пожалуй, это было, сэр. Я убрал со стола после ленча и накрыл, как вы видите, для ужина. Кэптен сказал, что тогда мне не надо будет возвращаться.
– А как вы обычно поступаете?
– Обычно около семи я возвращаюсь на пару часов. Не всегда, правда. Случалось, кэптен говорил, не надо приходить.
– Значит, вы не удивились, когда он сказал, что вечером вы больше не понадобитесь?
– Нет, сэр. Я и позавчера вечером тоже не возвращался. Из-за погоды. Очень деликатный джентльмен был кэптен, конечно, если не увиливаешь от работы. Уж я-то его знал, его характер мне был известен.
– Что же именно он вчера сказал?
– Он выглянул в окно и говорит: «На Барнэби сегодня никакой надежды. Нечего и удивляться, – говорит, – если Ситтафорд совсем отрезан. С мальчишеских лет не помню такой зимы». Барнэби – это его друг по Ситтафорду. Всегда приходил по пятницам. В шахматы играли они с кэптеном. Разгадывали акростихи. А по вторникам кэптен ходил к майору Барнэби. Постоянен был в своих привычках кэптен. Потом он сказал мне: «Ты теперь можешь идти, Эванс, и не понадобишься до завтрашнего утра».
– Он не говорил, что ждет кого-то еще, кроме майора Барнэби?
– Нет, сэр, ни слова.
– Не было ничего необычного в его поведении?
– Нет, сэр, я ничего не заметил.
– Та-ак. Я слышал, Эванс, вы недавно женились.
– Да, сэр. На дочери миссис Беллинг из «Трех корон», два месяца назад.
– И капитан Тревильян не слишком-то радовался этому?
Еле заметная усмешка скользнула по лицу Эванса.
– Что верно, то верно. Возмущался капитан. Моя Ребекка – прекрасная девушка, сэр, и хорошо готовит. Я надеялся, что мы сможем у кэптена работать вдвоем, а он… он и слушать не захотел. Сказал, что не бывать в его доме женской прислуге. Так что, сэр, дело зашло в тупик, а тут как раз появилась южноафриканская леди и пожелала снять на зиму Ситтафорд-хаус. Кэптен арендовал этот дом, я приходил сюда каждый день обслуживать его и, не скрою от вас, сэр, надеялся, что к концу зимы кэптен одумается и мы вернемся в Ситтафорд с Ребеккой. Да ведь он даже бы и не заметил, что она в доме. Она торчала бы на своей кухне и постаралась бы никогда не попадаться ему на глаза.
– Как вы думаете, отчего у капитана Тревильяна такая неприязнь к женщинам?
– Ерунда это, сэр. Просто причуда, вот и все. Я знавал и раньше подобных джентльменов. Если уж вам угодно, сэр, вроде застенчивости какой-то, что ли. Даст им в молодые годы от ворот поворот какая-нибудь юная леди, вот и появляется у них эта блажь.
– Капитан Тревильян не был женат?
– Разумеется, нет, сэр.
– Кто у него есть из родственников? Вам неизвестно?
– Мне кажется, сэр, у него есть в Эксетере сестра, и, помнится, он как-то упоминал племянника или племянников.
– Никто из них не навещал его?
– Нет, сэр. Я думаю, он в ссоре со своей сестрой.
– Вам известно ее имя?
– Кажется, Гарднер, но я не уверен.
– Адреса ее не знаете?
– Боюсь, что нет, сэр.
– Ну, мы, несомненно, обнаружим его, когда будем просматривать бумаги капитана. Теперь, Эванс, скажите, что вы делали вчера после четырех часов дня?
– Я был дома, сэр.
– Где ваш дом?
– Тут за углом, Фор-стрит, восемьдесят пять.
– Вы совсем не выходили из дома?
– Что вы, сэр! Снегу-то навалило, попробуй выйди.
– Да, да. И кто-нибудь может подтвердить ваше заявление?
– Простите, сэр?
– Кто-нибудь знает, что вы были дома все это время?
– Моя жена, сэр.
– Вы с ней были одни дома?
– Да, сэр.
– Ну, хорошо, у меня нет оснований сомневаться. Пока с вами все, Эванс.
Бывший моряк медлил. Он переминался с ноги на ногу.
– Не нужно ли что-нибудь, сэр… может быть, прибрать?
– Нет, пока все должно оставаться на своих местах.
– Понятно.
– Впрочем, лучше подождите, пока я все осмотрю, – сказал Нарракот. – Возможно, у меня будут к вам вопросы.
– Хорошо, сэр.
Инспектор Нарракот занялся осмотром комнаты. Допрос происходил в столовой. Здесь был накрыт ужин: холодный язык, пикули[7], сыр стильтон, печенье, а на газовой горелке у камина – кастрюля с супом. На серванте подставка для графинов с вином, сифон с содовой водой, две бутылки пива. Тут же целый строй серебряных кубков, а рядом с ними, явно не к месту, три с виду совершенно новеньких романа.
Инспектор Нарракот исследовал один, другой кубок, прочитал надписи на них.
– Капитан Тревильян был неплохим спортсменом, – заметил он.
– А как же, – сказал Эванс. – Он всю жизнь занимался спортом.
Инспектор прочитал вслух названия романов:
– «Любовь поворачивает ключ», «Веселые люди из Линкольна», «Узник любви». Хм, по-видимому, капитан не обладал особым литературным вкусом, – заключил он.
– О, сэр! – засмеялся Эванс. – Это не для чтения. Это призы, которые он выиграл на конкурсе подписей к железнодорожным картинкам. Десять решений капитан послал под разными именами, включая и мое. Он считал, что Фор-стрит, восемьдесят пять, – адрес, которому наверняка дадут приз. Чем обычнее имя и адрес, говорил капитан, тем больше вероятность получить приз. И действительно, я получил приз, но не две тысячи фунтов, а всего лишь три новых романа, и, по-моему, из тех, которые никто не покупает в магазинах.
Нарракот улыбнулся и, еще раз попросив, чтобы Эванс подождал, продолжил осмотр. В одном из углов комнаты находился внушительных размеров шкаф. Он и сам-то походил на маленькую комнату. Здесь были небрежно увязанные две пары лыж, пара весел, с десяток клыков гиппопотама, удочки, лески, различное рыболовное снаряжение, сумка с клюшками для гольфа, теннисная ракетка, высушенная и набитая чем-то ступня слона, шкура тигра. Было ясно, что, позволив занять Ситтафорд-хаус, капитан Тревильян забрал самые дорогие для него вещи, не доверяя их женщинам.
– Смешно везти все это с собой. Дом ведь был сдан всего на несколько месяцев?
– Совершенно верно, сэр.
– Не лучше ли было бы запереть эти вещи в Ситтафорд-хаусе?
И еще раз ухмыльнулся Эванс.
– Разумеется, самое верное дело, – согласился он. – И ведь там множество шкафов. Кэптен сам вместе с архитектором проектировал дом, и только женщина в состоянии оценить его гардеробную. Оставить вещи там, сэр, было бы самое разумное. Тащить все это сюда – это, скажу я вам, была работа, и еще какая! Но куда там, кэптен и мысли не мог допустить, что кто-то дотронется до его вещей. А запри их, так женщина, говорил он, обязательно найдет способ до них добраться. Это, говорил он, любопытство. Лучше уж не запирать, если не хотите, чтобы их трогали. Но самое правильное – забрать их с собой, тогда уж будешь уверен, что с ними все в порядке. Ну вот мы их и забрали сюда, да… непросто это все было, да и недешево, но ведь эти штуки для кэптена – они словно его дети.
Ознакомительная версия.
