мы передали дело в руки полиции, они наверняка рано или поздно обнаружили бы комнату, а узнав о комнате, узнали бы и обо всем остальном. В результате мистер Айкен, ваш президент, стал бы не темой горячих новостей, о которых скоро забудут, а предметом непрекращающегося шума в прессе. А теперь что касается моего гонорара. Я оценил свои услуги в пятьдесят тысяч долларов. Надеюсь, вы не станете это оспаривать?
– Не стану, – сказал один из директоров.
– И я тоже, – бросил другой.
– Не вопрос, – заявил третий.
– Я тоже должна выплатить вам гонорар, – заметила миссис Йегер.
– У меня есть ваш доллар, – покачал головой Вулф. – Оставлю его себе. Я ведь уже говорил, что не жду оплаты одной и той же услуги от разных клиентов. – Вулф посмотрел на часы; в четыре у него было свидание с орхидеями, а потому он отодвинул кресло и встал. – Копии заявления мистера Айкена можете оставить себе.
В субботу в 17:14 я разговаривал с Пересами на кухне цокольного этажа дома номер 156 по Западной Восемьдесят второй улице. Сесар Перес обмяк в кресле. Его жена сидела, выпрямившись и расправив плечи.
– Мне очень жаль, – сказал я, – но тут уж ничего не поделаешь. Человек, который убил Марию, мертв. Полиция не подозревает, что он и есть убийца. Если им станет известно, то они узнают и об этом доме, и о том, что вы вынесли тело Йегера и сбросили в яму. Они наверняка продолжат вас беспокоить, но, думаю, недолго. Я бы хотел пойти завтра на похороны, хотя, пожалуй, не стоит. Возможно, там будет кто-нибудь из полиции. Они ходят на похороны убитых, когда не могут поймать убийцу. Кажется, я сказал вам все, что вы хотели знать, но, может, у вас есть вопросы?
Мистер Перес молча помотал головой, а миссис Перес сказала:
– Мы обещали заплатить вам сто долларов.
– Забудьте. В любом случае, у нас было слишком много клиентов. Я оставлю у себя ваш доллар, а также, если не возражаете, ключи в качестве сувенира. Советую вам врезать в дверь новый замок. – Я встал и подошел к столу взять сверток, упакованный в коричневую бумагу. – Единственная вещь, которую я забираю из той комнаты, – женский зонтик. Хочу вернуть его законной владелице.
Я обменялся рукопожатиями с хозяевами дома и закрыл за собой дверь.
На Иден-стрит я не пошел. У меня не было непреодолимого желания снова видеть чету Хаф или Мег Дункан вне сцены. В понедельник я отправлю зонтик и портсигар с посыльным.
И под конец я хочу сделать примечание на случай, если у кого-нибудь из моих читателей возникнет порыв пойти посмотреть на гнездо разврата. Вы не найдете его на Восемьдесят второй улице. Так же как и описанных мной людей по указанным адресам. Все детали происходящего были именно такими, какими я их изложил, однако по очевидным причинам я изменил имена, адреса и кое-какие мелочи – например, название пьесы, в которой блистала Мег Дункан. Пьесу продолжают давать, а Мег Дункан, как всегда, хороша. На прошлой неделе я все же сходил на вечерний спектакль – так, из спортивного интереса.
Если мой отчет прочтет Кремер и станет меня допрашивать, я скажу, что абсолютно все придумал, включая примечание.
