— Это ведь вы из Скотленд-Ярда, верно? — спросил он без особых церемоний или приветствия. — Я получил ваш ответ на свою телеграмму. Снаружи ждет экипаж. Да, инспектор Доулиш — это я, — подтвердил он, отвечая на вопрос Грегсона. — А кто эти джентльмены?
— Мне казалось, что слава мистера Шерлока Холмса… — начал было наш спутник.
— Никогда о таком не слышал, — перебил его местный полисмен, глядя на нас с плохо скрытой враждебностью во взгляде темных глаз. — Дело крайне серьезное, и любителям здесь не место. Однако сейчас слишком холодно, чтобы торчать здесь и препираться. Если Лондону угодно его присутствие, то кто я такой, чтобы возражать. Следуйте за мной, пожалуйста.
Крытая коляска стояла перед станционным залом, и уже через минуту мы выехали с площади, плавно и быстро покатив по главной улице деревни.
— На ночь вас устроят в гостинице «Куиннз хед», — ворчливо сказал инспектор. — Но сначала мы отправимся в замок.
— Мне хотелось бы ознакомиться с основными фактами по делу, — заявил Грегсон, — а также выяснить причину тех странных советов в вашей телеграмме.
— Факты такие, что проще не бывает, — ответил Доулиш с мрачной усмешкой. — Его милость, лорд Коуп, был убит, и нам известно, кто это сделал.
— Ах, вот даже как!
— Капитан Джаспер Лотиан, двоюродный брат убитого, в большой спешке скрылся в неизвестном направлении. В наших краях всем известно, что этот человек помечен печатью дьявола. Любит приложиться к бутылке, захлестать лошадь до смерти и ни одной юбки не пропускает. Здесь никого не удивило, что капитан Джаспер закончил тем, что убил своего благодетеля и главу семьи. И, между прочим, слово «глава» здесь как нельзя кстати, — закончил он, содрогнувшись.
— Если вам настолько все ясно, к чему вся это ерунда про путеводитель?
Инспектор Доулиш склонился вперед и произнес почти шепотом:
— Вы читали, что там написано? Тогда вам, быть может, интересно будет узнать, что лорд Джоселин Коуп был умерщвлен с помощью его же собственной гильотины.
Пораженные его словами, какое-то время мы все хранили молчание.
— Каков, по-вашему, был мотив для убийства и столь варварского метода, который использовал преступник? — первым заговорил Шерлок Холмс.
— Скорее всего, убийству предшествовала бурная ссора. Я ведь уже сказал, что капитан Джаспер словно был помечен самим дьяволом. Но вот и сам замок — выглядит, как самое подходящее место для насильственной смерти и прочих темных дел.
Мы как раз свернули с дороги в мрачную подъездную аллею, поднимавшуюся мимо нанесенных ветром сугробов к вершине лишенного растительности холма. На его гребне возвышалось огромных размеров сооружение, стены и башни которого неприветливо серели на фоне ночного неба. Через несколько минут наш экипаж прогремел колесами под аркой ворот и остановился во внутреннем дворе.
На стук инспектора Доулиша массивную дубовую дверь открыл высокий сутулый мужчина в ливрее дворецкого, который, высоко держа над головой свечу, уставился на нас, в большей степени освещая собственные усталые, покрасневшие глаза и жидковатую бороду.
— Что такое? Вас аж четверо! — воскликнул он недовольно. — Никуда не годится, чтобы ее светлости досаждали, когда она в горе, как и все мы.
— Прекрати, Стивен. Скажи лучше, где хозяйка?
Пламя свечи дрогнуло.
— Она все еще там, с ним, — последовал ответ, и в голосе старика послышался легкий всхлип. — Она с места не сдвинулась. Сидит в большом кресле и смотрит на него. Ей-богу, словно заснула, а глазки свои чудные не закрыла.
— Надеюсь, вы ничего не трогали?
— Ничего. Там все, как оно и было.
— В таком случае пойдемте сначала в музей, где и было совершено преступление, — сказал Доулиш. — Он по противоположную сторону двора.
И он направился по тропинке, расчищенной в снегу, по обнажившемуся старинному камню мостовой, когда Холмс ухватил его за рукав.
— Как же так, инспектор? — обратился он к Доулишу с явным недоумением. — Музей находится с другой стороны, а вы позволяете коляске раскатывать по двору, а людям топтаться здесь, как стаду быков?
— А что в этом такого?
Холмс воздел обе руки вверх, словно апеллируя к луне.
— Снег, дорогой мой, снег! Вы сами лишились своего самого верного союзника.
— Но говорю же вам, убийство было совершено в музее. При чем здесь снег?
Холмс вместо ответа только издал полный отчаяния стон, и затем мы последовали за местным полицейским через двор к расположенной под аркой двери.
За время моей совместной работы с Холмсом я мог бы припомнить немало страшных сцен, которые нам доводилось видеть перед собой, но все они померкли по сравнению с картиной, открывшейся нашим глазам среди серых стен готического зала. Он был сравнительно небольшим, со сводчатым потолком, и освещался пучками тонких свечей, укрепленных в металлических канделябрах.
Стены его украшали всевозможные трофейные рыцарские доспехи и средневековое оружие, а по углам стояли покрытые стеклом витрины, заполненные древними пергаментами, перстнями, фрагментами резьбы по камню и разверстыми капканами, явно предназначенными для охоты на людей. Все эти детали я впитал в себя буквально с одного взгляда, а потом всем моим вниманием завладел предмет, установленный на небольшом помосте в центре зала.
Это действительно была гильотина, покрашенная слегка выцветшей красной краской, и, не будь она несколько меньших размеров, я бы сказал, что видел точно такие же, изображенные на гравюрах времен французской революции. Между двух вертикальных направляющих распростерлось тело высокого и стройного мужчины, одетого в бархатный смокинг. Руки его были связаны за спиной, а пропитанная кровью ужасающего вида тряпка наброшена на голову или, точнее, на то место, где ей полагалось находиться.
Свет свечей отражался в запятнанном кровью стальном лезвии, покоившемся теперь в специальном пазу, и почти сливался с сиянием, исходившим от шапки огненно-рыжих волос женщины, сидевшей рядом со страшным безголовым трупом. Не обратив ни малейшего внимания на наше появление, она продолжала совершенно неподвижно сидеть в кресле с высокой резной спинкой, причем ее лицо казалось маской из слоновой кости, на которой выделялись темные блестящие глаза, не мигая смотревшие куда-то в тень, застывшие, как у рептилии. При том что я знавал женщин с трех континентов, мне никогда прежде не встречалось более холодного, но в то же время совершенного в своей красоте лица, чем у хозяйки замка Арнсуорт, которая словно дала обет бдения в этой обители смерти.
Доулиш кашлянул.
— Вам бы отдохнуть, ваша милость, — сказал он без обиняков. — Можете не сомневаться, что прибывший к нам инспектор Грегсон и я сам доведем это дело до справедливого торжества правосудия.
Женщина впервые подняла на нас взгляд, и, должно быть, таков был эффект неверного освещения, создаваемого хаотично расположенными свечами, что на долю секунды я увидел в ее глазах эмоцию, более походившую на лукавство, чем на глубокое горе. Впрочем, наверняка мне это лишь померещилось.
— А Стивен не с вами? — невпопад спросила она. — Ах, конечно, он сейчас, вероятно, в библиотеке — наш старый верный Стивен.
— Боюсь, что смерть его светлости…
Она резко поднялась, ее грудь вздымалась, одна из рук придерживала подол черного кружевного платья.
— Была предопределена свыше! — закончила она фразу, а потом с видом человека, исполненного невыразимого отчаяния, повернулась и медленно выплыла из зала.
Как только дверь за нею закрылась, Шерлок Холмс опустился на колено рядом с гильотиной и, приподняв край пропитанной кровью тряпки, стал внимательно осматривать тот ужас, что она прикрывала.
— Бог ты мой, — произнес он затем негромко, — от удара такой силы голова должна была откатиться через весь зал.
— Возможно.
— Что значит возможно? Вы же должны знать, в каком месте лежала голова.
— Я ее не нашел. Нет ее, головы-то.
Не поднимаясь с колена, Холмс долго в немом изумлении смотрел на собеседника.
— Знаете, мне начинает казаться, что вы слишком многое воспринимаете как должное, — сказал он, выпрямляясь во весь рост. — Хотелось бы услышать вашу версию этого весьма своеобразного преступления.
— По-моему, все как раз очень просто. В какое-то время вчера вечером эти двое повздорили. Слово за слово, и дошло до драки. Более молодой одолел старика, а потом прикончил, воспользовавшись этим инструментом. О том, что лорд Джоселин был еще жив, когда его положили под гильотину, говорит тот факт, что капитану Лотиану пришлось связать ему руки. Убитого первым обнаружил нынче утром дворецкий Стивен и послал за мной мальчишку-конюха. По прибытии в замок я следовал принятой процедуре, проведя опознание погибшего, которым оказался лорд Джоселин, и составив перечень вещей, обнаруженных на трупе. Если вас интересует, как скрылся убийца, мне это тоже известно, поскольку из конюшни пропала одна из кобыл.