— Ничего странного, — холодно ответил Хэйнс. — Время от времени я интересуюсь жизнью низших слоев общества.
На лице сыщика расплылась широкая улыбка.
— Слышали? — с восхищением произнес он. — Вот это настоящий… корректный разговор. Такое не часто услышишь.
Момент был благоприятен для Ганнера. Он знал, что сыщик некоторое время будет занят разговором с владельцем амбаров.
Медленно надев шляпу, он направился к выходу.
Глаза Коннора злорадно блеснули.
— До свиданья, мистер Хэйнс! — крикнул он вдогонку. — Примите добрый совет: бросьте таскать с собой пистолет. Толку никакого, только несколько лишних лет, если попадетесь.
— Что… пистолет? — «Воробей» обернулся. — Это глупо, Ганнер. У вас есть разрешение на право ношения оружия?
— Нет, — улыбаясь ответил Ганнер, — но вы можете меня обыскать. У вас нет ордера, но я не возражаю.
Он поднял руки. Сыщик провел руками по его телу. Мисс Бальфорд, затаив дыхание, следила за опасной игрой.
— Ничего нет, — сказал наконец «Воробей» и прибавил, обращаясь к Коннору: — Что это значит?
— Что это значит? — Ганнер стоял уже в дверях. — Наш общий друг хотел во что бы то ни стало провести дело с огнестрельным оружием, но я не согласился на его предложение. Единственный пистолет, который вы, по всей вероятности, сегодня увидите, находится в ящике стола.
Байрд открыл ящик и увидел там пистолет. Мэри заметила, что Коннор побледнел.
— Ну, это вы уладите без меня, — сказал Ганнер, выходя во двор.
Прежде, чем пройти в ворота, он снял шляпу, вынул из нее браунинг и спрятал в карман.
Грязный посланец доставил Маргарите сообщение о том, что Люк жив. В конце письма рукой самого Коннора было приписано: «Приходите к восьми часам».
Этого он Ганнеру не сообщил.
Письмо подтверждало ее опасения. Долгое время она сидела у письменного стола, раздумывая о том, что могло случиться с Люком. Ясно было одно: он в беде. Она не могла упрекать его за безрассудство — ведь она сама толкнула его на это. В комнату вошел слуга, но она не сразу отвлеклась от своих мыслей.
— Мистер Морелль? — она снова вернулась к действительности.
Первой мыслью было не принимать его, но она передумала.
— Просите.
Данти вошел, как всегда элегантный, с вежливо-непроницаемой улыбкой.
— Известия от Люка? Я ехал в Сити и решил навестить вас.
Она с любопытством посмотрела на него. Дантон — друг, Дантон — предводитель шайки преступников… Она внезапно поняла, что ее доверие к этому человеку было подорвано задолго до разоблачения Гортона. Да, это случилось гораздо раньше… Но это предсмертное письмо Рекса — оно ведь было подлинным! Данти мог послать из Парижа телеграмму за подписью Люка, но не мог же он написать за Рекса эту записку…
— Я случайно узнал, что прошлой ночью ограбили квартиру Люка. Много украдено?
— Нет, ничего особенного.
Он заметил, что она поспешно скомкала письмо и спрятала его в сумочку. Что могло там быть?
— М-да, Люк веселится по всем правилам… Вы опять получили от него известие?
— Нет, ничего, — ответила она, как ему показалось, смущенно. — Вы читали об одном странном случае в сегодняшней газете?
Он подумал, что она предпринимает неловкую попытку переменить тему разговора.
— О, чего только не пишут в газетах! О каком из случаев вы говорите?
— О человеке, ведущем двойную жизнь. Днем — известный коммерсант, ночью — опасный преступник.
Данти снисходительно улыбнулся.
— Романтическая ерунда, — сказал он. — Я много знал… читал, — поправился он, — о подобных случаях. В Ливерпуле был человек, который по воскресеньям читал в церкви проповеди, а в будние дни содержал мастерскую фальшивомонетчиков. Другой был директором большой обувной фабрики в Милане и одновременно одним из самых ловких похитителей драгоценностей…
Она, казалось, была очень заинтересована жизнью улицы за окном.
— Что толкает людей на это?
— Не знаю, — Данти пожал плечами. — Возможно, жажда приключений… кто знает?.. Я хотел поговорить с вами о моем южно-американском обществе. У меня возникли некоторые… затруднения. Чтобы закончить дело, мне нужно семьдесят тысяч фунтов, точнее, семьдесят шесть. У меня есть шестьдесят девять тысяч. Если бы Люк был здесь, он, разумеется, выручил бы меня из беды. Он не очень любил меня, но был все-таки деловым человеком…
Это хладнокровное требование совершенно не тронуло Маргариту. Она не возмутилась и не рассмеялась. У нее даже промелькнула мысль дать ему эти деньги. Если то, что рассказал Гортон, было правдой, Данти мог пригодиться как сообщник. Но опасность была слишком велика. Данти был вымогателем. Он, разумеется, употребил бы полученные сведения в свою пользу.
Перед ней было два пути: искать помощи в том обществе, в котором оказался Люк, или обратиться в полицию. Но полиция не стала бы принимать в расчет личные соображения, и начала бы преследовать Люка, как грабителя.
— Боюсь, что это невозможно, Дантон, — спокойно ответила она. — Почему бы вам не поговорить с мистером Стилем? Он ведь тоже деловой человек.
— Стиль! — пожал плечами Данти. — Служащий… человек без всякой инициативы! Одного вашего слова было бы достаточно…
— Я не могу этого сделать.
Короткое молчание.
Данти заговорил о ничего не значащих вещах и вскоре простился. Выходя, он был уверен, что уходит, по крайней мере, не врагом.
Он действительно направлялся в Сити. Там у него было небольшое бюро, где он принимал своих подчиненных.
После смерти Левинга шайка держалась спокойно. К ней принадлежало много молодых и старых людей, живущих за счет реки, вернее, грузовых барж. Хотя Данти никогда не принимал участия в их «операциях», он являлся признанным главой шайки. Его доля была очень мала — скупщики брали товар за бесценок. Работа у шайки была довольно тяжелой. Часто проходили недели без всякого «улова». Брали все: тюки шелка, ящики с чаем, пеньку, резину — воры брали все, что подворачивалось под руку. Но скупщики платили так мало, а доля Данти была так незначительна, что ее едва хватало на квартирную плату.
В это утро он получил предложение самому приняться за работу и непосредственно возглавить операцию. Он отказался.
— Я не Коннор. Еще не хватало, чтоб я стал жить на берегу!
Теперешний предводитель шайки, коренастый человек, который, кажется, не имел другого имени, кроме Дика, возражал ему.
— Говорят, шайка Коннора зарабатывает уйму денег. А что нам мешает? Ты можешь не жить с нами. Просто будешь приходить и помогать.
— Я и так помогаю, — нетерпеливо ответил Данти. — Зачем сравнивать Коннора с нами? Коннор работает только на берегу, а это совсем другое. Если бы не мои советы, вы все давно бы уже сидели за решеткой, не так ли? Кто уговорил вас купить электрическую моторную лодку? Я! Кто достал вам накладные? Я! Да, дело идет не особенно хорошо, согласен, но разве вы годитесь на что-нибудь другое? Ты думаешь, Коннор принял бы кого-нибудь из вас в свою шайку?
— Мы можем делать то же самое, что и Коннор, — упрямо настаивал Дик. — Левинг для нас делал гораздо больше, чем ты.
Злая улыбка раздвинула губы Данти.
— Левинг убит. А знаешь, почему? Совсем не потому, что он просвистел кого-то из людей Коннора, совсем не потому! Просто он начал охотиться на берегу!
Они расстались, весьма недовольные друг другом. Данти сунул в карман полученные от Дика ассигнации и отправился в один из самых дорогих клубов Сити.
У каждого человека есть своя слабость. Данти был игроком, причем игроком страстным, азартным. Он любил окрестности биржи, проводил там долгие часы, следя за взлетом и падением цен. Он спекулировал всевозможными акциями, зарабатывал значительные суммы, которые тут же таяли в его руках. Рекс в свое время был для него очень полезен, ссужая его деньгами и охотно покупая обесцененные акции, от которых Данти нужно было избавиться. Теперь Мореллю нужно было либо найти другой источник дохода, либо навсегда исчезнуть из этих кругов общества.
В Сити он узнал массу неприятных для себя новостей. Купленные им акции постоянно падали. Его маклер представил ему ряд цифр, заставивших Морелля содрогнуться.
Почти в отчаянии Данти вернулся домой, где его ждал счет от портного на сто сорок фунтов — уже десятый за этот месяц.
Его «слуга» Пи Кольс принял у него пальто и шляпу.
— Удача?
— Ничего, Пи, — ответил Данти с вымученной улыбкой. — После дождя всегда светит солнце.
Он и не подозревал, что этим солнцем для него станет Коннор, а тот, в свою очередь, никогда бы не подумал, что пойдет предлагать свои услуги предводителю вражеской шайки.
Ганнер Хэйнс и его гость всесторонне обсуждали создавшееся положение. Люк до сих пор еще чувствовал действие наркоза. Голова болела при малейшем шуме. В течение дня он выпил огромное количество чая.
