запахов.
– А, смотрю, ты вернулся. Надоело бездельничать, да? – ковыляя, к собравшимся присоединилась Пурнима Дэви. – Ну-ка, вместо того чтобы слоняться без дела, сходи принеси мне чай! Я тебе не за то плачу, чтобы ты глазел по сторонам.
– Мамми-джи, бедный мальчик достаточно пережил! – строго сказала Поппи.
– Ерунда! – сказала Пурнима. – Когда ему будет столько лет, сколько мне, и его будут вечно терзать боли, когда он будет окружен неблагодарными людьми и шутами гороховыми, когда он будет брошен на милость неотесанного зятя, вот тогда он сможет сказать, что достаточно пережил.
– Пурнима-мадам, я сейчас принесу ваш пряный чай, – бодро сказал Ирфан.
Он последний раз обнял Поппи и выбежал из комнаты. Ганеша отправился трусцой следом. Внутри у него восходила яркая луна счастья.
Ирфан знал, что никогда не расскажет Поппи и Чопре, как больно ему было оставить их и что он сделал это, только чтобы защитить их от своего злодея-отца. В его жизни не было слова «семья». Но сейчас впервые он начал осознавать то, что остальные дети воспринимают как само собой разумеющееся. Он молил небо никогда больше не разлучаться с ними, даже на один день.
Несмотря на мрачное настроение, Чопра не мог сдержать улыбки во время рассказа Поппи. У него не было возможности раньше вернуться в ресторан, поскольку он провел всю ночь в штаб-квартире Главного следственного управления вместе с Бомбертоном и высшими чинами полиции Бриханмумбаи. В середине ночи его попросили проехать на залив с бригадой полицейских водолазов и постараться максимально точно описать место, где затонул «Кохинур». Как он и предполагал, пока поиски не дали никаких результатов.
Наконец, после подробного допроса комиссара полиции и главного министра, усталому Чопре вместе с Гаревалом разрешили уйти.
Как будто по воле провидения, в эту минуту в дверь постучали, и в комнату вошел Ирфан, чтобы оторвать Чопру от мрачных мыслей.
Мальчик посмотрел на Чопру. Поколебавшись, он подбежал к нему и обнял. Поначалу ошарашенный, Чопра почувствовал, как руки сами собой тянутся обнять мальчика в ответ. Он ощутил ком в горле.
– Как ты, малыш? – наконец спросил он.
Ирфан вытер глаза искривленной ладонью своей изувеченной левой руки.
– Я не плачу, – сказал он. – Я резал лук для шефа.
Чопра улыбнулся.
– Ганеша спит?
Ирфан покачал головой.
– Нет. Он ждет вас.
– Тогда не будем заставлять его ждать.
* * *
Ганеша стоял под своим манговым деревом и играл с красными шариками, которые звенели, когда он толкал их хоботом. Чопра увидел, что это специальные крикетные шарики для незрячих.
Слоник повернулся, услышав приближение Чопры, а потом разбежался и ударил его головой в живот, чуть не сбив с ног. Переведя дух от этого чрезмерного проявления чувств, Чопра присел на колени и посмотрел на слоненка в упор.
– Прости, что я не смог тебя защитить, – сказал он. – Этого никогда больше не повторится.
Чопра просто констатировал факт. Эту и несколько других уступок ему удалось выбить из главного министра взамен на его помощь в масштабной операции по прикрытию тылов, которая полным ходом шла сейчас в коридорах власти Мумбаи.
Больше никаких проверок от Прамода Кондвилкара или его собратьев, в этом он мог быть уверен.
Ганеша протрубил в знак понимания и вернулся к своей игре.
Рангвалла кашлянул за спиной у Чопры.
– И что будет дальше? Я имею в виду дело «Кохинура».
– Дальше? Дальше они будут обыскивать залив, пока не найдут бриллиант или не сдадутся.
– Они никогда не сдадутся. Британцы им не позволят.
– Может быть и так. Пока Картика отпустили под залог. Он обязан находиться дома. Его адвокаты уже заявляют, что он стал жертвой заговора. Без бриллианта осудить его будет очень непросто.
– А что Канодия?
– У Канодии большие неприятности. Картик все валит на него. Осведомители комиссара говорят, что даже банда Чохана не желает иметь с ним дело. Думаю, что он будет главным обвиняемым. Наши с Бомбертоном показания против Картика как главного вдохновителя всей операции мало кого интересуют. Все хотят сделать Канодию козлом отпущения. Его необходимо сделать козлом отпущения.
Лицо Чопры приняло мрачное выражение.
– Ну что ж, по крайней мере, ему удалось подержать «Кохинур» в руках, – сказал Рангвалла, и в его голосе послышались печальные нотки.
– Да, – сказал Чопра, вспомнив, как нежно Канодия обращался с…
Он замер. Мысль обожгла его мозг, как новое солнце, вспыхнувшее внутри туманности.
– Рангвалла, пригони микроавтобус. Мы едем на Севен-роудз.
– А как же твой ужин? – сказала Поппи.
– Ужин подождет.
Чистосердечное признание Булбула Канодии
– Дверь открыта, сэр. Можете проходить.
Чопра сурово посмотрел на охранника. Это он угрожал ему в прошлый раз, когда он пришел сюда в ярости, уверенный, что Гаревал обманул его. Охранник неловко улыбался. Очевидно, с самого верха сообщили, что этому посетителю нужно оказывать максимальное содействие. Охранник, вероятно, прикидывал, не собирается ли Чопра использовать новообретенные полномочия, чтобы сместить его с должности.
Это все-таки был его третий визит в Мумбайскую центральную тюрьму за последние несколько дней.
Булбул Канодия не стал подниматься с жесткой шконки, чтобы поздороваться с ним. С его обвисшего лица на голый потолок смотрели глаза, под которыми залегли темные тени. Он лежал, вытянув руки по бокам внушительного живота. В своем белом тюремном комбинезоне он походил на труп в ожидании обряда кремации.
– Что вам нужно? – спросил он наконец.
– Мне нужно задать вам один вопрос, – ответил Чопра.
– Вы все не угомонитесь? Вы разрушили мою жизнь.
За свою карьеру Чопра не раз слышал подобные жалобы. Заключенный под стражу преступник винит в своем положении людей, которые передали его в руки правосудия.
– Зачем вы сделали это? – спросил Чопра. – Вы богатый человек. В отличие от Картика и его друзей, вы не стремитесь к острым ощущениям. Так зачем же?
– Вам не понять.
Чопра в ожидании замолчал. Он чувствовал, что Канодия хочет выговориться, хочет довериться кому-то, пусть даже и человеку, который поймал его.
Канодия перевел безжизненный взгляд на свои ступни.
– Из-за бриллианта. Я хотел дотронуться до бриллианта. Подержать его в руках. Я еще не умел ходить, а уже имел дело с драгоценными камнями. Моя семья принадлежит к старинной ювелирной династии. «Кохинур» имеет для нас уникальное значение. Я никогда не думал, что увижу его своими глазами, не то что смогу к нему прикоснуться.
Чопра едва заметно улыбнулся.
– И поэтому вы его украли?
Мгновение прошло, как один удар сердца.
– Я не крал его. Его украл Санни Картик.
– Но потом у него его украли вы.
Наконец Канодия посмотрел на Чопру.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я пришел за бриллиантом, Булбул. Я знаю, что он у вас.
Глаза Канодии сузились.
– Вы ошибаетесь. «Кохинур» лежит на дне Мумбайской гавани. Вероятно, его никогда не найдут.
– Вы правы, Булбул. Тот «Кохинур» никогда не найдут. Даже если и найдут, ему грош цена. Потому что мы с вами знаем, что это подделка.
– Я полагаю, вы присутствовали при экспертном освидетельствовании.
– Это так, – согласился Чопра. – Поэтому я видел, как вы доставали из кармана
