– Правильно.
– А это кто? – поинтересовался Лестер, указывая кончиком карандаша на неясную фигуру.
Бернис нахмурилась:
– Дайте-ка лупу. Здесь плохо видно.
Лейт протянул увеличительное стекло.
– Ну да. Это Тарвер Слейд. Уже четыре или пять дней он сидит над нашими бумагами.
– Аудитор? – переспросил Лейт.
– Нет, – охотно пояснила Бернис. – Один из сотрудников налогового управления, которое регулярно нас проверяет. Мы не обращаем на них внимания. Они ужасные зануды, мешают работать, все время требуя каких-то разъяснений. Если их принимать всерьез, то вообще невозможно работать. Поэтому мы просто выделили им комнату и больше не обращаем на них внимания.
Лестер Лейт пригляделся:
– Кажется, этот человек надевает пальто?
– Да, я замечала, стоит только чуть-чуть похолодать, как он тут же надевает пальто. Говорит – болеет ревматизмом. Временами даже заметно прихрамывает. А потом вдруг перестает…
Лестер Лейт достал записную книжку и сделал в ней какие-то пометки.
– Я просто записал имена этих людей, – пояснил он. – Пожалуйста, попробуйте опознать еще нескольких человек.
Взяв карандаш Лейта, Бернис Лэмен назвала ему имена людей, чьи лица маячили в окнах. Она не смогла различить только троих или четверых, которые, опустив голову, глядели вниз.
Лестер Лейт уложил фотографии в папку.
– Я благодарен вам, мисс Лэмен. Похоже, у меня получится потрясающая статья под названием «Что чувствует человек, выбрасывая дорогую меховую вещь из окна».
– Мистер Лейт, – обратилась к нему молчавшая до сих пор Милисент Фостер. – Скажите откровенно, что именно вас интересует?
– Я же сказал, хочу написать психологический очерк, – повторил молодой человек.
– Полагаете, так мы вам и поверили, что можно пойти на такие расходы ради написания статьи для газеты. Которую, кстати, вряд ли можно продать!
Лейт улыбнулся.
– А вот меня бы этот очерк заинтересовал, – возразила ей Бернис Лэмен. – И снимки отличные.
– Вы так считаете? – обрадовался Лейт. – Ну, слава богу. Они мне обошлись в семьдесят пять долларов.
На прощанье Милисент с улыбкой пожелала Лестеру Лейту доброй ночи.
– Спокойной ночи, Санта-Клаус! – сказала она.
Уже взявшись за дверную ручку, Лейт задержался.
– Ну, тогда ждите подарка в чулке, – шутливо сказал он и вышел из квартиры.
Лестер Лейт открыл дверь своей роскошной квартиры.
– Вносите сюда, – скомандовал он.
Напуганный лакей увидел с полдюжины мужчин, по-видимому таксистов. Они вносили целую кучу самых разных вещей. Бивер отметил письменный стол, вращающееся кресло, пишущую машинку, шкаф для бумаг и шкаф для канцелярских принадлежностей. Еще – мусорную корзину.
– Эдвард, – сказал хозяин, – пожалуйста, освободи тот угол. Ну вот, ребята, письменный стол ставьте прямо в угол. На него – пишущую машинку, рядом со столом – вращающееся кресло.
Лакей тупо провожал глазами эту странную процессию, шествующую по толстому ковру роскошной квартиры. Едва мужчины ушли, он принялся протирать мебель.
– Вы нанимаете секретаря? – полюбопытствовал слуга.
Лестер Лейт с упреком посмотрел на него.
– Бивер, я сам думаю поработать.
– Поработать? – не понял слуга.
– Да. Собираюсь писать. Думаю, что мне удастся пробиться к славе.
– Понятно. Очевидно, роман, сэр? – спросил Бивер.
– Речь идет не о художественной литературе, – солидно пояснял Лестер Лейт. – Я собираюсь красочно, с точки зрения психологии интерпретировать происшествия. Вот, например, описать чувства человека, выбросившего из окна триста пятьдесят долларов. Наверное, это интересно, Бивер?
– Ну, сэр, как вам сказать, – замялся лакей. – Конечно, если вы так считаете, сэр.
– Ну, вот видишь, – удовлетворенно бросил Лейт. – Сегодня женщина выбросила из окна меховую пелерину стоимостью в триста пятьдесят долларов. Что она при этом чувствовала? Она рассказала мне о своих сокровенных переживаниях. Я записывал ее слова, словно в лихорадке, Бивер. А теперь мои слова польются на бумагу. И это происшествие останется жить в веках…
Лестер Лейт быстро снял пиджак и вручил его лакею:
– Повесь его, Бивер.
Усевшись в кресло, он вставил в пишущую машинку чистый лист бумаги.
– Позвольте спросить, почему вы доставили все на такси? – Лакей-шпион попытался вытянуть из хозяина еще какую-нибудь информацию.
Лестер Лейт даже не поднял головы.
– Не отрывай меня, Бивер. Мне нужно сконцентрироваться. Доставка на такси? Да потому, что все эти вещи куплены в комиссионном магазине, в дешевом районе. Остальные магазины были уже закрыты. А маленькие магазинчики, как известно, не имеют службы доставки. И мне пришлось нанять шесть такси. Получилась целая процессия, Бивер. А теперь дай мне подумать, как начать. Пожалуй, буду писать от первого лица. Да! Заголовок уже есть: «Выброшенные деньги: душевное состояние Винни Гейл в трактовке Лестера Лейта».
Молодой человек деловито отпечатал заголовок, отодвинул назад кресло и, наморщив лоб, уставился на чистый лист бумаги.
– Теперь нужно придумать начало, – пробормотал он. – Если так: «Я выбросила меховую пелерину из окна»? Нет, это не звучит. Здесь нужно что-то более эмоциональное. Попробуем иначе: «Я примерила меховую пелерину, которую подала мне продавщица. Вещь сидела на мне идеально, было очень приятно почувствовать тепло мягкого роскошного блестящего меха. И тут я решительно швырнула пелерину в окно». Вот это звучит драматично.
Лестер Лейт наклонил голову набок, изучая выражение лица лакея.
– Ну как, Бивер?
– Очень хорошо, сэр, – неуверенно сказал слуга.
– По твоему лицу этого не скажешь, – недовольно промычал лейтенант. – Полное отсутствие энтузиазма.
– Да, сэр. Если хотите знать мое мнение, то звучит это несколько прямолинейно, сэр.
– Да, – признал Лестер Лейт. – Здесь нужно что-то более тонкое.
Он снова отодвинул кресло и, засунув большие пальцы в карманы жилетки, с минуту смотрел на клавиатуру пишущей машинки. Потом встал и начал расхаживать по комнате.
– Бивер, как, по-твоему, писатели добиваются вдохновения?
– Не знаю, сэр, – пожал плечами лакей.
– Все казалось легко, когда я думал об этом в общем плане. Когда же нужно писать конкретно… Нельзя же просто сказать: «Я выбросила пелерину из окна». И в то же время я не знаю, что еще можно сказать. Ну ладно, Бивер. Главное – положить начало. Я где-то читал, что опытные литераторы не сидят в ожидании вдохновения, а упорно работают. Они придумывают много вариантов, тщательно подбирают слова…
Слуга охотно поддакнул.
– Пожалуй, попробуем подойти с другой стороны, – решил Лестер.
Он снова уселся за пишущую машинку и начал упрямо выстукивать слова. Шпион раболепно суетился возле него.
– Не жди меня, Бивер. Творческий процесс, пожалуй, займет еще несколько часов.
– Может, принести вам что-нибудь, виски с содовой или…
– Нет, Бивер, я должен работать, – решительно заявил хозяин.
– Хорошо, сэр, – сразу же согласился слуга. – Если не возражаете, я бы вышел подышать свежим воздухом…
– Конечно, Бивер. Ради бога, – ответил Лейт, не отрывая глаз от пишущей машинки.
Шпион дошел до угловой аптеки и оттуда позвонил в полицейское управление. К телефону попросил сержанта Экли.
– Бивер, что за процессия из нескольких такси подъезжала к вашему дому? – резким тоном спросил Экли.
– Он решил стать писателем, – ответил шпион-слуга. – Ему пришла в голову идея написать эффектный рассказ. И он уже приступил к делу. Накупил целую уйму подержанной мебели, пишущих машинок, шкафов – словом, всякой ерунды – и привез все это на такси.
– С этим типом никогда не знаешь, то ли он шутит, то ли в самом деле сходит с ума, – простонал сержант Экли.
Во всех офисах «Точприбора» ощущалось едва заметное напряжение. Под повседневной рутиной деловой активности угадывалась какая-то неловкость. Это выражалось во всем: во взглядах исподтишка, суетливости персонала, перешептываниях в туалетных комнатах.
Редактор «Новостей „Точприбора“» Фрэнк Пакерсон сидел в кабинете с карандашом в руке и машинально рисовал что-то бессмысленное на листке бумаги.
Раздался звонок переговорного устройства, и Пакерсон автоматически нажал кнопку. Из приемной раздался голос девушки.
– Тут пришел автор со своей рукописью, – доложила она. – Он хотел бы продать ее за пятьсот долларов нашей газете.
Пакерсон удивился:
– Рукопись… пятьсот долларов?
Девушка подтвердила.
– Скажите ему, что мы не покупаем рукописи. Все материалы для газеты пишут наши сотрудники. Скажите еще, что у нас нет таких денег.
– Хорошо, мистер Пакерсон. Я уже так ему и сказала. Но он настаивает на встрече с вами. Говорит, что у него есть и ружье, которое он хотел бы продать…
– Ружье? – оживился редактор многотиражки. – Что за ружье? – заинтересованно спросил он.
