Деревня восьми могил — с этим загадочным названием я тогда столкнулся впервые. Разве оно само по себе не внушает ужас? «Боги Света в восьми могилах гневаются… Кровь!.. Кровь!.. Кровь!.. Бедствия двадцатишестилетней давности… Деревня восьми могил превращается в кровавое море…»
Что все это значит? Что хотел сказать человек, написавший это письмо? Не понимаю! Ничего не понимаю… От этого письмо представлялось мне еще более зловещим.
Единственное, что я улавливал, так это связь между письмом и визитами непрошеного гостя. И еще то, что этот тип со своими дикими вопросами проявляет значительный интерес к моей персоне. И скорее всего, именно этот тип написал нелепое письмо.
Хотя нет! Меня неожиданно осенило: «А может быть, их двое, а не один?» То есть расспрашивавший обо мне тип и автор письма — разные люди? Я вытащил письмо и снова просмотрел его. Принялся внимательно изучать почтовый штемпель, но, к сожалению, чернила были еле видны, так что разобрать ничего не удалось.
Растерянный и угнетенный, я не сразу сумел влезть в переполненную электричку и до своей фирмы добрался на полчаса позже положенного времени, в половине десятого. На работе мне сразу же сообщили, что заведующий отделом кадров просил меня зайти к нему.
Я немедленно направился в отдел кадров. Заведующий был в прекрасном расположении духа.
— О, Тэрада-кун, я ждал тебя. Знаешь, недавно звонили из конторы адвоката Сувы. Он просил тебя срочно пожаловать к нему. Похоже, речь идет о встрече отца с сыном. Слушай, дружок, если у тебя отыскался отец-богач, ты непременно должен угостить нас разочек. Ха-ха-ха! Ох, что это с тобой? Такой бледный…
Не помню, что я сказал в ответ. Да это и не важно. Скорее всего, пробормотал что-то невразумительное. Я вышел из кабинета, провожаемый его недоуменным взглядом, и сразу же покинул офис. Я двигался как лунатик, у меня кружилась голова, подкашивались ноги. Я делал первые шаги в направлении к миру страха.
Не владея пером профессионально, я вряд ли сумею воссоздать достоверную и захватывающую картину всего, случившегося в скором времени. Мой собственный рассказ кажется мне бледным и невыразительным.
До сих пор я испытывал по отношению к самому себе легкую жалость, ведь жизнь моя проходила как-то нескладно. Но вот наступил момент, когда на смену жалости пришел страх.
Примчавшись в контору адвоката Сувы, я застал там посетителя, опередившего меня. Лысый, как буддийский монах, в военной униформе цвета хаки, он был похож на деревенского жителя. Я, подобно жене моего друга, затруднился определить его возраст — где-то между шестьюдесятью и семьюдесятью.
В нем ощущалась какая-то скованность. Взглянув на меня, он заерзал в своем кресле. Интуиция подсказала мне, что этот человек имеет к поискам непосредственное отношение.
— О! Заходите, заходите! Мы ждали вас. Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал Сува, указывая на стул со своей обычной любезностью. — Наверное, заждались весточки от меня? Ну а сейчас спешу сообщить вам хорошие новости. Мы только что закончили нашу беседу. Но прежде позвольте познакомить вас друг с другом. — Адвокат взглянул на старика и продолжил: — Это господин Усимацу Игава, ваш дедушка, отец вашей покойной матери. Господин Игава, позвольте представить вам человека, о котором только что говорили. Господин Тацуя, сын Цуруко-сан.
Я чуть привстал и кивком поприветствовал деда. Наши глаза встретились. Пожалуй, слишком буднично для первой встречи деда и внука.
— Ну вот, вы и встретились наконец. Но разыскивал вас не дедушка.
Я так и думал: этот старик мало походил на богача.
Между тем адвокат Сува продолжал:
— Хотя дедушке вы совсем не безразличны, но здесь он по просьбе ваших родственников по отцу. Собственно, они и начали розыск. А фамилия вашего отца — Тадзими. Следовательно, и ваше настоящее имя Тацуя Тадзими.
Адвокат Сува переложил на столе какие-то бумажки и поведал мне следующее:
— У вашего покойного отца кроме вас было еще двое детей: Куя-сан и Харуё-сан. Они приходятся вам единокровными братом и сестрой. Конечно, оба уже в возрасте и не очень здоровы, семьями так и не обзавелись. Хотя нет, Харуё в молодости была замужем, но потом развелась.
Дед не прерывал его, только кивал иногда головой в знак согласия. После того, как мы поприветствовали друг друга, он все время сидел молча, глядя себе под ноги, но время от времени украдкой поглядывал на меня. И глаза у него в эти моменты увлажнялись. Я же чувствовал, как отчаянно колотится мое сердце.
— Ну так вот, поскольку ни Куя, ни Харуё детей рожать не собираются, род Тадзими может оборваться. Бабушку, то есть тетушку Ёдзо-сан, это обстоятельство очень волнует. Вообще-то бабушек две, Коумэ-сан и Котакэ-сан, они двойняшки. Конечно, обе уже очень старенькие, но крепятся, все семейные дела в их руках. Именно они начали разыскивать вашу исчезнувшую матушку и вас. Мечтают, чтобы род Тадзими продолжился.
Разумеется, рассказ адвоката Сувы взволновал меня. Сейчас мне трудно описать обуревавшие меня в тот момент чувства. Тут были и радость, и печаль… и полнейшая растерянность. И желание кое-что прояснить.
— Ну вот, в общем, и все. Подробности вы услышите от дедушки, но если у вас есть вопросы ко мне, постараюсь ответить.
Я глубоко вздохнул и спросил о том, что волновало меня больше всего:
— Мой отец умер?
— М-м-м… Можно сказать, да.
— Можно сказать? Что это значит?
— Об отце, я думаю, дедушка вам расскажет в свое время. Вы исчезли вместе с мамой, когда вам было всего два года. Считайте, что для вас отец тогда и умер.
Эти слова привели меня в еще большее замешательство. Но я чувствовал, что в этот раз ничего более не узнаю. Ну ладно, подождем, пока дед разоткровенничается. И я задал второй вопрос:
— Хорошо, тогда о матери. Почему она со мной убежала из дома?
— Резонный вопрос. Но… как вам сказать… Думаю, и о ней дедушка позже вам все расскажет сам. А еще вопросы есть?
Конечно, уход от ответа на оба главных вопроса не удовлетворил меня. Только смутил еще больше.
— Тогда вот еще что. Мне скоро стукнет двадцать восемь. Я до сих пор ничего не знал о своих самых близких людях, с другой стороны, и меня никто не искал. И вдруг обо мне вспомнили. Кое-что для меня прояснилось, но ощущение, что меня стали разыскивать и по другим причинам, которых вы пока не назвали, меня не покидает.
Адвокат с дедом быстро переглянулись. Бросив взгляд на меня, адвокат сказал:
— Н-да… Ум у вас острый. Что ж, расскажу вам еще кое-что, быть может, это пригодится вам в будущем. Только об этом никому ни слова.
После такого вступления я узнал от адвоката следующее:
— У моего отца Ёдзо был младший брат по имени Сюдзи. Чтобы унаследовать состояние матери, он счел нужным покинуть отчий дом, а впоследствии даже взял другую фамилию — Сатомура.
У этого Сюдзи Сатомуры есть сын по имени Синтаро. Он был военным, дослужился до майора. Во время войны занимал довольно высокую должность, пользовался немалым влиянием. Вроде бы служил в генеральном штабе.
Выйдя в отставку и совсем обеднев, Синтаро вернулся в деревню, живет сейчас как простой крестьянин, ни на что не претендуя. Ему лет тридцать семь — тридцать восемь, не женат, детей нет, но здоровьем так и пышет, наверное, сказывается армейская закалка, так что состояние дома Тадзими — очень вероятно — перейдет не к Куя или Харуё, а именно к Синтаро.
— Неизвестно почему, но бабушки очень не любят Синтаро, — продолжал свой рассказ Сува. — Отца его, Сюдзи, давно умершего, бабки тоже на дух не переносили. Что же касается Синтаро, то дело не только в том, что он сын ненавистного Сюдзи, а и в том еще, что, покинув в молодые лета деревню, он почти не приезжал туда и стал для всех совершенно чужим человеком. Но не только бабушки, Куя и Харуё тоже не жалуют Синтаро, — это и стало главным побудительным мотивом, чтобы начать разыскивать вас. Ну вот, я свои обязанности исполнил, позвольте удалиться.
Я почувствовал ужасную тяжесть на душе. Стало быть, по меньшей мере один человек имеет веские причины не желать моего возвращения в деревню. Если увязать это с неприятным письмом, которое я получил сегодня утром, то истинное положение дел в нашем роду становится вполне понятным.
После ухода адвоката мы долго сидели, словно в рот воды набрав. Это продолжительное молчание стало тяготить меня. Все-таки мы друг другу не чужие…
Я вдруг заметил, что лоб деда покрылся липкой испариной. Тем не менее я спросил:
— Значит, я родился в Деревне восьми могил?
Дед утвердительно кивнул и вдруг издал легкий стон, которому поначалу я не придал значения.
— Я хочу показать вам странное письмо, которое получил сегодня утром.
Достав из кармана конверт, я вытащил письмо и развернул перед дедом. Тот протянул руку, чтобы взять его, но внезапно, как подкошенный, опрокинулся навзничь.
