– Наверное?
– Ну… – Прескотт пожал плечами. – Не наверное, а точно. Поскольку сам он не стремился держать свои отношения с ней в тайне, мне нет необходимости проявлять излишнюю осторожность.
– Хоторны, – с милой улыбкой заметила Мэй, – слишком эгоистичны, чтобы скрытничать. Они ставят себя выше сплетен.
– Трудно назвать скрытным человека, который разгуливает с любовницей по Пятой авеню, – согласился Вульф, глянув на снимок под пресс-папье.
– Наверное, мне стоит предупредить, что поставленная перед вами задача весьма непроста, – сказал Прескотт.
– Я так и думал. Мне надо уговорить человека отказаться от четырех миллионов долларов.
– Безусловно, но я имел в виду нечто другое. – Прескотт с сомнением покачал головой. – Видит бог, я желаю вам успеха, но, судя по тому, что я слышал о мисс Карн… это будет исключительно сложное дело. Спросите Штауффера, он скажет вам, что́ думает по этому поводу. Мы потому и попросили его присоединиться к нам.
– Штауффера?
Из левого угла раздался голос:
– Я Озрик Штауффер.
Вульф посмотрел на симпатичное лицо, которое стремилось чему-то соответствовать.
– Ага. И вы… – Вульф не договорил, предоставив собеседнику самому догадаться, что́ от него требуется.
На старательном лице отразилось легкое недовольство.
– Озрик Штауффер из фирмы «Дэниэл Каллен и компания». Мистер Хоторн руководил иностранным отделом, а я находился в его непосредственном подчинении. Также мы были довольно близки.
Значит, его лицо пыталось соответствовать стандартам фирмы. А я было подумал, что оно изображает страсть. Меня сбило с толку то, что Штауффер постоянно держался поблизости от Эйприл Хоторн.
Вульф поинтересовался:
– Вы знакомы с мисс Карн?
– Да, я встречался с ней. – Штауффер изъяснялся лаконично и точно. – Поясню замечание мистера Прескотта. Сегодня утром я ходил к мисс Карн поговорить о завещании. Об этом меня попросили мистер Прескотт и миссис Данн. Также я действовал – неофициально – как представитель фирмы, поскольку считаю, что судебное разбирательство в связи с завещанием для нас будет в высшей степени нежелательным.
– Значит, вы виделись с мисс Карн этим утром?
– Да.
– Каков был результат вашего визита?
– Нулевой. Никакого прогресса я не достиг. По роду деятельности мне случалось проводить трудные и щекотливые переговоры, и среди наших клиентов встречаются очень несговорчивые люди, но я никогда не сталкивался с более упрямым человеком, чем мисс Карн. Она придерживается той позиции, что было бы неприлично или даже непорядочно отказываться исполнить последнюю волю умершего человека в отношении того, как распорядиться его имуществом. И следовательно, она не вправе даже обсуждать это, и делать этого не будет. Я сказал ей, что в таком случае завещание может быть опротестовано в суде и она рискует потерять все. На это она ответила, что высокого мнения о нашей системе правосудия и с готовностью примет любое решение при условии, что суд будет высшей инстанции.
– Вы предлагали ей конкретные условия?
– Нет, никаких цифр. До этого мы не дошли. Она была… – Штауффер на мгновение замялся, подбирая слова. – Мисс Карн не была расположена говорить о завещании, что составляло цель моего визита. Она предпочла воспользоваться нашим поверхностным знакомством.
– Вы хотите сказать, что она попыталась заняться с вами любовью?
– Что вы, нет. – Штауффер покраснел, непроизвольно посмотрел на Эйприл Хоторн, и его щеки заполыхали еще ярче. – Нет, ничего подобного. Я хотел сказать, что она вела себя так, будто я нанес ей визит просто из дружбы. Она исключительно умна.
– Вам показалось, что угроза возможного судебного разбирательства ее не напугала?
– Уверен, что нет. Более невозмутимого человека я, пожалуй, не встречал.
Вульф крякнул и, нахмурившись, повернулся к Джун:
– Какой смысл был просить, чтобы я сбил вашу дичь оружием, из которого уже стреляли?
– В этом-то все и дело, – заявила Джун. – Именно поэтому мы и обратились к вам. Если бы хватило простой угрозы, то и дело было бы простым. Но оно сложное, и мы знаем это. И потому готовы заплатить вам столько, сколько попросите, если у вас получится.
– И потому также сказали неправду в самом начале разговора, – продолжила Мэй. – Моя сестра заявила, будто нам не нужен детектив, но это не так. Вам придется найти аргументы, которые позволят надавить на мисс Карн. Причем аргументы более веские, чем угроза оспорить завещание в суде.
– Понятно. – Вульф поморщился. – Терпеть не могу споров по поводу наследства покойников. Они всегда такие некрасивые.
– Пока нет, – возразила Джун. – Этот спор станет таким, если Дэйзи и та женщина доведут дело до суда, однако в нашем поведении ничего некрасивого нет. Что плохого в стремлении избежать отвратительного скандала, убедив женщину, что три или четыре миллиона долларов из состояния нашего брата – это все, что ей положено? Если ее алчность и упрямство делают процесс убеждения трудным и дорогостоящим…
– И даже если наши намерения не слишком красивы, – перебила ее Мэй, – это все равно должно быть сделано. Ну что же, мистер Вульф, кажется, мы рассказали все, что вам нужно знать. Вы беретесь помочь?
Взгляд Вульфа поднялся к настенным часам. Я ему сочувствовал. Он был не в восторге от дела, но отказаться не мог. Более того, он никогда не допускал, чтобы хоть что-то мешало ему проводить в оранжерее положенные четыре часа в день – с девяти до одиннадцати утром и с четырех до шести после обеда, а между тем на циферблате было без пяти минут четыре. Он посмотрел на меня, скривился в ответ на мою ухмылку и опять глянул на часы.
Затем поднялся из кресла со всей быстротой, на которую был способен.
– Я берусь, – объявил он ворчливым тоном. – А теперь, если позволите, у меня назначена встреча на четыре часа…
– Знаю! – воскликнула Сара Данн. – Вы идете к своим орхидеям. Мне бы очень хотелось увидеть их…
– В другой раз, мисс Данн. Сейчас я не в настроении. К кому мне обращаться с вопросами или результатами? К вам, миссис Данн? Или к мистеру Прескотту?
– К кому пожелаете. Или к обоим.
Джун тоже поднялась со своего места.
– Тогда к обоим. Запиши имена и адреса, Арчи.
Я так и сделал, занеся в блокнот домашние и рабочие координаты Прескотта, адрес резиденции Хоторнов на Шестьдесят седьмой улице, где они все жили в настоящее время, и, что не менее важно, адрес квартиры Наоми Карн на Парк-авеню. Посетители двинулись в прихожую, и я оставил их на попечении Фрица, успев заметить, что Штауффер услужливо пристроился сбоку от Эйприл Хоторн. Мэй последней покинула кабинет, так как задержалась, чтобы перемолвиться о чем-то с Вульфом, о чем – я не расслышал. Наконец входная дверь захлопнулась, и по пути на кухню в кабинет заглянул Фриц.
– Уф! – выдохнул Вульф.
– Да уж, – согласился я. – Но при всем том они не стервятники. Я решил жениться на Эйприл. А чуть погодя разведусь с ней и женюсь на ее секретарше-блондиночке…
– Избавь меня. К черту все это! Ладно, у тебя есть два часа…
– Конечно. – Я изобразил радость, которой не испытывал. – Давайте я сам скажу все за вас. Мне нужно привезти сюда мисс Карн к шести часам. Или на несколько минут раньше, чтобы вам не пришлось ждать.
Он кивнул:
– Скажем, без десяти шесть.
Было слишком жарко, чтобы запустить в него чем-нибудь. Пришлось удовольствоваться кислой ухмылкой, после чего я выбрался на улицу, добрел до переулка, где был припаркован родстер, залез в него и отправился в путь.
По моим прикидкам, на своем веку – по работе и вне ее – я имел дело не менее чем с сотней куколок. И потому был практически уверен, что мой визит к Наоми Карн в пятом часу вечера просто добавит единицу к той цифре. Но я заблуждался.
В дом на Парк-авеню неподалеку от Семьдесят четвертой улицы меня допустили после того, как я назвался посланником мистера Прескотта. Горничная провела меня по просторному шикарному холлу квартиры на двенадцатом этаже и впустила в прохладную комнату, где царил полумрак и мебель пряталась под стильными летними чехлами. Как только я приблизился к женщине, стоящей возле пианино, и всмотрелся в ее лицо, то сразу понял, как сильно я заблуждался.
Она улыбнулась. Я бы не сказал, что она улыбнулась мне, нет. Она просто улыбнулась.
– Мистер Гудвин? С поручением от мистера Прескотта?
– Именно так, мисс Карн.
– Пожалуй, не стоило вас впускать. Только я не люблю так поступать, считаю это снобизмом.
– Почему вам не стоило меня впускать?
– Потому что, если вас послал мистер Прескотт, то вы пришли запугивать меня. Не так ли?
– Запугивать в связи с чем?
– О, да перестаньте. – Она опять улыбнулась.
Я подождал секунду, понял, что Наоми Карн не собирается ничего объяснять, и сказал:
