– Ложь! – вырвалось у Фреда Апдерграфа. Он повернулся ко мне. Его челюсти были сжаты так плотно, словно гусеницы съели лучшие его пионы.
– Чепуха! – На сей раз это был В. Дж. Дилл, до сих пор не подававший голоса.
– Мне представляется!.. – с негодованием начал Льюис Хьюитт.
– Фу, – сказал я. – Тоже мне рыцари. Я не позволил бы тронуть и волоска на ее голове. – Неужто вы думаете, что инспектор в это поверит? Я могу представить себе ход его мыслей.
– Вполне можете! – прорычал Кремер. – Точно так же, как и я – ваших. – Его глаза сузились. – Мы обсудим это позже, когда я закончу с мисс Трейси. Ружье действительно было спрятано в скалах и прикрыто мхом. К спусковому крючку действительно была привязана веревка, и она на самом деле была зеленая, так что вы весьма догадливы.
– Какой длины веревка?
– Вполне достаточной. Что вы еще знаете?
Я покачал головой.
– Если вы не различаете догадки и умозаключения, построенные на…
– Что вы еще знаете?
– Сейчас ничего.
– Посмотрим. – Кремер огляделся – Найдется ли здесь комната, где я мог бы побеседовать с мисс Трейси?
Человек, писавший за столом, встал.
– Разумеется, инспектор. Сюда, пожалуйста.
– Кто это?
– Я Джим Хоули, сотрудник выставки. Думаю, там никого нет. Сейчас взгляну.
Тут, однако, произошла заминка. Дверь отворилась, и вошла целая делегация из четырех человек. Впереди всех – сыщик, что приехал в машине, следом дама, за ней мой приятель Пит с ничего не выражающим взглядом, замыкал шествие полицейский в форме. На даме было серое пальто, под мышкой она держала голубую кожаную сумку. Но я не стал с нею заговаривать, считая лишним обнаруживать наше старое знакомство.
Кремер переключился на вошедших.
– Раскопали что-нибудь, Мерфи? – осведомился он.
– Да, сэр. – Сыщик стоял, распрямив плечи. Он явно гордился своей военной выправкой. – Примерно в половине пятого видели, как эта женщина открывала дверь из коридора в павильон Ракера и Дилла.
– Кто видел?
– Я, – вступил в разговор Пит.
– Ваше имя?
– Пит Аранго. Я работаю в оранжерее Апдерграфа. Вот он, мой хозяин, мистер Апдерграф. Я пошел в коридор, что за павильоном, чтобы взять печенья, и…
– Чтобы взять что?
– Печенье. Я всегда ем печенье. В моей служебной комнате в коридоре.
– О'кей. Вы едите печенье. И что же вы увидели?
– Увидел, как она открыла ту дверь. В павильон Ракера и Дилла. Потом, когда все это случилось, я вспомнил и сказал полицейскому.
– Она вошла туда?
Пит покачал головой:
– Она увидела меня и захлопнула дверь.
– Она что-нибудь сказала?
– Нет, а что ей было говорить?
– А вы?
– Нет, я прошел к себе в комнату и взял печенье. А она, верно, ушла, потому что, когда я шел назад, ее уже не было. После того как я вернулся на выставку и увидел, что происходит…
Кремер повернулся к молодой женщине:
– Как вас зовут?
– Не ваше дело! – отрезала она.
– Так, сэр, – вставил полицейский, – она не желает сотрудничать.
– Что это вы хотите сказать? – Она казалась возмущенной, но, на мой взгляд, не испуганной. – Правда, я открыла дверь из коридора и заглянула туда. Я попала туда по ошибке и искала выход. И зачем это я должна называть свое имя? Чтобы оно попало в газеты?
– А почему вы не вышли тем же путем, что вошли?
– Потому, что я пришла с противоположной стороны и подумала… Эй, привет!
Все посмотрели в ту же сторону, и этот след привел к Фреду Апдерграфу. Фред покраснел и заливался краской все больше, пока она глядела на него в упор.
– Ну, – сказал он. Похоже, ему представлялось, будто он сказал нечто существенное.
– Это были вы, – сказала она. – Стояли там и заглядывали в дверь, когда услышали мои шаги.
– Конечно, – опомнился Фред. – Конечно, это был я.
– Дверь к Ракеру и Диллу? – жестко спросил Кремер.
– Да.
– Вы тоже искали выход?
– Нет.
– А что же вы там искали?
– Я… – Фред поперхнулся. Он был до того красен, что прямо светился, но вдруг ему явно полегчало. Неизвестно, какая мысль пришла ему в голову и так взбодрила его, но он стал говорить громко, словно хотел, чтобы никто, упаси бог, не пропустил его слова мимо ушей. – Я смотрел на мисс Трейси. Я занимался этим всю неделю. Я Фред Апдерграф и представляю здесь коллекцию. Я смотрел на мисс Трейси. – Его слова звучали, как гимн.
Однако на Кремера это не произвело ни малейшего впечатления.
– Мы поговорим позже, мистер Апдерграф.
Он повернулся к сержанту;
– Перли, оставайся здесь с мистером Апдерграфом, Гудвином, этой молодой дамой и Питом. Мерфи, пошли со мной и мисс Трейси. Остальные, если хотят, могут идти.
– Минуту. – Хьюитт сделал шаг вперед. – Я Льюис Хьюитт.
– Я уже понял, – заверил его Кремер.
– Я отвечаю за происходящее в качестве почетного председателя комитета. Ничуть не желая вмешиваться в ваши служебные обязанности, все же считаю, что мисс Трейси, которая еще очень молода, должна быть ограждена от беспокойства.
– Позвольте мне, Хьюитт. – В. Дж. Дилл встал и вышел вперед. Он обратился к Кремеру: – Я наниматель мисс Трейси. И, полагаю, должен, оберегать ее. Если не возражаете, я пойду с вами.
Я глядел на Энн, зная по опыту, что легче всего произвести впечатление на женщину, когда она потрясена. Я не мог налюбоваться на то, как хорошо она держится. После четырех дней на публике в качестве звезды выставки цветов, после появления ее снимков в газетах и обеда с Льюисом Хьюиттом, а затем после целого ушата грязи, который готов был на нее вылиться, особенно когда я объяснил, как можно ногой потянуть за веревку, – за все это время она не сделала ничего, что могло бы поколебать мое уважение к ней. Но сейчас она отнюдь не привела меня в восторг. Она вполне могла бы сказать что-нибудь подходящее в том смысле, что, зная свою невиновность, она не нуждается в протекции помешанного на орхидеях миллионера. Однако она невозмутимо смотрела на В. Дж. Дилла, не открывая рта. Я стал подумывать, что либо я не сумел проникнуть в тайные глубины ее души, либо ум ее весьма ограничен. Не поймите меня превратно, я не терял веры окончательно. Даже в этой невозмутимости лицо ее было прекрасно. А за умственной пищей можно в конце концов сходить в библиотеку.
Кремер заверил Хьюитта и Дилла, что нет никакой надобности защищать Энн, и уже направился с ней и Мерфи к двери, как произошла новая заминка.
– Мистер Кремер! На минуточку! – Это был голос Вульфа.
Я подавил улыбку. Разумеется, он будет просить или требовать (смотря что сочтет более действенным), чтобы мне разрешили отвезти его домой. Я надеялся, что Кремер согласится. Тогда мы очутимся в нашем «седане», он начнет бесноваться, а когда кончит, я воткну ему под ребро припасенный кинжал и уж буду его там поворачивать. Такая возможность представляется мне не каждый день.
Кремер резко повернулся:
– Что вам еще?
– Я бы хотел, – сказал Вульф, – закончить наш с мистером Хьюиттом спор об орхидеях.
– Ну и на здоровье.
– Но не здесь. Где-нибудь на нейтральной почве. Мы могли бы отыскать свободную комнату.
– Пожалуйста. Я же сказал, что все остальные свободны.
– Мистер Гудвин должен присутствовать, чтобы делать записи. Он придет, как только понадобится вам. Вы ведь не можете законно задерживать его без соответствующих документов.
Кремер раздраженно фыркнул:
– Ради бога, обсуждайте свои орхидеи. Мне нужно только, чтобы Гудвин появился, когда он мне понадобится.
Он пересек комнату, и дверь за всеми тремя закрылась. Я смотрел на Вульфа. Перли Стеббинс тоже уставился на него с подозрением. Но мы не произвели на него никакого впечатления. Вульф о чем-то беседовал вполголоса с Льюисом Хьюиттом. Тот, нахмурившись, кивнул без энтузиазма и направился и выходу. Вульф последовал за ним.
– Пошли, Арчи! – скомандовал он.
Перли попытался меня задержать:
– Куда это вы?
– Там, в конце коридора, есть комната, – ответил Хьюитт.
Перли это определенно не понравилось. Он даже не улыбнулся, когда я, проходя в дверь, в шутку ткнул его пальцем под ребро.
Комната, куда мы пришли, оказалась совсем небольшой, с одним окном. В ней только и было, что два маленьких столика да несколько деревянных стульев. Нас ввела туда женщина с печальным лицом. Она включила свет и удалилась. Вульф с сомнением взглянул на хрупкий стул и перевел взгляд на меня, но я сделал вид, будто не заметил, потому что вовсе не собирался хлопотать, устраивая ему сиденье поудобней. Он поджал губы и сел, стараясь, чтобы стул пришелся по центру зада.
– Присаживайтесь, мистер Хьюитт, – пригласил он. Хьюитт продолжал стоять.
– Что за дурацкий спектакль? – Он посмотрел на меня, потом на Вульфа. – О чем это столь секретном вы можете мне сообщить?
