– Да, я верил тому, что мне говорила моя дочь, – Джеймс постарался произнести это спокойно и с достоинством.
Вульф кивнул.
– Что ж, тогда, пожалуй, закроем данную тему, – сказал он с облегчением. – Я рад, что мы с ней покончили. – Его взгляд переместился. – А теперь, мистер Гроув, расскажите, пожалуйста, о встрече, которая состоялась в студии мистера Майона за несколько часов до его смерти.
Руперт Толстый склонил голову на бок и поймал умными глазками взгляд Вульфа.
– На ней предполагалось обсудить, – произнес он своим высоким тенором, – те требования о компенсации ущерба, которые выдвинул Майон.
– И вы на ней присутствовали?
– Естественно. Ведь я был консультантом и импресарио Майона. Пришли также мисс Босли, доктор Ллойд, мистер Джеймс и судья Арнольд.
– Кто организовал встречу? Вы?
– В некотором смысле. Предложение высказал Арнольд, а я переговорил с Майоном, позвонил доктору Ллойду и мисс Босли.
– И на чем порешили?
– Ни на чем. То есть ни на чем конкретном. Спор возник из-за размеров ущерба и того, когда Майон сможет снова петь.
– Какую позицию занимали вы?
Гроув прищурил глаза.
– Разве я не сказал, что был импресарио Майона!
– Конечно. Я имел в виду, какую вы занимали позицию по вопросу о выплате компенсации?
– Я считал, что выплата пятидесяти тысяч долларов должна быть произведена немедленно. Даже если бы голос Майона скоро восстановился, он уже потерял столько и даже больше. Сорвались его гастроли в Южной Америке, он не смог сделать множество записей по контрактам, потом ещё отклонил предложение с радио…
– Но пятьюдесятью тысячами тут и не пахнет! – агрессивно влез судья Арнольд. Глотка, несмотря на маленький рост, у него была отменная. – Я сделал расчеты…
– К черту ваши расчеты! Этак любой может…
– Я попросил бы! – Вульф постучал по столу костяшками пальцев. – А какую позицию занимал мистер Майон?
– Ту же, что и я, разумеется. – Отвечая Вульфу, Гроув сердито посмотрел на Арнольда. – Перед встречей мы выработали единое мнение.
– Понимаю. – Вульф повернул голову чуть влево. – А что думали вы по этому поводу, мистер Джеймс?
– Вероятно, лучше за клиента буду говорить я, – вмешался Арнольд. – Вы не против, Джиф?
– Нисколько, – произнес баритон.
И Арнольд принялся молоть языком, заняв большую часть одного из трёх часов. Я не понимал, почему Вульф не оборвет его, и, наконец, решил, что он позволил Арнольду так долго сотрясать воздух бессвязным набором слов лишь для того, чтобы в очередной раз убедиться в правильности собственного устоявшегося мнения об адвокатах. Арнольд коснулся всего. Он говорил о правонарушениях, постоянно ссылаясь на примеры из последних двух столетий и делая особый упор на психическое состояние преступника. Другой темой его нескончаемой речи были непосредственные причины противозаконных деяний, но обе эти линии так переплетались и петляли, что я потерял логическую нить и сдался.
Однако временами в его тарабарщине появлялся смысл. Так, он сказал: «Идея немедленной выплаты денег была совершенно неприемлемой. Разве можно ожидать, что человек, даже если он сознает свою вину, станет платить, не зная, какой окажется общая сумма компенсации, и ещё до того, как оговорена методика подсчета ущерба?»
В другой раз он сказал: «Требование такой большой суммы, по сути, может быть охарактеризовано как шантаж. Майон знал, что если дело дойдёт до суда и будет доказано, что действия моего клиента мотивировались тем фактом, что его дочь была обесчещена, то присяжные вряд ли поддержат идею компенсации ущерба. Но он также знал, что мы не хотели бы прибегать к такому способу защиты».
– Не фактом, – возразил Вульф, – а только лишь верой. Его дочь призналась, что сказала неправду.
– Мы могли бы доказать, что факт имел место, – настаивал Арнольд.
Я посмотрел на Клару, приподняв брови. В отношении последовательности лжи и правды в её словах возникало решительное противоречие, но либо она и её отец не понимали значимости этого, либо просто не хотели вновь затевать оставленный спор.
В третьем месте Арнольд сказал: «Даже если бы мой клиент совершил что-то противозаконное, и был бы повод взыскать с него за ущерб, о сумме речь могла зайти не раньше, чем удалились бы определить размер этого ущерба. Мы, без всякой предвзятости, для полного урегулирования вопроса и отказа противной стороны от дальнейших претензий, предложили двадцать тысяч долларов. Они это отвергли. Они требовали немедленной оплаты предъявленного счета. В конце концов удалось сойтись на одном: нужно сперва договориться об общей сумме ущерба. Именно для этого там присутствовал доктор Ллойд. Его спросили, какой он может дать прогноз, и он ответил, что… впрочем, зачем мне пересказывать? Он здесь и может сам дать объяснения.
Вульф кивнул.
– Пожалуйста, доктор.
Я подумал: боже мой, опять все сначала, только с другим экспертом! Но Ллойд пощадил нас. Он говорил нормальным языком, и часа ему не потребовалось. Прежде чем начать, он ещё раз отхлебнул от своей третьей порции «бурбона», отчего часть морщин на его приятном лице тут же разгладилась и из глаз исчезло беспокойство.
– Постараюсь вспомнить как можно точнее, – произнес он медленно. – Сначала я описал те повреждения, которые вызвал удар. Щитовидная железа и черпаловидный хрящ с левой стороны были серьезно задеты, в несколько меньшей степени пострадал перстневидный хрящ. – Он улыбнулся улыбкой посвященного, но без высокомерия. – Я подождал две недели, проводя интенсивное лечение и надеясь, что операция может не потребоваться, но она потребовалась. Разрезав ткань, я вздохнул с облегчением: все оказалось не так плохо, как я опасался. Операция прошла нормально, дело быстро шло на поправку. В тот день я не слишком бы погрешил против истины, сказав, что месяца через два, от силы через три, его голос будет так же хорош, как и прежде, но гортань – чрезвычайно тонкий инструмент, а тенор, да ещё такой, как у мистера Майона, штука редчайшая, поэтому, решив перестраховаться, я заявил, что был бы крайне удивлён и расстроен, если бы к открытию нового сезона, то есть через семь месяцев, мистер Майон не был бы в отличной форме. Я также добавил, что сам настроен куда более оптимистично.
Ллойд пожевал губами.
– Кажется, я ничего не упустил, – заключил он. – Кстати, я поддержал идею, чтобы мой прогноз был подкреплен прогнозом доктора Рентнера. Поскольку именно исходя из этого предстояло исчислять сумму ущерба, я не хотел нести ответственность один.
– Рентнер? Кто это? – спросил Вульф.
– Доктор Абрахам Рентнер из Маунт-Синая, – ответил Ллойд тоном, каким ответил бы я, спроси у меня кто-нибудь, кто такой Джордж Вашингтон. – Я позвонил ему и договорился, что он приедет на следующее утро.
– Это я настоял на этом, – важно сказал Руперт Толстый. – Майон имел право получить деньги немедленно, а не в отдаленном будущем. Платить, не договорившись об общей сумме ущерба, они отказались, поэтому я хотел убедиться, что сумма ущерба будет названа правильно. Не забывайте, в тот момент Майон не мог ещё спеть ни ноты!
– Более того, даже пианиссимо он смог бы брать не раньше, чем через два месяца, – поддержал Ллойд.
– Уж не намекаете ли вы, что мы высказались против привлечения второго специалиста? – вмешался судья Арнольд. – В таком случае я протестую…
– Именно так вы и сделали! – взвизгнул Гроув.
– Ничего подобного! – рявкнул Джиффорд Джеймс. – Мы просто…
Все трое сцепились, рыча и шипя. На мой взгляд, им следовало бы поберечь энергию для решения куда более важного вопроса: получит ли что-нибудь миссис Майон, и если да, то сколько. Но младенцы не унимались. Вульф терпеливо позволил им прийти к тому, к чему они шли, то есть ни к чему, и пригласил к разговору новое лицо. Он повернулся к Адели и сказал:
– Мисс Босли, мы ещё не слышали вашего мнения. На чьей вы были стороне?
Все это время Адель Босли сидела с чрезвычайно умным видом и слушала, потягивая уже второй ромовый «коллинз»[2]. Хотя на дворе стояла середина августа, у неё, единственной из всех, был хороший загар. Она покивала головой.
– Я не была ни на чьей стороне, мистер Вульф. Я только представляла интересы своей организации, Метрополитен Опера Ассосиэйшн. Естественно, мне хотелось, чтобы дело уладилось в частном порядке, без скандала. Но никакого личного мнения по обсуждавшемуся вопросу я не имела.
– И не высказывали?
– Нет. Я лишь убеждала стороны договориться.
– Как благородно! – вставила Клара Джеймс с ухмылкой. – Между прочим, могла бы и помочь отцу, ведь именно благодаря ему ты получила эту работу. Или ты…
– Успокойся, Клара! – властно приказал Джеймс.
