Ознакомительная версия.
— Естественно. Заказ делаю я. Вчера на обед…
— Не нужно, — остановил ее инспектор. — Вчерашний обед здесь ни при чем.
— Мне казалось, что пищевое отравление иногда наступает с задержкой даже на целые сутки…
— В нашем случае — нет… Скажите, пожалуйста, что именно мистер Фортескью ел и пил сегодня утром перед выходом из дома?
— В восемь утра ему в комнату был подан чай. Завтракали в четверть десятого. Как я уже сказала, мистер Фортескью ел яичницу с грудинкой, кофе, тосты и мармелад.
— Какая-нибудь каша?
— Каш он не ест.
— Сахар для кофе — кусковой или сахарный песок?
— Кусковой. Но мистер Фортескью пьет кофе без сахара.
— У него нет привычки принимать по утрам лекарства? Какие-нибудь соли? Тонизирующие средства? Что-нибудь для улучшения пищеварения?
— Нет, ничего такого.
— Вы завтракали вместе с ним?
— Нет. За столом сидят только члены семьи.
— Кто еще был за столом?
— Миссис Фортескью. Мисс Фортескью. Миссис Валь Фортескью. Мистера Персиваля Фортескью, само собой, не было.
— А миссис и мисс Фортескью ели на завтрак то же самое?
— Миссис Фортескью выпила кофе, стакан апельсинового сока, съела тост — вот и все. Миссис Валь и мисс Фортескью всегда завтракают плотно. Кроме яичницы и холодного окорока, они иногда едят кашу. Миссис Валь пьет не кофе, а чай.
На минуту инспектор Нил погрузился в раздумье. По крайней мере, круг сужается. Завтракали с умершим всего три человека, и только они: его жена, дочь и невестка. Любая из них могла добавить ему в кофе токсин. Токсин — штука горькая, так ведь и кофе тоже. Мистер Фортескью мог ничего не заметить. Правда, был еще утренний чай, но Бернсдорф говорил, что как раз в чае привкус был бы явно ощутим. Хотя, с другой стороны, человек только проснулся, организм еще не так восприимчив… Инспектор Нил поднял голову и увидел, что Мэри Доув наблюдает за ним.
— Ваши вопросы насчет тонизирующих средств и лекарств показались мне довольно странными, инспектор, — сказала она. — Подтекст такой: либо лекарство было бракованным, либо в него что-то добавили. Но ни то ни другое не назовешь пищевым отравлением.
Нил пристально посмотрел на нее.
— А я и не говорил, что мистер Фортескью умер от пищевого отравления. Он умер от отравления. Просто от отравления.
— От отравления… — негромко повторила она.
Она не удивилась, не вздрогнула от испуга, просто в глазах ее появился интерес. Так человек переваривает нечто для себя новое.
Собственно, после минутного размышления именно это она и сказала:
— Мне никогда не приходилось сталкиваться с отравлением.
— Ничего приятного тут нет, — сухо заверил ее Нил.
— Да, наверное…
Она снова задумалась, потом подняла голову и неожиданно улыбнулась ему.
— Я этого не делала, — заявила она. — Но, не сомневаюсь, это вам скажут и остальные!
— А кто бы мог это сделать, мисс Доув?
Она пожала плечами.
— Говоря откровенно, он был довольно одиозным типом. И сделать это мог кто угодно.
— Ну, мисс Доув, одиозный — еще не причина для отравления. Мотив должен быть серьезнее.
— Да, вы правы.
Она задумалась.
— Может быть, вы мне что-нибудь расскажете об этом доме?
Она взглянула на него. Он даже слегка вздрогнул — от ее глаз веяло насмешливым холодом.
— Это, надеюсь, не официальный допрос? Конечно нет, иначе тут был бы ваш сержант, а он сейчас терзает прислугу. Я готова вам кое-что рассказать, но повторять это в суде мне бы не хотелось. Неофициально — пожалуйста. Как это говорится, без протокола?
— Разумеется, мисс Доув. Мы с вами, как вы уже заметили, говорим с глазу на глаз.
Она откинулась в кресле, качнула изящной ножкой и прищурилась.
— Начну с того, что особой преданности к моим хозяевам я не испытываю. Я работаю на них, потому что мне хорошо платят, и это мое обязательное условие.
— Я слегка удивился, увидев вас здесь, в этой должности. С вашим умом и образованием…
— Сидеть от и до в конторе? Перебирать бумаги в министерстве? Дорогой инспектор Нил, работенка здесь не бей лежачего, а деньги… Люди готовы платить любые деньги, любые, лишь бы у них не было проблем по содержанию дома. Найти и нанять прислугу — дело кропотливое и нудное. Писать в агентства, посылать в газеты объявления, беседовать с людьми, договариваться о встречах и в конце концов вести хозяйство, чтобы все шло без сучка без задоринки, — на это требуются определенные способности, которых у богатых людей, как правило, нет.
— А если прислуга, которую вы выбрали, возьмет да и уйдет от вас дружными рядами? Такое случается.
Мэри улыбнулась.
— Если надо, я сама и постели застелю, и комнаты пропылесосю, и обед приготовлю, и на стол накрою — хозяева никакой разницы не почувствуют. Конечно, я не трезвоню на всех углах, что я — мастерица на все руки. Мало ли у кого какие мысли могут появиться. Но любую прореху заткнуть могу, это точно. Хотя прорех почти не бывает. Я работаю только на очень богатых, которые за удобство готовы платить сколько угодно. Соответственно, и я плачу прислуге по высшему разряду и могу отбирать лучших.
— Таких, как дворецкий?
Она удивленно, оценивающе взглянула на него.
— Супружеская пара — куда тут денешься? Крампа я держу только из-за миссис Крамп — лучших поварих я в жизни не встречала. Настоящее сокровище: чтобы ее сохранить, приходится кое на что закрывать глаза. Наш мистер Фортескью поесть любит… вернее, любил. Все в этом доме — большие гурманы, а денег куры не клюют. Так что миссис Крамп может закупать, что хочет, — масло, яйца, сливки. Что касается Крампа, свое дело он делает, и ладно. Серебряные вилки и ложки всегда начищены до блеска, на стол он подает не хуже других. Ключ от винного погребка я храню у себя, виски и джин тоже у меня под контролем, а как он чистит и гладит одежду, я проверяю сама.
Инспектор Нил приподнял брови.
— Маленькая хозяйка большого дома?
— Я считаю, нужно все уметь делать самой. И тогда делать тебе ничего не придется. Но вы хотели услышать мое мнение об этой семье.
— Если не возражаете.
— В общем, все они — публика одиозная. Покойный мистер Фортескью был из разряда мошенников, у которых все всегда шито-крыто. Он любил похвастаться, как ловко провернул какое-то дельце. Изысканными манерами не отличался, был человеком грубым и властным, одним словом, самодур. Миссис Фортескью — Адель — его вторая жена, она лет на тридцать его моложе. Он откопал ее в Брайтоне. Она работала маникюршей и караулила богатенького кавалера. Она хороша собой, просто пальчики оближешь, секс из нее так и прет.
Инспектор Нил был шокирован, но не подал вида. Все-таки странно слышать подобные речи от такой девушки, как Мэри Доув.
Та с непроницаемым видом продолжала:
— Адель вышла за него из-за денег, тут и думать нечего; когда это случилось, его сын Персиваль и дочь Элейн ходили просто зеленые от злости. Они и сейчас ее не жалуют, но она ведет себя очень умно — не замечает этого или не хочет замечать. Старик исполнит любую ее прихоть, она прекрасно это понимает. Господи, опять я говорю не в том времени. Еще не осознала, что его нет в живых…
— Ну а что же его сын?
— Драгоценный Персиваль? Валь, как его величает жена. Персиваль лицемер, из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Чопорный, хитрый и коварный. Панически боится отца, всегда перед ним тушуется и слова поперек не говорит, но свой маневр знает, свои интересы очень даже блюдет. В отличие от отца прижимист. Экономия — это его страсть. Потому он так долго не может подобрать себе дом. А тут у него и своя квартира, и денежки целы.
— А его жена?
— С виду — смиренная овца, которую бог обделил мозгами. Но это с виду, а что на самом деле… До замужества она работала медсестрой в больнице — когда Персиваль слег с воспалением легких, она его выхаживала и выходила до романтической развязки. Старика этот брак сильно разочаровал. Он сноб и хотел, чтобы Персиваль женился «как положено». Несчастную миссис Валь он презирает, то и дело мешает с грязью. Так что, думаю, она его не сильно любит — вернее, любила. У нее одна страсть — в кино и по магазинам. Главная печаль — муж дает мало денег.
— Что скажете про дочь?
— Элейн? Вот ее мне немного жаль. Она человек неплохой. Из тех, что всю жизнь остаются школьницами. Она умеет организовать игру, занимается с девочками-скаутами, это ей интересно. Недавно у нее был роман с молодым учителем, из сердитых, но отец семейства выяснил, что этот недовольный напичкан коммунистическими идеями, и разом положил этой романтической истории конец.
— И у нее не хватило духу возразить?
— У нее-то хватило. Отступился и поднял лапки как раз он. Опять же, наверное, из-за денег. Особенно привлекательной Элейн, увы, не назовешь.
Ознакомительная версия.
