— Хорбери сказал, что ты ждешь молодую даму, — хмуро отозвался Альфред.
— И это, я вижу, вас заинтриговало. С минуты на минуту должна приехать Пилар. Я приказал послать за ней машину.
— Пилар? — резко переспросил Альфред.
— Пилар Эстравадос, дочь Дженнифер и моя внучка, — объяснил Симеон. — Интересно, как она выглядит.
— Господи, папа, — воскликнул Альфред, — ты никогда не говорил мне…
Старик ухмылялся.
— Да, я решил держать это в секрете. Попросил Чарльтона написать туда и все выяснить.
— Ты ни разу не говорил мне… — обиженно повторил Альфред.
— Это испортило бы сюрприз, — отозвался Симеон по-прежнему со злорадной ухмылкой. — Интересно посмотреть, что будет, когда в нашем доме снова появится молодежь? Я ни разу не встречался с Эстравадосом. Интересно, на кого похожа дочь — на мать или на отца?
— Ты в самом деле считаешь, что это разумно, папа? — начал Альфред. — Принимая во внимание все обстоятельства…
— Разумно, разумно. Ты слишком беспокоишься об этом, Альфред! И раньше беспокоился! А я об этом никогда не думал! Делай все, что хочешь, а потом расплачивайся за грехи — вот как надо поступать! Эта девушка — моя внучка. Единственная внучка в нашей семье! Мне безразлично, что представлял собой ее отец и чем он занимался! Она — моя плоть и кровь! И она будет жить в моем доме.
— Она будет здесь жить? — резко переспросила Лидия.
Он метнул на нее взгляд:
— Ты возражаешь?
Она покачала головой.
— Разве я имею право возражать, если вы приглашаете кого-то в ваш собственный дом? — улыбнулась она. — Просто меня беспокоит… она.
— Она? Что ты имеешь в виду?
— Будет ли она счастлива здесь?
Старик Симеон вскинул голову:
— У нее нет ни пенни. Она должна быть благодарна!
Лидия пожала плечами.
— Теперь тебе понятно, что это будет необычное Рождество? — обратился Симеон к Альфреду. — Все мои отпрыски соберутся вокруг меня. Все! А теперь отгадайте, кто еще приезжает к нам в гости, раз уж я вам почти подсказал.
Альфред смотрел на отца во все глаза.
— Я же сказал — все мои отпрыски! Не можешь отгадать? Конечно Гарри. Твой брат Гарри!
Альфред побледнел.
— Гарри… — заикаясь, произнес он. — Только по Гарри.
— Гарри собственной персоной!
— Но мы же считали, что он умер!
— А он, представь себе, жив!
— И ты пригласил его сюда? После всего, что случилось?
— Блудный сын — ты это хотел сказать? Ты прав! Мы должны приготовить ему достойную встречу. Мы должны заколоть откормленного теленка, Альфред.
— Он дурно вел себя но отношению к тебе… ко всем нам. Он…
— К чему перечислять его проступки? Их не перечесть. Но на Рождество, как ты помнишь, грехи прощаются. Встретим блудного сына тепло и радушно.
Альфред встал.
— Да, это и правда сюрприз, — пробормотал он. — Я и представить себе не мог, что Гарри когда-нибудь вернется в эти стены.
Симеон подался вперед.
— Ты никогда не любил Гарри, верно? — мягко спросил он.
— После того как он вел себя по отношению к тебе…
— Что было, то прошло, — усмехнулся Симеон. — Ведь так должно быть на Рождество, не так ли, Лидия?
Лидия тоже побледнела.
— Я вижу вы тщательно продумали нынешний праздник, — сухо заметила она:
— Я хочу, чтобы вокруг меня была вся моя семья. Хочу мира и доброжелательности. Я старик. Ты что, уже уходишь, мой дорогой?
Альфред поспешно вышел. Лидия на секунду задержалась, прежде чем последовать за ним.
— Он расстроился, — кивнул Симеон вслед удаляющемуся сыну. — Они с Гарри никогда не ладили. Гарри любил дразнить Альфреда. Говорил, что Альфред тугодум, зато действует наверняка.
Лидия шевельнула губами. Она хотела что-то сказать, но, заметив на лице старика жадное любопытство, сдержалась. Ее умение владеть собой, видела она, его расстроило. И потому позволила себе заметить только:
— Заяц и черепаха? Но ведь в конце концов состязание выигрывает черепаха.
— Не всегда, — отозвался Симеон. — Не всегда, дорогая моя Лидия.
— Извините меня, — улыбнулась Лидия. — Пойду посмотрю, как там Альфред. Он всегда расстраивается, когда слышит что-то неожиданное.
Симеон усмехнулся.
— Да, Альфред не любитель перемен. Ему по душе привычный темп жизни.
— Альфред очень предан вам, — заметила Лидия.
— Тебе это кажется странным?
— Иногда, — сухо отозвалась Лидия и вышла из комнаты.
Глядя ей вслед, Симеон тихо хмыкнул и потер ладони.
— До чего интересно! — пробормотал он. — До чего интересно! Меня ждет очень забавное Рождество.
Он с трудом поднялся и, опираясь на палку, медленно прошаркал к стоявшему в углу большому сейфу, набрал шифр, отворил дверцу и дрожащими пальцами нащупал что-то внутри.
Вытащив небольшой замшевый мешочек, он развязал его и высыпал на ладонь горсть необработанных алмазов.
— Не спешите, мои красавчики, не спешите… Вы все по-прежнему мои друзья. Отличные были тогда денечки… Отличные. Вас не будут обрабатывать и шлифовать, друзья мои. И не будете вы украшать шеи и пальцы женщин или висеть у них в ушах. Вы принадлежите мне. Мои старые друзья! Только вы да я знаем кое-что такое, чего не знают другие. Говорят, я старый я больной, но ничего, я еще поживу. Жизнь во мне еще теплится. И я не могу отказать себе в удовольствии еще разок позабавиться. Еще разок…
Часть II
ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ ДЕКАБРЯ
Раздался звонок, и Тресилиан направился к двери. Звонок был непривычно настойчивым, и не успел старый слуга пройти через холл, как в дверь снова позвонили.
Тресилиан вспыхнул. Кто позволяет себе так нетерпеливо звонить в дом джентльмена?! Если это опять кто-нибудь из рождественских попрошаек, он им сейчас задаст!
Сквозь матовое стекло верхней половины двери был виден силуэт рослого мужчины в шляпе с опущенными полями. Тресилиан открыл дверь. Ну точно, решил он, очередной разносчик товаров! Да еще в таком дешевом и вульгарном костюме!
— Будь я проклят, если это не Тресилиан, — произнес незнакомец. — Как поживаешь, Тресилиан?
Тресилиан уставился на него во все глаза. Глубоко вздохнул и снова всмотрелся. Дерзкий, высокомерный подбородок, нос с горбинкой, нахальный взгляд. Да, все это он видел много лет назад. Тогда черты эти, пожалуй, были менее резкими…
— Мистер Гарри! — ахнул он.
— Похоже, ты меня испугался, старина! — рассмеялся Гарри Ли. — С чего бы это? Меня ведь ждут, кажется?
— Да, сэр. Конечно, сэр.
— Тогда в чем же дело? — Гарри отступил на шаг-другой и оглядел дом: солидное строение из красного кирпича, незатейливое, но явно добротное.
— Все тот же уродливый старый особняк, — заметил он. — Стоит и не рушится, что самое главное. Как поживает отец, Тресилиан?
— Не очень здоров, сэр. Большую часть времени проводит у себя, сэр, и почти не ходит по дому. Но для его возраста держится молодцом.
— Старый греховодник!
Гарри Ли вошел, позволил Тресилиану спять с себя шарф и свою замысловатую шляпу.
— А как поживает мой дорогой братец Альфред?
— Очень хорошо, сэр.
— Наверное, ждет не дождется меня, а? — усмехнулся Гарри.
— Конечно, сэр.
— А я сомневаюсь. Держу пари, что мое появление — для него сокрушительный удар. Мы с Альфредом никогда не ладили. По-прежнему почитываешь Библию, Тресилиан?
— Разумеется, сэр, когда есть время.
— Помнишь притчу о возвращении блудного сына? Другому брату это ничуть не понравилось! Вот и нашему домоседу Альфреду мое появление тоже не по душе, я уверен.
Тресилиан опустил глаза и ничего не ответил. Всем своим видом он выражал явное неодобрение.
— Ладно, пойдем, старина, — хлопнул его по плечу Гарри. — Надеюсь, меня ждет откормленный теленок! Веди меня прямо к нему.
— Пройдите сюда, в гостиную, сэр, — пробормотал Тресилиан. — Не знаю, где все в данную минуту… Меня не послали встретить вас, сэр, поскольку не было известно время вашего прибытия.
Гарри кивнул. Он шел вслед за Тресилианом, оглядываясь по сторонам.
— Все вещи вроде на своих местах, — заметил он. — По-моему, с тех пор, как я смотался из дома двадцать лет назад, ничего не изменилось.
Вместе с Тресилианом он дошел до гостиной.
— Пойду поищу мистера или миссис Альфред, — пробормотал старик и исчез.
Гарри Ли вошел в комнату и остановился на пороге, заметив, что кто-то сидит на подоконнике. Его глаза недоумевающе оглядели экзотическое существо с черноволосой головкой и кожей цвета свежих сливок.
— Господи! — произнес он. — Неужто вы седьмая и самая красивая жена моего отца?
Соскользнув с подоконника, Пилар подошла к нему.
