Боится, что его бросят. Придется взять с собой. — Этвуд открыл заднюю дверцу. — Иди сюда.
Повторять приглашение не пришлось, ньюфаундленд моментально забрался в машину и улегся, заняв все сиденье; в городе он следовал за Этвудом как привязанный. Джеймс сначала собирался зайти в бар, но потом передумал и, купив бритву, заявил, что в такую жару самое лучшее — спокойно лежать на берегу. Этвуд хотел осмотреть изнутри возвышавшуюся в центре старинную церковь, однако из-за ходившей за ним по пятам собаки был вынужден отказаться от этого намерения.
— Он так и будет постоянно сопровождать тебя? — ехидно осведомился Джеймс на обратном пути.
— Он хороший пес, просто ему хочется иметь хозяина. Правда, Тимми? — Ньюфаундленд зашевелился и втиснул морду между Этвудом и Джеймсом. — Тимми, лежать! — Пес послушно улегся. — Видишь, понимает — он принадлежал англичанину или американцу. Потерялся, должно быть.
Возле поворота Джеймс попросил остановиться и достал кинокамеру.
— Сниму отсюда бухту, красивое место. Как-нибудь потом поднимусь на скалу за нашим коттеджем, оттуда должны быть видны все окрестности. Как ты думаешь, туда можно забраться?
— Да, если подниматься не от моря, а ближе к дороге. Со стороны моря очень круто, почти отвесный обрыв. Кстати, Гросси предупреждал, что нырять оттуда нельзя, на дне крупные камни.
Пока Джеймс снимал, мимо проехало такси, а когда они добрались до спуска, такси уже стояло возле самого дальнего коттеджа.
— Наши ряды пополняются, — с усмешкой заметил Этвуд.
— Какого черта они сюда притащились? Хотел бы я сейчас посмотреть на физиономию того субъекта, который уверял меня, что более безлюдного места не сыскать на всем побережье. Какая бесстыдная ложь!
Возле крайнего коттеджа суетились две девушки, одна — миниатюрная брюнетка с длинными волосами, вторая — очень крупная блондинка с короткой стрижкой. Две девушки — это был самый худший вариант.
Джеймс с размаху сел в кресло-качалку и стал яростно раскачиваться, так, словно хотел перевернуться, Некоторое время Этвуд молча поглядывал на него, а затем сказал:
— Если ты будешь так нервничать из-за каждого нового человека, то лучше нам сразу уехать, хотя, по-моему, это глупо. Даже с чересчур назойливыми людьми всегда можно поставить себя так, что они не будут докучать.
— Извини, у меня нервы не в порядке. Не обращай внимания.
Хорошо зная Джеймса, Этвуд видел, что его нынешняя раздражительность не является капризом изнеженной кинозвезды, а носит болезненный характер, и потому мягко сказал:
— Сейчас нелегко найти какой-нибудь небольшой малолюдный отель или снять виллу. Лично мне все равно, где жить, здесь или в другом месте.
— Не стоит… — Джеймс встал, подошел к окну, провел пальцем по стеклу и, стоя к Этвуду спиной, сказал: — Ты не спрашиваешь об Анне… Мы разошлись. Она потребовала, чтобы я перестал сниматься, сказала, что денег нам и так хватит. Но ведь дело не в этом… Не знаю, что на нее нашло, я ведь уже снимался, когда мы поженились. Наверно, вначале она представляла это как-то иначе…
— А ты не думаешь, что она просто-напросто ревнует?
— У нее нет для этого никаких оснований.
— Нет, не то. Сама атмосфера съемок, она так много для тебя значит… возможно, Анне кажется, что слишком много.
— Но я не могу иначе! Это моя жизнь, понимаешь?
— Я-то понимаю, но ей это понять труднее… Почему бы вам, — начал было Этвуд, но Джеймс перебил его:
— Довольно, оставим эту тему.
Этвуд смолк, а Джеймс, испытывая чувство неловкости из-за своей грубости, добавил извиняющимся тоном:
— Не надо мне было заводить этот разговор. Прости, пожалуйста.
В сопровождении ньюфаундленда они направились к морю, Джеймс растянулся на песке, а Этвуд пошел на мыс. Когда он проходил мимо последнего коттеджа, оттуда выбежали две девушки в купальниках.
Блондинку звали Тельма Лус, а брюнетку — Сильвия Рашли. У Сильвии было хорошенькое смуглое, кареглазое личико и хрупкая, тоненькая фигурка, держалась она с живостью, к которой примешивалась изрядная доля кокетства, рожденного сознанием своей привлекательности. Рядом с маленькой Сильвией вторая, Тельма, выглядела особенно массивной, ростом она всего чуть-чуть уступала Этвуду, а широкие плечи в сочетании с плоской грудью лишали ее всякой женственности; черты лица были под стать фигуре: крупный нос, крупный рот, большой лоб, прикрытый редкой челкой, серые глаза навыкате под широкими светлыми бровями. Хотя Тельма была откровенно некрасива, в ее манере вести себя не чувствовалось никакой ущемленности, держалась она свободно и уверенно.
Сильвия засыпала Этвуда вопросами, словно он был здесь старожилом, потом стала восхищаться собакой, спросила, теплая ли вода, и со смехом добавила, что если говорить честно, то к своему стыду она должна сознаться, что предпочитает купаться в бассейне с подогревом. Тельма снисходительно слушала ее болтовню, а при упоминании о бассейне презрительно скривилась, заявила, что бассейн — это убожество, и решительно зашагала к воде. Погрузившись по грудь, она, не промедлив ни секунды, поплыла. Сильвия направилась следом, обернулась, помахала Этвуду рукой и стала медленно и осторожно, то и дело останавливаясь, заходить в воду. Когда Этвуд поднимался на мыс, она все еще стояла по пояс в воде, не решаясь окунуться.
Взобравшись наверх, Этвуд дошел до конца мыса, затем, прыгая по камням, спустился вниз. Ньюфаундленд следовал за ним с легкостью горного козла, странной для столь крупной и тяжелой собаки, очевидно, он знал здесь каждый выступ. Этвуд посидел на последнем уступе, затем оттолкнулся от скалы и поплыл. Нырнув, он убедился, что здесь очень глубоко и скалистое основание мыса отвесно уходит вниз. Обследовав мыс, он поплыл в открытое море, ньюфаундленд плыл сзади.
Когда затишье спокойных вод бухты сменилось ровным и сильным дыханием моря и волны покрылись гребешками белой пены, Этвуд повернул к берегу и выбрался на песок как раз около Джеймса. Ньюфаундленд тоже выскочил из воды и энергично отряхнулся, несколько капель долетели до Джеймса, тот чертыхнулся, но странно вяло, впрочем, эта пассивность тут же получила объяснение: пока Этвуд купался, в домик, расположенный между коттеджем девушек и коттеджем Витторио Ольми, въехали две женщины, таким образом, все домики, кроме одного, оказались занятыми, и Джеймс, на чьих глазах восхитительно уединенное место за два дня превратилось черт знает во что, воспринимал прочие мелкие неприятности как не имеющие существенного значения на общем мрачном фоне. Сейчас он с запозданием думал, что, приехав сюда, совершил ошибку, следовало с самого начала снять небольшую виллу у моря, где они были бы избавлены от непрошеного соседства; ни для него, ни для Этвуда
