– Очень рад видеть вас снова, майор. Позвольте выразить вам восхищение и поздравить с выдающимся подвигом. Кхм… Сколько же народу собралось, чтобы повидать вас! – добавил он несколько осуждающе, как будто сейчас лишь сообразил, что казначейство может и не одобрить затрат рабочего времени на этот светский прием.
– Да, совершенно восхитительно, правда? Был бы со мной мой фотоаппарат! Что за прелестный, что за непринужденный групповой снимок получился бы! Я мог бы сгруппировать вас… так, посмотрим, да-да… как на фотографиях викторианских интеллектуальных пикников. Значит, так: персонажи разбросаны по склону холма. Один, мыслитель, застыл среди каменных глыб. Джентльмены растянулись во весь рост на мягком мху и с разных точек всматриваются в шествие всемирного прогресса. Леди энергично хлопочут у корзин, набитых снедью и томиками стихов. И… – Он в восторге захлопал в ладоши, когда с дальнего конца коридора донесся крик «Кофе!». – Вот вам и пикник! Прекрасный, питательный кофе!
Захватив поднос с чашками, Нита вышла из комнаты. Меррион Сквайерс, хранивший до сих пор непривычное молчание (либо быть в центре, либо нигде, подумал Найджел), громогласно задал вопрос:
– Ну а где же обещанный экспонат, от которого стынет кровь в жилах?
– В самом деле. Совсем позабыл. Я буквально в восторге, что вы разделяете мою страсть к сенсациям. – Майор Кеннингтон порылся в большом кармане мундира и вытащил моток шпагата, маникюрный набор, Библию, пакет ирисок, горсточку револьверных патронов и спичечный коробок. – Ага, вот он! – Открыв спичечный коробок, он вынул маленький, длиной с ноготь, цилиндрик, очень смахивающий на баллончик для газовой зажигалки. С величайшей осторожностью взяв цилиндрик большим и указательным пальцами, он показал его всем. – Идея в том, что эта штука в минуту опасности кладется за щеку, и если вас настигают вооруженные головорезы плутодемократий, достаточно пошевелить языком, раздавить баллончик зубами, и врата Валгаллы для вас открыты.
Маленькая группка людей в комнате переместилась к Чарльзу Кеннингтону и окружила его.
– Ты хочешь сказать, что капсула не растворяется? – спросил Джимми Лейк.
– Нет. И этим отличается от наших. Но обращаться с ней нужно очень осторожно. Оболочка чертовски хрупкая. А содержимое!.. – Чарльз возвел глаза к небу.
– Что же это? Цианистый калий? – спросил Харкер Фортескью.
– Чистая синильная кислота, – ответил Кеннингтон.
– Вот это да! – воскликнул Харкер.
В этот момент вошла Нита с подносом, уставленным чашками с кофе, и группа снова рассыпалась. Джимми и Брайан Ингл бросились помогать Ните. Остальные передавали капсулу из рук в руки.
– Подходите, разбирайте кофе, – пригласила всех Нита. Поднос стоял теперь на директорском столе.
– Не наступите на фотографии! – взмолился Джимми. – Извините, мы должны были бы убрать их с пола. Нита, ты…
– Ни в коем случае, – вмешался Кеннингтон. – Никогда не могу отказать себе в удовольствии посмотреть на фотографии. Боже мой, какая прелесть! Для чего они?
Джимми Лейк ввел его в курс дела.
– Мы с Меррионом только что ссорились по поводу этих двух разворотов, – добавил он, кивнув с доброжелательной улыбкой в сторону подчиненного.
Меррион тоже кивнул, хотя и не столь охотно.
Компания незаметно переместилась в тот конец комнаты, где стоял большой стол Джимми. Некоторые держали чашки в руках, другие поставили их на стол рядом с собой.
– Погодите минуточку, вы должны взглянуть на обложки, предложенные Меррионом для этой серии. Одна из них просто первоклассная. – Директор, по-видимому, хотел загладить свою недавнюю грубость. Открыв ящик стола, он вынул эскизы. Затем двинулся через комнату к книжному шкафу слева от стола Ниты; по пути он взял девушку под локоть.
– Пойдем, поможешь мне разместить их.
Они прислонили эскизы к корешкам книг. Джимми снова взял Ниту под руку и отодвинулся в сторону, чтобы все могли видеть эскизы.
– А теперь скажи, Чарльз, какая обложка тебе нравится больше всего? Мы с Харки из-за них буквально передрались.
Когда имелись альтернативные эскизы, директор имел обыкновение выслушивать разные суждения. Вместе с тем сотрудники знали, что, приглашая их, он уже сделал свой выбор и, если они хотят изменить его мнение, им нужно обосновать свою точку зрения во всеоружии красноречия и логики. Некоторое время все молча, с разных позиций, под разными углами зрения рассматривали эскизы. Наконец Чарльз Кеннингтон сказал:
– Думаю, эта. Со зверской рожей, которая выглядывает из зарослей бугенвиллеи [9] .
Директор посмотрел на своего заместителя и тихонько свистнул сквозь зубы. Очевидно, Чарльз попал в точку.
– Нет, – стоял на своем зам. – Это – слишком книжно. – Он помолчал, придумывая слово пообиднее. – Слишком утонченно. Положите ее рядом с клегговскими обложками, и она пропадет.
– Харки смотрит на обложку, как на рекламный плакат зубной пасты, – вмешался Меррион Сквайерс, разозленный упоминанием самого большого их конкурента по части дизайна.
– А я говорю, нужно сразу брать зрителя за горло, или все пропало, – не сдавался зам.
На столе Ниты зазвонил телефон. Она как раз отошла от Джимми, чтобы взять со стола свою чашку.
– Чертов телефон! – воскликнула она. – Которая тут моя?
– Вот эта, кажется? – Брайан Ингл показал на чашку, стоявшую к ней ближе всего.
– Нет, это мистера Лейка. Вот моя. – Она взяла чашку, подошла к своему столу и подняла трубку.
Джимми двинулся за ней со своей чашкой в руках. Усевшись на край стола и болтая длинными ногами, он свободной рукой показал на эскиз, выбранный заместителем.
– Посмотри хорошенько на этот эскиз, Харки. Успокойся, расслабься и просто посмотри на него. Очень жаль, что ты видишь лишь то, что на поверхности. Этот эскиз мертв от рождения, это выкидыш, дитя аборта. Я шесть лет пытаюсь объяснить тебе сущность визуального восприятия, а у тебя хватает духу говорить мне, что эта аляповатая пошлость – эскиз обложки. Ну, знаешь!.. – Джимми сделал глоток.
Заместитель скривил рот.
– Для обложек, рассчитанных на нашу публику, существует один принцип. Они должны быть однозначными и яркими. – И, весь собравшись для решающего удара, он ткнул пальцем в эскиз, которому отдал предпочтение директор. – Эскиз неплохой, не спорю… Для суперобложки каких-нибудь повестушек в духе Блумсбери [10] .
Алиса Лейк фыркнула:
– Зверская морда, которая выглядывает из зарослей бугенвиллеи? При чем тут Блумсбери?
– Твоя беда, Харкер, в том… – начал было Джимми Лейк, но не закончил фразу. Его прервал охвативший Ниту Принс приступ кашля.
– Откашляйся, солнышко, откашляйся как следует, – сказал он, хлопая ее по спине.
Однако Нита так и не смогла откашляться. Кашель перешел в мучительное удушье, красивое лицо ее исказилось, глаза в отчаянии вылезли из орбит, руки стиснули горло, потом безжизненно упали. Все смотрели на нее, не веря своим глазам. Никто не успел и пошевелиться, как она упала на стол. Пузырек чернил перевернулся, забрызгав ее светлые волосы, и медленно скатился со стола.
Позже, пытаясь в спокойной обстановке восстановить в памяти эту сцену, Найджел Стрейнджуэйз обнаружил, что она как-то удивительно рассыпается на отдельные куски. Словно в кабинете Джимми Лейка разорвалась бомба и разнесла все на нелепые, не связанные между собой фрагменты. Одним из них был пронзительный, какой-то кукольный вскрик Алисы Лейк: «О Джимми!» И был директор, который испуганно смотрел на Ниту и снова и снова повторял: «Нита, что с тобой? Нита, что с тобой?» И был Эдгар Биллсон, который снял очки и принялся вытирать их о рукав пиджака, а потом надел опять с таким видом, будто не мог поверить тому, что видит через них. Был безудержно трясущийся Меррион Сквайерс. Был Харкер Фортескью, застывший как статуя посредине комнаты. Был Брайан Ингл, который первым зашевелился, подбежал к окну и широко распахнул его, крича: «Ей нужен воздух». Потом он застыл в какой-то странной позе, словно защищая Ниту от того, что уже произошло. И был Чарльз Кеннингтон, на лице у которого, прежде чем он закрыл его руками, Найджел заметил удивительное выражение; он мог бы поклясться, что это было безмерное, невероятное изумление. Найджел пересек комнату. В данный момент можно было сделать только три вещи. И он их сделал, пока остальные, как овцы, смотрели на него. Он проверил, не бьется ли сердце Ниты, приподнял ее веки. Да, она была мертва. Он понюхал ее губы и чашку с кофе – да, она погибла от цианида; он опустил светловолосую головку обратно на стол. Затем набрал номер Скотленд-Ярда и попросил суперинтенданта Блаунта.
– Блаунт? Слава Богу, вы на месте. Это Стрейнджуэйз. Из министерства военной пропаганды. Вы не могли бы приехать немедленно? У нас смертельный случай, отравление цианидом. Что вы говорите?.. О, черт бы побрал ваши правила. Минутку, не кладите трубку… – Найджел вспомнил четвертую вещь, которую он должен был сделать. Положив трубку на стол, он нагнулся и понюхал пальцы на руке Ниты. – Вы слушаете? Да, почти наверняка убийство. Приедете? Хорошо. Может, захватите по дороге врача? Это будет быстрее, чем вызывать по телефону. Комната Ф29 в здании министерства… Да, я прослежу. Пока.
