— На улице Трех Деревьев?
— Ну да. Говорят, это довольно любопытная улица. Я охотно бы посетил ее, если бы она не пользовалась столь дурной славой.
— Но ведь это старая история, — заявил Нунец, — она уже сдана в архив.
— Как так? Человек убит сегодня утром, а дело уже сдано в архив?
— Сегодня утром? Вы прямо поражаете меня, мосье Транкиль. Вам, может быть, покажется это смешным, но я еще ничего не знаю об этом деле, а вы, хотя и находитесь в городе всего 4 дня, уже осведомлены. Что же, эта улица причинила нам уже не мало хлопот...
— Как говорят, убит некто Грегорио, антиквар.
Нунец на секунду задумался.
— Еще одно слово, если позволите. Вы, кажется, знаете здесь всех. Так вот, знаете ли вы капитана Родериго?
— Вы говорите о собственнике «Альдебарана»? Я видел эту яхту, но не имею чести быть знаком с капитаном.
Нунец слегка улыбнулся. Его осенила новая мысль и он продолжал:
— Раз вам хочется познакомиться с улицей «Трех Деревьев», то почему бы вам не отправиться туда вместе со мной? Если вам улыбается мое предложение, заходите через четверть часа в ближайший полицейский участок, и мы отправимся дальше вместе.
Нунец, которому очень хотелось поближе познакомиться с таинственным французом, опасался, как бы тот не уклонился. Но нет. Лицо странного старичка просияло, и он ответил:
— Большое спасибо. Принимаю ваше предложение с удовольствием!
ГЛАВА 13.
Новые предположения.
Сделав несколько неудачных попыток найти Пигота, Нунец решил подождать его в собственном кабинете. Решение это оказалось тем более удачным, что Пигот был уже там, когда Нунец явился туда. Инспектор был примерно, в таком настроены духа, как собака, к хвосту которой привязали кастрюлю.
— Дурные вести, — сквозь зубы сказал он, не здороваясь. — Я прямо с улицы Трех Деревьев. Там сегодня утром убит человек.
— Дело идет об антикваре Грегорио, не так ли?
— Совершенно верно. А вы знаете, кто этот Грегорио?
— Какой нибудь прохвост, как всякий человек, имеющий какое-либо отношение к улице «Трех Деревьев».
— Это так, но это не все... Грегорио — тот самый человек, который так ловко ускользнул из наших рук вчера утром, прыгнув с «Альдебарана» в моторную лодку.
Нунец нахмурил брови, а Пигот продолжал:
— Мы нашли его мертвым среди перевернутых кверху ногами старинных столов и стульев. У него раздроблен череп ударом тяжелой палицы — ее, всю окровавленную, нашли подле трупа. Она сейчас у эксперта, и очень любопытно, что он скажет на счет пальцевых отпечатков. Преступление открыто капралом Доменико при утреннем обходе.
— А кто наблюдает за «Альдебараном»?
— Пинцон и Квадрильо. Кстати, у нас в руках есть уже отчет судебного врача о вскрытии трупа Тейа. Он подтверждает смерть от цианистого калия.
— Так. Продолжайте.
— Преступление совершено около 6 часов утра. Таково мнение судебного врача, по словам которого смерть наступила мгновенно. Я оставил на месте сержанта Путильо, дав ему наказ разгонять любопытных, и поспешил сюда. Между этим делом и делом об убийстве на «Альдебаране» — явная связь. Преступление совершено не ради ограбления, так как на теле убитого найдено до тысячи пезет. Свидетелей никаких. Вы ведь знаете, что на улице «Трех Деревьев» свидетелей никогда не бывает.
— Так, но перейдем к другому вопросу. Мне представляется, что один субъект хочет провести меня. Не встречали ли вы за последние дни некоего француза Транкиля, архивариуса? Нет? Так вот прочтите и выслушайте.
Нунец передал Пиготу записку, которую он при столь таинственных обстоятельствах получил в «Андалузии», а затем рассказал о двух своих встречах с Транкилем.
— Что вы думаете об этой записке?
— Ну, для капитана она крайне неблагоприятна. Что касается ее происхождения, то пока не могу ничего сказать. Транкиля возьму под надзор. Дал ли он вам свой адрес?
— Отель «Черный Принц» на Вальядомедской улице.
— Сейчас же пошлю туда кого-нибудь. Но не удивлюсь, если адрес окажется вымышленным. Мне очень хотелось бы видеть этого субъекта.
Нунец улыбнулся.
— Он как раз выразил желание пройтись со мной, по улице «Трех Деревьев» и сейчас будет здесь. Хотя я не буду удивлен, если он и надует.
— Вот еще что... Родериго, по-видимому, замешан и во втором деле. Говоря откровенно, по моему мнению, он убил и Грегорио, и Тейа.
— Пигот, вы с ума сошли!
— Вот факты. Родериго сегодня ночью опять спускался на берег. Доменико видел, как он возвращался на борт в четверть седьмого, значит, через четверть часа после убийства Грегорио.
— Какое неприятное совпадение! — прошептал Нунец. — Но слушайте, Пигот! Сколько времени нужно для того, чтобы пройти от улицы «Трех Деревьев» до набережной?
— Полчаса, даже тридцать пять минуть. Если бежать, то можно преодолеть, расстояние в двадцать минут.
— Слава Богу! Родериго не мог быть в шесть часов на улице «Трех Деревьев», если в четверть седьмого его видали в шлюпке...
На губах инспектора играла неприятная улыбка.
— Но на велосипеде можно покрыть расстояние в 8 минут. В шесть часов утра на улицах нет никого, и можно двигаться полным ходом.
— Ну?
— Дело в том, что полицейский Бартоломео сегодня в семь часов утра подобрал велосипед, брошенный в переулке вблизи от набережной.
Нунец задумался, но Пигот безжалостно продолжал:
— Знаете ли что, синьор Нунец, мы до сих пор не обратили внимания на одно существенное обстоятельство — на полную перемену облика капитана. Помните, каким он был шесть месяцев назад, когда бросил у нас якорь? Это был весельчак, проводившей время на берегу в веселой компании.
Через 3 недели наступила полная перемена. Родериго, все время только и говоривший, что о своем скором отплытии, застревает у нас. Экипаж подчиняется строжайшей дисциплине, на яхте устанавливается порядок, не отвечающий обстановке. Все это совершенно не объяснимо.
— Признаюсь, что и я не раз задумывался над этим вопросом и не находил ответа.
— А я нашел. Допустите, что в жизни Родериго есть тайна, какая-либо страшная тайна, что у него есть враги, стремящиеся его погубить. Может быть, обиженные сообщники, по какому либо делу, или люди, которым капитан нанес сильный ущерб.
Нунец пожал плечами. Рассуждения инспектора казались ему совершенно не вероятными. Но Пигот продолжал.
— Предположим, что Родериго стремился сбить своих врагов с толку и в этих видах и прибыл в Сантандер. Через три недели он узнает, что они напали на его след, что они здесь, в Сантандере. Кто эти враги: Тейа и Грегорио, или этот таинственный Транкиль? Не знаю.
Но что было делать капитану Родериго? Еще раз попытаться исчезнуть? Это показалось ему невозможными Он решил остаться и приготовиться к борьбе. Он перестал сходить на берег: признак того, что он опасается за свою жизнь. Отсюда и железная дисциплина на яхте, чтобы не оказаться застигнутым врасплох.
Тем временем, капитан влюбился в синьору Тейа. В этом не может быть никаких сомнений. Тейа, по-видимому, что-то пронюхал из тайны капитана. Побуждаемый ревностью, он отправился на яхту, чтобы использовать свое открытие. Он угрожает — и немедленно находить смерть.
— Пигот, — прервал Нунец, — вы раб навязчивой мысли!
Пигот покраснел, что случалось с ним крайне редко. И подняв руку к небу, угрожающе, продолжал:
— Кто оказывается на «Альдебаране» единственным бодрствующим человеком в ночь перед убийством? Родериго! Кто совершает в эту ночь таинственную поездку на берег, и отказался дать какие-либо объяснения? Родериго! Кто приготовил коктейль, один глоток которого стоил жизни Тейа? Родериго! Кто, незадолго до драмы в баре произнес таинственные слова? Родериго!
Прибавьте к этому, что по наблюдениям опытного полицейского, Родериго сегодня в четверть седьмого утра отплыл с набережной на свою яхту, что на набережной найден брошенный велосипед и что, в шесть часов утра, в месте, отстоящем от набережной на десять минут велосипедной езды, найден убитым человек, который при таинственных условиях бежал с яхты вскоре после трагедии, и...
— Но почему вы связываете оба преступления?
— Они связываются единством лица — Родериго.
— Слушайте, Пигот, вы все таки ничего не доказали. Все факты допускают и другое объяснение. Прежде всего...
Но Пиготу не суждено было узнать взглядов своего начальника. Дверь кабинета открылась, и в ней показалась маленькая фигура архивариуса.
— Как я рад, что вы еще не ушли! — произнес он. — Я так боялся опоздать!
ГЛАВА 14.
Улица «Трех Деревьев».
Нунец, Пигот и Транкиль быстро зашагали по оживленным улицам.
— Улица «Трех Деревьев», — произнес, наконец, Нунец.
Это была, собственно говоря, не улица, а узкая щель между двумя рядами лавок, настолько узкая, что легко было перепрыгнуть с одной, стороны на другую. Население улицы состояло сплошь из торговцев и воров, причем почти невозможно было определить кто вор, а кто торговец. Скорее всего, каждый обитатель улицы был одновременно и тем и другим. В этом месте вор легко находил сбыт плодам своих преступлений, а блудный сын без затруднений сбывал сшитое ему родителями пальто или сюртук. Само собой разумеется, что никаких деревьев на улице не было.
