— Счет на ваше имя?
— Да.
— А у Пальмари был счет?
— Не знаю.
— Послушайте, Алина. Вы ведь умная девушка. До сих пор, с Манюэлем, вы вели жизнь особого рода, более или менее вне общества. Пальмари был вожак, твердый человек, который в течение долгих лет заставлял работать на себя.
Она иронически указала на кресло, потом на пятно крови, плохо стертое с ковра.
Мегрэ оставил этот ее жест без внимания.
— Если такой человек, как Пальмари, человек, который знал все тонкости дела, позволил перехитрить себя, то что же вы думаете о молодой женщине, отныне оставшейся без покровителя? Хотите знать мое мнение? По-моему, существуют только две гипотезы. Либо те, кто набросился на него, нападут скоро и на вас и тоже не промахнутся. Или же оставят вас в покое, и это для меня будет означать то, что вы с ними заодно. Видите ли, вы слишком много знаете, а в этой среде считается, что только мертвецы не выдают.
— Вы пытаетесь меня запугать?
— Я пытаюсь заставить вас подумать. Мы уже слишком долго соперничаем с вами в хитрости.
— И по вашей теории это доказывает, что я способна молчать.
— Вы разрешите мне открыть окно?
Он открыл то окно, которое не выходило на солнечную сторону, но воздух на улице не был свежее.
— Вот уже три года вы прожили здесь с Манюэлем, который, по его и по вашим словам, никак не был связан с внешним миром. На самом-то деле он имел контакты через ваше посредничество. Официально вы ходили только раз в неделю, изредка два раза, проверять счета в «Золотой бутон», получать долю дохода Пальмари и вносить деньги в банк на счет, открытый на ваше имя. И частенько у вас была необходимость ускользнуть от бдительности моих инспекторов — то ли для того, чтобы таинственно звонить куда-то по телефону, то ли просто для того, чтобы обеспечить себе несколько часов свободы.
— Например, я могла бы иметь любовника…
— Вас не смущает, что вы говорите об этом сегодня?
— Я просто хочу показать вам, что возможно много вариантов.
— Нет, крошка.
— Я вам не крошка.
— Знаю! А все-таки бывают минуты, когда вы ведете себя как девчонка и когда возникает желание дать вам пощечину. Я сейчас говорил о том, что вы умны.
Но только, мне кажется, вы совершенно не представляете себе, в какое осиное гнездо попали. То, что вы согласились на такое положение, пока Пальмари был здесь, мог давать вам советы и защищать вас, это еще можно понять. А теперь вы одна, понимаете? Меня интересует, есть ли в доме еще оружие, кроме того, что сейчас находится у экспертов?
— Кухонные ножи.
— Если я уйду, если перестану вести наблюдение за вами…
— Об этом я и мечтаю.
Обескураженный, он пожал плечами. Она держалась железно, несмотря на заметную подавленность и какую-то тревогу, которую ей не удавалось полностью скрыть.
— Начнем разговор с другого конца. Пальмари было шестьдесят лет. В течение пятнадцати лет он был владельцем «Золотого бутона», в котором сам работал до тех пор, пока не стал калекой. На одном только ресторане он заработал кучу денег, а у него были и другие источники дохода. Однако же, кроме покупки этой квартиры, мебели и текущих расходов, он не производил больших трат. Где же собранное им таким образом состояние?
— Теперь его слишком поздно спрашивать об этом.
— Вы знаете каких-нибудь его родственников?
— Нет.
— А вы не думаете, что, любя вас, Пальмари мог оставить наследство вам?
— Мне ничего не известно о его банковском счете.
— Подобные люди вообще избегают вкладывать свои деньги в банк. Там слишком легко выяснить дату вкладов.
— Я продолжаю вас слушать.
— Манюэль работал не один.
— В «Золотом бутоне»?
— Вы знаете, что я говорю не об этом, а о ювелирных изделиях.
— Вы беседовали с ним на эту тему раз двадцать.
И ничего не выяснили. Почему вы решили, что теперь, когда папа убит, вам удастся выяснить что-то у меня?
— Потому что вы в опасном положении.
— А это разве вас касается?
Мегрэ показалось, что она начинает размышлять, но она, раздавив сигарету в пепельнице, вздохнула:
— Мне нечего сказать.
— Тогда извините, но мои люди будут здесь дежурить.
И будет продолжаться слежка за вами. И наконец я вас официально прошу не уезжать из Парижа до окончания следствия.
— Поняла.
— Если вам захочется что-нибудь мне сообщить, позвоните. Вот мои номера…
Она не дотронулась до карточки, которую он протянул ей, и в конце концов комиссар положил ее на столик.
— Теперь, когда наш разговор окончен, я выражаю вам мои самые искренние соболезнования. Пальмари решил быть в стороне, но не скрою от вас, я испытывал к нему нечто вроде уважения. До свидания, Алина.
Кто-то звонит в дверь, и это, конечно, Жанвье. Он кончил обедать. Он останется здесь, пока я не пришлю ему смену.
Он чуть не подал ей руку. Чувствовал, что она взволнована. Зная, что она не ответит на его прощальный жест, он надел пиджак и направился к двери, чтобы открыть Жанвье.
— Есть что-нибудь новое, шеф? — с порога осведомился инспектор.
Мегрэ отрицательно покачал головой.
— Останься здесь, пока я не пришлю тебе смену.
Следи за ней и остерегайся черной лестницы.
— Вы возвращаетесь на набережную Орфевр?
Мегрэ вздохнул, неопределенно махнув рукой.
— Не знаю.
Несколько минут спустя он сидел в пивной на авеню Ваграм. Он предпочел бы атмосферу «У овернца», но в бистро не было телефонной кабины. Аппарат стоял возле прилавка, и клиенты могли слышать разговоры.
— Официант, еще одну кружку и несколько телефонных жетонов. Ну, скажем, пять.
Тучная проститутка с густо намазанным лицом улыбалась ему, не подозревая, кто он. Мегрэ пожалел ее и, чтобы она не теряла даром времени, знаком дал понять, что не любитель подобных развлечений.
Поглядывая через стекла кабины на сидевших за столиками посетителей пивной, Мегрэ прежде всего позвонил следователю Анселену и попросил его отложить опечатание комнат на улице Акаций.
— Я оставил в квартире инспектора, а затем пошлю смену.
— Вы еще раз допрашивали эту… Алину?
— У меня сейчас был с ней долгий разговор, но никакого толку.
— Откуда вы звоните?
— Из пивной на улице Ваграм. Мне еще нужно позвонить отсюда в несколько мест.
Мегрэ показалось, что он услышал вздох. Разве маленький толстый следователь не завидовал комиссару, погруженному в кипучую жизнь города, в то время как сам он сидел в пыльном кабинете, согнувшись над скучными папками?
Еще в коллеже юный Мегрэ с тоской смотрел из окна своего класса на мужчин и женщин, ходивших по тротуарам, в то время как он был заперт в четырех стенах. Он уже долгие годы не переставал удивляться, как это столько людей ходят куда им вздумается в те часы, когда другие трудятся в конторах, в мастерских и на заводах.
В первое время после своего приезда в Париж Мегрэ мог целый день сидеть на террасе кафе на Больших бульварах или на бульваре Сен-Мишель, следя за движущейся толпой, наблюдая за лицами, стараясь угадать заботы каждого человека.
Затем он позвонил судебному медику. Это уже был не доктор Поль, а его молодой преемник, не такой живописный, но выполнявший свои обязанности с не меньшей добросовестностью.
— Ваши люди, как вы знаете, нашли одну пулю в спинке инвалидного кресла. Ее выпустили в упор, когда жертва была уже мертва.
— С какого примерно расстояния?
— Меньше метра и больше пятидесяти сантиметров…
Я не могу сказать точнее. Пуля, убившая Пальмари, была выпущена сзади, в затылок, снизу вверх и застряла в черепной коробке.
— Все три пули одного калибра?
— Насколько я могу судить. Они сейчас в руках эксперта по баллистике. Вы получите мой официальный отчет завтра утром.
— Последний вопрос: время.
— Между девятью тридцатью и десятью часами.
Теперь нужно было позвонить эксперту по баллистике.
— У вас было достаточно времени, чтобы изучить оружие и три пули?
— Кое-что еще надо уточнить, но уже сейчас можно сказать, что все три пули были выпущены из пистолета «смит-и-вессон».
— Благодарю вас.
Какой-то робкий молодой человек ходил кругами по пивной и наконец сел возле проститутки с крупными бедрами. Не смея смотреть на нее, он заказал кружку пива, и его пальцы барабанили по столу, выдавая смущение.
— Алло! Финансовая бригада? Будьте любезны, позовите комиссара Белома.
Казалось, Мегрэ больше заинтересован тем, что происходит в зале, чем своим телефонным разговором.
— Белом? На проводе Мегрэ. Вы мне нужны, старина. Речь идет о человеке по фамилии Пальмари, который живет, вернее жил, на улице Акаций. Он убит. Его приятели решили, что он достаточно пожил на земле.
У Пальмари был ресторан «Золотой бутон» на улице Фонтен, но около трех лет назад он передал все дела управляющему. Вы слушаете? Он жил с некоей Алиной Бош.
