Я воспроизвел. А когда закончил, Вулф сказал:
— Мистер Поул опять звонил, притом — дважды, все оттуда же, из офиса, от Кейса. Полный идиот! Поезжай туда, погляди на него… Адрес…
— Адрес мне известен. На что именно глядеть-то?
— Скажи, чтоб прекратил мне названивать.
— Ясно. Перережу провода. Еще что сделать?
— Позвони сюда. Договоримся.
Одного взгляда на заведение покойного Кейса было достаточно, чтобы понять, куда уходила львиная доля его прибылей, а может быть, еще и сто тысяч мистера Поула. Панели блондинистой древесины на четыре лада разделывали стены и потолок, а мебель была подобрана в масть.
Узнав, что я к мистеру Поулу, женщина с розовыми серьгами бросила на меня настороженный, осуждающий взгляд, но дело свое сделала. Через некоторое время меня кликнули из-за двери, и я очутился в конце длинного широкого коридора. Не имея никаких указаний, я решил, что наилучший вариант — шагать вперед, и поступил в этом духе, заглядывая в открытые двери по обе стороны коридора. Четвертая дверь справа — и я увидел его, одновременно он среагировал на меня:
— Заходите, Гудвин!
Я вошел. Просторная комната выглядела как раз тем местом, какое они сочли достойным своего присутствия. Белые ковры перекликались с черными стенами. Огромный стол, оккупировавший один конец комнаты, был черного дерева — кто не верит, может позвать экспертов. Стул за этим столом — а сидел на нем Поул — тоже.
— Где Вулф? — надменно спросил он.
— Там, где обычно, — отвечал я, продолжая прицениваться к коврам.
Он нахмурился.
— Я думал, он с вами. Я звонил ему несколько минут назад, и он намекнул, что, возможно, будет здесь. Значит, не придет?
— Нет. Он никогда не приходит. Я рад, что вы ему позвонили еще раз, потому что, как мне довелось услышать, ему понадобится ваша помощь.
— От меня он ее получит, — констатировал Поул угрюмо. — И раз он сюда не явился, думаю, ее надо оказать вам. — Он вынул листок из нагрудного кармана и протянул мне. Шаг к столу — и бумажка была у меня в руках. Одна страничка, сверху напечатано: «Памятка для Зигмунда Кейса», а ниже чернилами нацарапан перечень городов:
Дейтон, Огайо, Авг. 11 и 12
Бостон. Авг. 21
Лос-Анджелес. Авг. 27 — сент. 5
Медвиль. Сент. 15
Питтсбург. Сент. 16 и 17
Чикаго. Сент. 24—26
Филадельфия. Окт. 1
— Весьма обязан, — поблагодарил я его и сунул бумажку в карман. — Охватывает чуть ли не всю страну.
Поул кивнул:
— Талботт знает свое дело, он отличный торговец, не могу не признать этого. Скажите Вулфу, что я последовал его совету, снял копию с записей прямо у Кейса в кабинете — так, что никому об этом ничего не известно. Здесь все загородные поездки Талботта, начиная с первого августа. Не представляю себе, зачем это понадобилось Вулфу, но кто разберется в планах сыщика.
Я сощурил на него глаз, прикидывая: неужто он и впрямь так наивен, как кажется. Теперь я понял, чего хотел Вулф: он пытался загрузить Поула работой — и тем самым удержать его в отдалении от телефона; а Поул справился со своим заданием в считанные минуты и жаждал новых заданий. Но вместо того чтоб обращаться к Вулфу, Поул обратился ко мне.
— Поезжайте-ка на Сорок шестую улицу за сэндвичами и кофе, там есть подходящее местечко.
Я присел.
— Забавно. Как раз такая же мысль возникла у меня: послать вас за тем же. Я проголодался и устал. Поехали вместе?
— Разве мне можно? — спросил он.
— А почему бы нет!
— Потому что… смогу ли я возвратиться? Это кабинет Кейса, но Кейс умер, а мне принадлежит часть его дела, и я имею право находиться здесь! А Дороти пытается выжить меня отсюда. Мне нужна кое-какая информация, она же приказала служащим не давать мне ничего. Она пригрозила вызвать полицию и выгнать меня — но она этого не сделает. 3а последнюю неделю она, должно быть, пресытилась полицией. — Поул хмуро взирал на меня. — Я люблю жареное мясо и черный кофе без сахара.
На его хмурь я ответил улыбкой:
— Значит, ходите в захватчиках? Где же Дороти?
— Близ холла. В комнате Талботта.
— И Талботт там?
— Нет, он сегодня не приходил.
Я глянул на часы: час двадцать. Встал:
— Виски с горчицей?
— Нет. Белый хлеб без ничего. Без масла.
— Хорошо. С одним условием: вы не будете звонить Вулфу.
Он сказал, что не будет, затребовал пару сэндвичей и море кофе, засим я удалился. Добрался до лифтов, спустился вниз и в фойе обрел телефонную кабину. Опять ответил Орри Кэтер; я сразу заподозрил, что он и Сол продолжают свой пинокль на троих с Вулфом.
— Итак, я в пути, — сообщил я Вулфу, едва он взялся за трубку. — За сэндвичами с мясом для нас с Поулом. Увы, у меня нет никакого плана. Он пообещал не звонить вам в мое отсутствие, и, если я не вернусь, ему конец. Он вторгся в кабинет Кейса, причем, обратите внимание, вопреки протестам Дороти, с намерением торчать там безвыходно. Пока у него в активе целый день. Как мне поступить? Вернуться домой? Пойти в кино?
— Поул перекусил?
— Нет, конечно. Для того и сэндвичи.
— Придется тебе в этом случае доставить их по назначению.
— Ладно, — согласился я. — А как быть с чаевыми? Кстати, ваш номер не прошел. Занять его надолго не удалось. Он быстро отыскал в столе перечень путешествий Талботта и перенес на страничку из именного Кейсова блокнота. Список у меня в кармане.
— Прочитай мне его.
— Сколь же вы нетерпеливы, — я достал из кармана бумажку и доложил Вулфу перечень городов и дат.
По завершении фарса я спросил:
— Допустим, я покормлю его — что потом?
— Сразу же после вашего ленча звони.
Я трахнул трубкой по рычагу.
Сэндвичи были отменные. Мясо — нежное, хлеб — ароматный. Некоторая загвоздка возникла с молоком, пинты мне оказалось мало, пришлось растягивать удовольствие. В промежутки между глотками мы обсуждали проблемы, и тут я дал промашку. Мне вообще не следовало рассказывать Поулу о чем бы то ни было, особенно сейчас: чем больше я его созерцал, тем меньше он мне нравился. Но я расслабился и сболтнул, что по моим расчетам никаких операций против телефонистки или официанта не предпринималось. Поул тотчас преисполнился решимости звонить Вулфу и поднимать вопеж. Дабы попридержать его, я вынужден был упомянуть о других разработчиках дела: как знать, кем или чем они занимаются. Я уж и сам настроился на звонок, но тут как раз вошли Дороти Кейс и Виктор Талботт. Я встал. Поул — нет.
— Алло, — сказал я жизнерадостно. — Неплохая у вас тут резиденция.
Ни поклона, ни кивка в ответ. Дороти усаживается на стул близ стены, задрав кверху подбородок, и устремляет на Поула свой взор. Талботт проходит к столу черного дерева и говорит Поулу:
— Черт побери, вы прекрасно знаете, что не имеете никакого права здесь хозяйничать, лазить по ящикам, командовать служащими. У вас здесь вообще никаких прав. Даю вам минуту — чтоб духу вашего здесь не было!
— Вы мне даете? — Поул был гнусен и на взгляд, и на слух. — Вы — наемный работник, и нанимать вас скоро перестанут, а я совладелец, и вы мне даете минуту… Я командую служащими. Я помогаю им исповедоваться, два из них сейчас в конторе у законника выкладывают на бумагу свои показания. На Бродайка написана жалоба: что он пользовался краденым, и он сейчас, может, уже арестован.
— Убирайтесь! — сказал Талботт.
Не двинувшись с места, Поул добавил:
— Могу присовокупить: и на вас тоже написана жалоба: что вы воровали дизайны и продавали их Бродайку.
Талботт, стиснув зубы, сказал:
— Убирайтесь прямо сейчас.
— У меня есть полная возможность остаться. Так что я останусь, — глумливо ухмылялся Поул, отчего его морщины прорезались еще глубже. — Вы, верно, заметили: я не один.
Меня это ничуть не задело.
— Минуточку! — внес я ясность. — Готов подержать ваш пиджак, не более. Не рассчитывайте на меня, мистер Поул. Я всего только зритель, если умолчать о том, что вы задолжали мне за ленч. Девяносто пять центов — прежде чем вы уйдете, разумеется, в случае вашего ухода.
— Я не уйду. Нынче совсем не то, что тогда утром, Вик. Есть свидетель.
Талботт предпринял два быстрых шага, ногой отодвинул массивный эбеновый стул от стола; он не дотянулся до Поулова горла, но заполучив взамен его галстук, рванул этого типа на себя. Поул подался вперед, пытаясь одновременно привстать, но Талботт быстрым движением протащил его вокруг стола.
И вдруг Талботт рухнул на пол, спиной книзу, держа в воздетой руке кусок галстука. Поул, не слишком шустрый даже для своего возраста, на сей раз показал наилучшие бойцовские качества. Кое-как поднявшись на ноги, он начал вопить: «На помощь! Полиция! На помощь!»; в крике своем он брал высочайшие ноты, хватаясь при этом за стул, на котором я только что сидел, и поднимая его над собой. Он замыслил обрушить стул на распростертого врага, и мои ноги каждой мышцей приготовились к прыжку, но Талботт, вскочив, сам отклонил удар.
